Диана Бош - Разносчик пиццы

Свернув с тропинки, Александра пошла к большому раскидистому дубу, но едва сделала несколько шагов, как поскользнулась на камне, прикрытом мхом, и больно ударила ногу.

– Ой, мамочки, – пискнула она и присела, потирая ушиб.

Пришлось отказаться от идеи пройти к дубу, и она свернула в другую сторону – к тенистому оврагу. Там, на стволе поваленного дерева, Александра удобно расположилась и рассмотрела поврежденную ногу.

– Ну, ничего страшного, – пробормотала она, – и хуже бывало. А вообще что-то мне последнее время не везет. Как я могу на работе в таком виде появиться?

Она достала мобильник.

– Зиночка? Хорошо, что застала тебя. Меня завтра на работе не будет, отмени все встречи. Что? Нет, исключено. Я заболела, и у меня непрезентабельный вид. Соври что-нибудь благородное.

Зина – умница, она все сделает как надо, Александра не сомневалась.

– Теперь нужно найти подорожник, – сама себе сказала она и поискала глазами широкие овальные листья. Как назло, его рядом не оказалось, пришлось довольствоваться горькой полынью.

Александра растерла между ладонями веточку так, чтобы выступил сок, приложила к ушибу и прижала рукой. Боль начала стихать.

«Ку-ку, ку-ку, ку-ку», – раздалось где-то совсем рядом, и Александра снова достала мобильник, надеясь сфотографировать позднюю кукушку.

Она всегда считала, что кукуют именно те, кто свои яйца в чужие гнезда подбрасывает, то есть женские особи, а вот поди ж ты! Оказалось, что именно самцы. И своим «ку-ку» они самок подзывают, приглашая пару создать, только этот, видать, опоздал – или ему не повезло, и всех самок уже разобрали, или погибла подруга. Мало ли что в жизни бывает.

А вообще – у них все не по-людски. Пока один кукует – будущую жену зовет, остальные холостяки на его зов слетаются и ждут. А ну как повезет и удастся невесту к себе переманить? В общем, ничего святого: яйца в чужие гнезда подбрасывают, самок друг у друга отбивают – плодами чужого «ку-ку» пользуются.

Правда, в глазах Александры кукушку сильно возвышал тот факт, что она единственная из всех птиц поедает волосатых гусениц. Как-то раз в лагере мальчишки подложили таких в постель Александре, и она, ничего не подозревая, на них села. Орала она после так, что сорвала голос, и пол-лагеря сбежалось на ее крик. А влетело тогда всем: мальчишкам за то, что ее напугали, а ей – за громкий голос. У пионервожатой едва не случился сердечный приступ, она подумала, что кого-то убивают.

Александра прислонилась спиной к соседнему дереву и посмотрела сквозь ветви на синеющее вверху небо. Солнце ярко светило, так что кое-где земля уже высохла, но в низинах все еще было сыро. Поэтому продвигаться дальше в лес Александра не решилась.

Едва боль окончательно прошла, она сняла листья полыни и опустила ногу на землю, проверяя, не больно ли наступать.

– Вроде бы нормально, – пробормотала она, поднимаясь.

И тут мобильник, о котором она уже успела благополучно забыть, соскользнул с юбки и исчез в высокой траве.

– О черт, – пробормотала Александра, – и где его теперь искать?

Она присела и, раскрывая траву, начала осматривать землю вокруг места, где сидела. Рядом телефона не оказалось, и она перелезла через ствол поваленного дерева. Мобильник действительно оказался за ним, и когда Александра потянулась его достать, увидела нечто интересное.

Чуть поодаль, под кустом с мелкими желтыми цветочками, лежал какой-то сверток. Похоже, он был недавно кем-то оставлен, цвет и фактура ткани показались Александре смутно знакомыми. Вот только она никак не могла вспомнить, где совсем недавно видела подобное?

– Ах, да! Лоскут, – сообразила она.

Она присела и, подцепив палкой сверток, подтянула его к себе. Затем достала из кармана кусочек ткани, найденный в комнате Лидии, и приложила к свертку. Цвет совпал идеально. Первым порывом ее было немедленно бежать к Лямзину, чтобы обо всем рассказать, но она вспомнила его и остановилась.

– Ну уж нет, господин подполковник, еще раз над собой посмеяться я вам не дам.

Развернув сверток, она обнаружила, что это плащ-дождевик, почти новый, а на подоле его с одной стороны действительно не хватало кусочка ткани.

Свернув плащ примерно так, как он был сложен, Александра положила его обратно под куст, потом подумала и прикрыла сверху сломанной веткой – чтобы не слишком бросался в глаза тому, кто так же, как она, свернет с дороги.

В гостиной, куда она вернулась, стоял ор, и центром скандала, разумеется, опять была Мара. Она кричала, гневно размахивая руками, но на нее никто не обращал внимания. Видимо, успели адаптироваться к шуму за время следственного эксперимента.

Александра пробралась к Лямзину и, склонившись к его уху, внушительно сказала:

– Мне нужно вам кое-что показать. Очень важное.

Но он только неопределенно качнул головой, и это могло означать абсолютно что угодно. От «хорошо, но чуть попозже» до «сгиньте скорее, мне и без вас тошно». Лицо при этом у него было самое несчастное, а между бровей пролегла страдальческая морщина.

– Кто это вас так допек? Неужели Мара? – спросила Александра.

Он устало махнул рукой:

– Хочу ванну, телевизор и стакан мартини. Она просто высосала всем мозг. И откуда только берутся такие люди?

– В принципе, я это все могла бы вам организовать, – сказала Александра, – но чуть позже. А сейчас мне нужно, чтобы вы пошли со мной. Заодно и нервную систему в порядок приведете.

– В смысле? – подозрительно покосился на нее Лямзин. – Куда вы меня хотите затащить?

– В лес. Прогуляемся к ближайшему оврагу. А вы что подумали?

– Ладно. Сейчас пойдем, посидите только немного в стороне, я тут закончу.

– Но нужно бы поскорее. Это важно! – с нажимом сказала она.

– Никак не могу быстрее. Следственную группу провожу – тогда пойдем.

Александра не стала ничего рассказывать, пока они не вышли из дома. Дождалась, когда начнется лес, и только тогда торжественно достала серебристо-голубой клочок плаща-дождевика.

– Что это?

– Его я в комнате Лидии нашла. Утром, – гордясь собой, заявила она. – А вон там…

Она осеклась, заметив, как наливаются кровью глаза Лямзина, а лицо его приобретает зверское выражение.

– Я просто забыла вам его отдать! – затараторила она, стараясь оправдаться. – Но вспомнила сейчас, за что же меня ругать?!

– А сказать, что заходили в комнату Лидии, вы тоже забыли? – гаркнул Лямзин. – И что вы еще забыли, может, рассказать мне, как вскрыли опечатанную дверь?

– Это не я, честное слово! – Она предусмотрительно отскочила от него на безопасное расстояние. – И потом, разве я виновата, что ваши опера улики пропускают! Я туда на секундочку вошла, когда увидела, что комната Лидии открыта. И сразу увидала этот лоскут. Ну хорошо, не сразу, а когда заглянула за дверь. Ладно, не за дверь, а под шкаф…