Ольга Володарская - Призрак большого города

– Ты много чего говорил. О чем речь?

– О своем обещании… Вернее, желании.

– Взять меня замуж? – рассмеялась Герда. – Забудь, Паша. Я не воспринимала твои слова всерьез, так что не требую за них отвечать.

– А если я хочу? – с вызовом спросил Савицкий.

– Хочешь что? Жениться на мне?

– Да. – И он, изловчившись, все же обнял ее и прижал к своему обнаженному (и бесстыдному!) телу. – Ты думаешь, это глупость, потому что я тебя совсем не знаю…

– Да, именно так я и думаю.

– И зря. Я знаю тебя очень хорошо. Костя много о тебе рассказывал… К тому же я чувствую людей и сразу, как увидел тебя, понял – с этой женщиной мы на одной волне…

– Паша! – Герда оттолкнула его от себя. – Паша, ты взрослый мужчина, а я взрослая женщина, и мы оба понимаем, что произошедшее ночью – всего лишь плотский порыв. Ты захотел меня, я – тебя, и это все, что мы испытываем друг к другу…

– Боишься? – перебил ее Паша.

– Чего? Не говори глупостей…

– Ты любила его, я знаю, – продолжил свою мысль он, не дав ей закончить. – Ты и сейчас испытаешь к Косте чувства… В твоей голове не укладывается, что его нет. Поэтому ты не можешь допустить мысли о том, что в твоем сердце появилось место для кого-то другого. Ты боишься своей симпатии ко мне. Тебе, возможно, даже кажется, что это предательство по отношению к нему…

– А разве нет?

– Герда, Костя мертв. Это грустно и страшно, но факт. Его уже нет на этом свете, но главное – другое…

– Что?

– То, что твоим мужчиной он был только в твоем сердце… И еще на бумаге. Но если судить объективно, то тебя Костя (по крайней мере, в последние годы) воспринимал не как свою жену или даже бывшую любимую, а как друга детства. Поэтому я повел себя с тобой не как с супругой умершего друга, а как с его хорошей знакомой, которая мне невероятно понравилась. Между прочим, Костя надеялся на то, что ты за эти годы устроила свою судьбу. Он и мысли не допускал, что ты ждешь его и хранишь ему верность. Он давно отпустил тебя. Хотя, сдается мне, и не держал никогда. Так что не считай себя обязанной хранить верность ему или его памяти.

Он думал, что открывает ей Америку. Будто Герда сама не знала и не понимала всего… Знала! Понимала! Но не могла ничего с собой поделать…

– Я в душ, – сухо бросил Паша, заметив на ее лице сурово-упрямое выражение. – Если тебе не трудно, сделай мне кофе.

И удалился в ванную.

Когда он скрылся, Герда облегченно вздохнула и занялась кофе. Пока она готовила его, старалась не думать о том, что Паша скоро вновь появится, и с ним придется о чем-то говорить. И ладно бы просто поддерживать беседу! О погоде, политике, киноновинках и прочих ничего не значащих вещах Герда могла болтать сколько угодно. Но Паша ведь опять заведет разговор вовсе не о том, о чем Герда может с ним спокойно беседовать…

– Кран подтекает, – услышала она за спиной. Она и не заметила, как пролетело время. Или Паша очень быстро ополоснулся? – Новому владельцу этой хаты придется вызывать сантехника.

– Новый владелец – это я.

– Да, точно, ты же жена… Я и забыл.

– Кофе готов.

– Я уже по запаху понял.

Паша, одетый в махровый халат, уселся за стол. Герда налила кофе в чашку, подала ему.

– Спасибо, – поблагодарил ее Паша официальным тоном. Будто говорил «спасибо» не той, кого несколько минут назад звал замуж, а официантке.

– Обиделся? – спросила Герда.

– Я? С чего бы?

– Правильно, обижаться тебе не на что. И вот еще… – Она впервые за сегодняшнее утро посмотрела Паше прямо в глаза. – Я искренне тебе симпатизирую и хочу, чтоб мы стали друзьями.

– Без проблем, – небрежно бросил он. – И не забудь мне позвонить, чтобы сообщить, когда похороны.

– Конечно.

Савицкий сделал глоток, поморщился и отставил чашку.

– Кофе ты варить не умеешь, – констатировал он. – Но это без обид… По-дружески. А теперь я пошел одеваться.

И удалился. А Герда осталась, думая о том, что ждала от Паши чего-то другого, и как он себя повел, выйдя из душа, ее не порадовало.

На погребение Кости собралось гораздо больше народу, чем Герда предполагала. Она-то думала, что «скромные похороны» – это когда покойника закапывают в присутствии десятка скорбно молчащих людей. Костю же провожали в последний путь с речами и траурной музыкой. А в процессии было не меньше тридцати человек.

– Откуда столько людей? – спросила она у Снежаны. Кроме уже знакомых ей Арсения с дочкой, Александра, Хэлен, Темы и (что особенно странно!) седоусого Карла, у гроба собралось еще множество посторонних (Паша, естественно, не в счет).

– Коллеги Кости, – шепнула та в ответ. – Он же много лет проработал на одном месте… К тому же его любили подчиненные, вот и делегировали кое-кого.

– А это кто? – Герда кивнула на красивую дамочку в короткой песцовой шубке, что прикладывала к сухим глазам шелковый платочек, норовя при этом стрельнуть глазами в сторону. Что характерно, флюиды свои она посылала в направлении стоящего особняком Павла.

– Наверняка последняя Костина пассия. Как только она узнала, где его хоронят!

Тут они вынуждены были прервать разговор, потому что гроб опустили в яму и церковный служитель сказал, чтобы близкие первыми бросили по горсти земли.

– Идите, – шепнула Снежана. – Вы первая.

Герда не стала спорить. Подошла к горке мерзлой земли, зачерпнула горсть и швырнула вниз – на красивый дубовый гроб. Следом за ней то же самое сделала Снежана. После нее – остальные. Герда не видела, которым по счету бросил землю на гроб Павел, потому что ее вниманием завладела Снежана.

На похороны она приехала одетая мрачно, но очень элегантно. Замшевое пальто с норковой оторочкой, ботильоны с опушкой, тонкие перчатки, а на голове шляпка с черной вуалью. Вуалька была опущена. Всего лица она не прикрывала, но до кончика носа доходила. Герда, увидев Мороз в этом одеянии, а главное – с пикантной сеточкой на глазах, решила, что она интересничает. Или, говоря современным языком, выпендривается. Ведь вуаль придает любой женщине шарм и загадочность, не зря же каждая вторая героиня голливудского блокбастера является на похороны в шляпке с этой деталью. Но сейчас, когда Мороз была в шаге от нее, Герда поняла, что вуаль была опущена на глаза не для форсу. Снежана плакала и не хотела, чтобы это видели. Когда слезы скатывались на щеки, она касалась лица затянутыми в перчатки пальцами, будто оно просто мерзло…

Герда, простоявшая все время с сухими глазами, шагнула к Снежане и взяла ее под руку. Впервые она посмотрела на нее по-иному. Перед ней была не подлая разлучница и косвенная виновница смерти Кости, а женщина, скорбящая по нему не меньше Герды. «Если не больше, – тут же поправила себя она. – Вот я не плачу, держусь, а она… не может держаться, хотя характером сильнее меня будет!»