Антон Леонтьев - Девять с половиной идей

Миссис Розуэлл, вздохнув, опустила голову. Отвечать она не хотела. Ее молчание поразило зал, и корреспонденты, которые и так в течение всего дня еле успевали конспектировать одну сенсацию за другой, почуяли, что грядет нечто невероятное.

– Миссис Розуэлл! – обратилась к ней судья Джоунз. – Вы не можете молчать, ответьте на вопрос советника Мэрдока, несмотря на то, что вы, видимо, должны признаться в чем-то неприглядном. Однако если вы желаете воспользоваться конституционным правом не свидетельствовать против себя, то отказать вам в этом я не могу.

– Нет, нет! – чуть ли не закричала миссис Розуэлл, и из ее глаз хлынули слезы. – Простите… Мне тяжело, но я больше не могу… Я просто обязана сказать правду!

– Миссис Розуэлл, – Джейсон Мэрдок стал воплощением заботливости и мягкости, – мы понимаем, что вам тяжело признаться перед всеми в том, что вы поступили неэтично, но, несомненно, мы учтем, что вас принудили к этому. Прошу вас! – Он, отойдя от барьера, дал возможность присяжным и залу видеть плачущую женщину, которая, осознав свой грех, помогала изобличить убийцу.

– Мне так стыдно, я ведь хороший врач, поверьте мне… – начала миссис Розуэлл. – В семидесятые годы девочке с китайской кровью, проживающей в Бруклине, было нереально пробиться во врачебную элиту. Но я смогла, я преодолела все и стала врачом, спасла много жизней, это так! Мои родители могут мною гордиться! Но стоит один раз оступиться, и рухнет все, абсолютно все! – Она снова замолчала, нагнетая напряжение, которое походило на преддверие взрыва.

– Прошу вас, миссис Розуэлл, продолжайте, – подтолкнул ее мягко, но настойчиво Джейсон Мэрдок, садясь за свой стол. Дело сделано, Ольга Маккинзи от такого удара уже не сможет оправиться.

– В мае 1999 года я узнала, что мой муж Джеральд, точнее его компания, оказалась на грани банкротства. Он был там вице-президентом и слишком свободно распоряжался некоторыми фондами. Он говорил, что деньги вскружили ему голову. Понимаете, мы переехали в новый дом, муж подарил мне «Роллс-Ройс», дочка отправилась в элитный колледж… Я ни о чем не догадывалась, хотя теперь понимаю, что просто не хотела видеть очевидные вещи, закрывала на них глаза… Но нам было так хорошо! Я старалась уверить себя, что дела у Джеральда на подъеме, что это экономический бум, а деньги, которые текли к нам рекой, честно им заработаны… И вот в конце мая, как раз перед его днем рождения, грянул гром. Оказывается, на июль планировалась полная проверка его компании, в правление входили новые люди, и они хотели получить полный отчет о финансовом положении фирмы… Представляете, что чувствовал Джеральд! Это был крах его карьеры, семейного положения… Джеральда ждала тюрьма в том случае, если он до конца июня не вернет на счета компании то, что изъял… Когда он мне все рассказал, я была в шоке. Мы продумали сотни вариантов – продажа дома, машины, всех ценностей, кредиты и ссуды, но все это требовало долгих переговоров, времени и сил. А ни того, ни другого у нас не было. Я себя не оправдываю, я поступила ужасно, но поймите, я попала в безвыходную ситуацию, Джеральд стал заводить разговоры о смерти, однажды на его столе я увидела три пузырька со снотворным, которое он купил накануне!

Тишина в зале стояла полнейшая, исповедь жены растратчика произвела впечатление, симпатии простых американцев были на стороне этой миловидной женщины, запутавшейся в жизненных коллизиях. Ее можно было понять и простить, а вот ту, которая толкнула ее на преступление… Плач миссис Розуэлл звучал щемяще и жалостливо, люди втайне наслаждались чужим позором и самобичеванием, прощая тому, кто устроил это представление, все грехи.

– И потом, когда мы уже собирались бежать из страны… В клинике, где я тогда работала, лежала миссис Маккинзи, состояние у нее было стабильное. Но под вечер 21 июня у нее начались спазмы, судороги, нервное возбуждение… И рано утром следующего дня она скончалась. Я была уверена, что это вызвано не сердечной недостаточностью, совсем не те симптомы. У меня возникла мысль, что это или вирусная инфекция, или… Или отравление. Но когда я уже собиралась назначить вскрытие, в кабинет ко мне вошла миссис Ольга Маккинзи. Я знала ее всего пару дней, она всегда была приятной и любезной. Она сказала, что знает о моих трудностях с деньгами и предложила чек с такой суммой, которая спасла бы Джеральда. Понимаете, это произошло всего за неделю до начала аудиторской проверки, а мне сделать надо было немного. Только подписать свидетельство о смерти ее свекрови от естественных причин без вскрытия… И я согласилась… Простите меня, простите! – Миссис Розуэлл разрыдалась, опустив голову на колени.

– Ну, ну, миссис Розуэлл, – проговорил Мэрдок, уже потеряв к ней интерес. Он напоминал тигра, готовящегося к прыжку. – Все мы совершаем ошибки, только одни ошибки большие, а другие маленькие. И еще важно, кто нас толкает на преступный путь. Один, последний, вопрос: на какую сумму вы получили чек от миссис Маккинзи?

Миссис Розуэлл подняла заплаканное лицо. В ее глазах читалось полное раскаяние и страдание. Она вздохнула и сглотнула.

– На два с половиной миллиона долларов, сэр.

– Кстати, вот и сканированная копия чека на эту сумму, он хранился в памяти компьютера «Бэнк оф Америка», со счета которого миссис Розуэлл получила названную сумму. – Мэрдок победно поднял над головой еще одну папку с увеличенным изображением банковского чека. – Подпись миссис Ольги Маккинзи, снято с ее счета на десять миллионов долларов, который муж открыл на ее имя в день их бракосочетания. Видимо, он и не догадывался, что его супруга на его же деньги купит жизнь его матери… Подпись миссис Маккинзи подлинная, эксперты-графологи признали ее, это не подделка и не факсимиле. Попрошу приобщить это к списку улик обвинения! Итак, мистер Ван Бьюккенен, если желаете, ваша очередь задавать вопросы бедной миссис Розуэлл. Хотя, по-моему, уже известно абсолютно все!

– Перед тем, как вы, ваша честь, объявите об окончании заседания на сегодня, – сказал Мэрдок, – прошу выслушать показания еще одного свидетеля, они не займут много времени, но это чрезвычайно важно для рассмотрения дела.

– Мы заседаем уже четыре с половиной часа, и был только один перерыв, – возразила Ида Джоунз… – Ну хорошо, если для вас это так важно…. Но не более получаса, иначе я объявлю об окончании прямо сейчас!

– Максимум пятнадцать минут, у меня только пара вопросов, – ответил Мэрдок.

Все заметили, что он обрадованно улыбнулся. Пришло время выложить на стол джокер, который и поможет выиграть партию.

– Мистер Уилсон, – спрашивал заместитель прокурора через несколько минут у лысоватого приземистого мужчины в хорошем костюме, – представьтесь, кто вы по роду деятельности.