Антон Леонтьев - Девять с половиной идей

Инна проявила недюжинную смелость и настойчивость и в результате добилась своего. Шефы организации были раздражены ее упорством и тем, что она не хочет приносить им прибыль. Для того, чтобы покинуть ряды киллеров, ей пришлось заняться подготовкой целой команды молодых людей на маленьком островке в Индийском океане, это длилось около года, и все надеялись, что она в конце концов изменит свое решение. Но Инна не изменила его.

Получив новое имя, став гражданкой Австралии Энджелой Харрисон, она перебралась в небольшой городок, затерянный где-то на бескрайних пустынных просторах Квинсленда, на северо-востоке материка. Она купила большое поместье и занялась тем, чем давно хотела заняться, – разведением страусов.

Небольшая сеть дешевых мотелей по всей стране позволила ей легализовать капиталы, хотя большая их часть оставалась на тайных счетах в Швейцарии. После смерти Эрика она была вольна распоряжаться их имуществом, а завещание, которое он составил втайне от Инны, делало ее наследницей его денег. Она была не просто состоятельной женщиной, не просто богатой, она была очень богатой.

Маленькие шедевры постимпрессионизма и кубизма – их коллекция, а также недвижимость, акции и финансовые активы, которыми на редкость разумно распоряжались профессиональные менеджеры, составляли весьма значительную сумму.

– Мадам Станицек-Эриксен, – сказал ей поверенный в Лозанне. – Общая стоимость всего, чем вы владеете, равна приблизительно тридцати миллионам долларов, и это без учета реальной стоимости произведений искусства, за которые на аукционе можно получить иногда в два-три раза больше той суммы, какую вы уплатили за них. Если вы решите продавать Эдварда Мунка, то я к вашим услугам, коллекционеры с радостью выложат за него…

– Благодарю, господин Штраузе, – оборвала его Инна. – Если мне потребуется, непременно воспользуюсь вашими услугами. Но пока я переселяюсь в Австралию. Я вполне довольна вашей работой, думаю, что есть смысл продолжить наше сотрудничество. Вы говорите, что сейчас стоит заняться акциями нефтяных концернов…

– О да, – ответил господин Штраузе, склоняя свою лысоватую голову. – Я обладаю конфиденциальной информацией, что скоро грядет небольшая победоносная война в Персидском заливе, а после того, что там произойдет, цены на нефть взлетят вверх. У вас ведь найдутся свободные два-три миллиона, вы могли бы прекрасно заработать на этом…

– Распоряжайтесь ими по своему усмотрению, – проговорила Инна. – Мы ведь прекрасно знаем, господин Штраузе, что все строится на доверии, а злоупотребление им зачастую кончается трагически… Но я верю вам. Действуйте!

После полугода тихой и пресной жизни в Австралии Инна поняла, что от себя убежать нельзя. Смена снежной Швеции на пустыни Квинсленда не помогла ей, ее боль, загнанная глубоко внутрь, не утихала.

Как-то ей пришла мысль, что хорошо бы навестить родину, где она не была уже почти десятилетие. Оттуда Инна уехала с Эриком, молодой девчонкой, у которой руки были по локоть в крови, а теперь вернется импозантной и богатой дамой, Энджелой Харрисон.

Она следила за международными событиями и знала о недавнем падении Берлинской стены, потеплении связей с Западом.

В Москве Инна долго не задержалась, ей показалось, что город превратился в большой базар, хотя вся эта кухня знакома ей с того времени, когда она была любовницей Виталия… Как же его фамилия, из того театра…

Изменилось очень многое. Инна Блажко исчезла, она давно умерла, теперь была Энджела Харрисон. И это позволяло ей практически все, открывало любые двери. В СССР еще совсем недавно каждый гражданин славился своими твердыми моральными принципами строителя коммунизма, а ныне тот же гражданин ради долларов был готов чуть ли не на измену родине и продажу госсекретов.

Чувствуя ностальгию, Инна решила съездить в родной город. У нее остался только младший брат Алексей, которому в этом году исполнялось двадцать восемь. Возможно, у него есть дети. Наверняка есть. Инна не могла открыться перед ними, она погибла в ночь на десятое ноября 1982 года в авиакатастрофе. Ее не существует. Да и кто мог узнать Инну в уверенной, элегантно одетой женщине, ведь она перенесла три пластические операции.

Город был практически таким же, каким она оставила его, – грязным, суетливым, вороватым и жестоким. Бумажка в двадцать долларов сделала орущую и трясущую клочковатыми сиреневыми волосами даму в ЖЭКе лебезящей и смирной, как овечка.

– Да, да, мадам, – говорила она Инне, выгнав предварительно всех из своего кабинета. – Вы хотите узнать насчет одного человека? Вообще-то мы справок не даем, но как я могу отказать вам. Это у вас от Диора?

– Нет, от Кензо, – ответила Инна. На своей ферме в Австралии она не имела возможности одеваться от кутюр, а теперь, в ее родном городе, в родной стране, это стало своего рода визитной карточкой, точнее, магнитной карточкой, которая вскрывала абсолютно все замки.

– Так, так, вы говорите, Блажко Алексей Павлович. А адреса старого вы не припомните?

Инна сообщила ей адрес, дама зашелестела бумагами, проворно прыгая по пыльным стульям и снимая со шкафов серые папки.

– Куда претесь, бараны! Не понимаете, что я занята! – закричала она на типа, который робко приоткрыл дверь и напомнил, что до обеденного перерыва еще два часа и вообще-то там очередь.

– Что за люди, – удивлялась дама. – Не видят, что ли, что я занята с вами, вот наша русская беспардонность и хамство, готовы на глотку ногой встать, а свое непременно получить. Ага, вот что-то есть…

Через пять минут Инна знала, что ее брат переселился в соседний город, обменял квартиру, владельцем которой стал после смерти матери.

Еще через день Инна приехала в тот город, держа в руке листок с новым адресом Алексея. Немного трат – и она узнала, что он женат уже три года, работает на большом заводе по производству пластмасс.

– И пьет, – авторитетно заключила соседка, сидевшая на скамейке перед подъездом, в котором жили Иннин брат, его жена Света и их сын Виктор. – Пьет, пьет, – повторила она. – Вначале парень вроде ничего был, Светка-то сама из нашего города, я ее бабку давно знаю, ничего девчонка, а он ее совсем зашугал. Бьет ее. Когда получку приносит, совсем зверем становится. А так, когда трезвый, то и сумку поможет донести, и проводку исправит. И сыночек у них ничего, два годика уже, шустрый такой мальчишка… Недавно Светка родила еще, но там история темная…

Получив еще десять долларов, которые проворно спрятала в платок, старушка продолжила:

– Когда она забрюхатела, Светка-то, Лешка ее часто бил, и она узнала о том, что ждет ребенка, уже на третьем месяце. А сам Лешка второго ребенка не хотел, говорил, что времена сейчас не застойные, деньги за лишний рот не платят и зачем рожать? Аборт-то проворонили, и когда Светка родила, решили они оставить девочку в роддоме. И хворая она какая-то, не помню, паралич у нее, что ли. И правильно – зачем нежеланный ребенок, тем более еще какой-то больной?