Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

Капитан Белоручка встала и пошла в кабинет допроса. Катя, мигом позабыв все распри, ринулась за ней, как нитка за иголкой.

– Так что же вышло-то, уважаемый? – спросила Лиля Полыхалова.

Тот обернулся. Выражение лица его было каким-то странным. Понимаю, мол, я говорю что-то не то, знаю это, но... и не сказать не могу, потому что правдой это считаю. Вы ведь от меня тут правды добиваетесь...

– А то, что могилу ту... это, как дверь, вдруг взяли дьявольским хотением своим и отворили, кровью свежей замки отомкнули. Я же знаю, помню – она ... она ж загубленная душа, не отомщенная. Покоя ей там нет, на волю, на свет она вырвалась и мести, лютой мести ищет, крови жаждет... Живой и уже не кабаньей, а человеческой крови!

– Вы лично со Скорпионом общались? Опознать его по фотографии сможете? – спросила Лиля.

Полыхалов после своего «спича» лишь молча таращился, а потом, когда принесли фотографии, все так же молча ткнул в снимок Саввы Кадоша.

В это время позвонили с проходной – явилась свидетельница Тумак по вызову.

– Посмотрим, что теперь расскажет подруга про нашу главную подозреваемую .

У Кати не нашлось ответа на эту реплику капитана Белоручки.

Порой даже говорливым криминальным обозревателям лучше помолчать.

А вот Марина Тумак скорее понравилась, чем не понравилась. Чем-то она была безмерно взволнована – это сразу бросалось в глаза. Вызовом в милицию? Новым допросом после стольких-то лет?

– Вы следователи? – сразу спросила она.

Они представились официально.

– Вы не следователи... тогда меня все в прокуратуру вызывали, такой дундук там сидел, я ему одно, а он про другое... Мне по телефону сказали, что дело Лары возобновлено, это правда?

Марина Тумак говорила так сбивчиво, словно горло у нее перехватывало.

– Это правда, расследование возобновлено в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, – ответила Лиля.

– Какими обстоятельствами?

Подруга задала почти тот же самый вопрос, что и Белоусов до этого. Но тон, интонация... Катя насторожилась, пожалуй, в этом деле, где главная подозреваемая – особа с того света, видимо, придется все больше и больше вслушиваться именно в интонации свидетелей...

Все это почувствовала и капитан Белоручка, поэтому следующий вопрос ее прозвучал немного странно, нелогично:

– Когда вы виделись с Ларисой в последний раз?

Катя затаила дыхание. Вот... вот сейчас брякнет эта брюнетка на шпильках с таким бледным, словно загримированным лицом – вчера, и тогда...

– За день до ее смерти. Я приезжала к ней на дачу в Мирное.

– Лариса тогда готовила материалы для будущего диплома?

– Мы вместе готовили и дипломы хотели вместе писать, мы же учились на одном потоке, только на разных отделениях, но это уже в последние годы.

– Вы врач?

– Да.

– И работаете сейчас по профессии? Где, в какой больнице?

Марина Тумак назвала адрес медицинского центра.

– С Ларисой вы долго были знакомы?

– Всю жизнь. Тут у вас можно курить? – Марина Тумак достала из сумки сигареты.

– Пожалуйста, – Лиля подвинула ей пепельницу. – Я читала ваши показания в деле... Вы с Ларисой познакомились...

– Нам было лет по пять, наши семьи по-соседству жили в Малаховке. Они снимали дачу... Лариса с бабушкой и... Мать ее приезжала на выходные, она тогда еще замуж не вышла за этого человека... за будущего Лариного отчима. И мы, наша семья, на дедушкиной даче – забор в забор. Вместе росли, мы и в школе одной потом оказались – в седьмой английской, здесь, в центре. Я рядом жила, а Лару во втором классе мать перевела... Ей ездить приходилось на троллейбусе, они на Трубной жили тогда и уже гораздо позже переехали на Осенний бульвар, и добираться стало очень далеко. Поэтому Лариса часто оставалась у меня дома. А на даче тоже все каникулы вместе... в девятом поехали в Питер... мой двоюродный брат, он...

– Что ваш двоюродный брат?

– Ничего, просто он нас снимал на видеокамеру в Петродворце на фоне фонтанов, я вдруг вспомнила, – Марина Тумак провела рукой по лицу. – Так, детские воспоминания... Мы очень дружили, мы всегда все очень дружили...

– А что она была за человек – Лариса? – спросила Катя. Ей показалось, что надо как-то приблизить разговор к событиям пятилетней давности.

– Очень хороший человек, – Марина ответила односложно.

– Она такая красавица, у нее были приятели-мужчины?

– Нет.

– Вас и тогда об этом спрашивали, Марина, – капитан Белоручка указала на дело. – Вы и тогда отвечали так же категорично. Но что-то не верится... Вам ли, лучшей ее подруге, не знать о ее личной жизни. Не скрывайте, пожалуйста, это очень важно.

– У нее не было никаких приятелей. Отчим... он бы не позволил ей кого-то иметь.

– Белоусов? Он что, был таким строгим отцом?

– Он ей не отец.

– А ее мать... она...

– Вы разговаривали с ней? Допрашивали ее? – спросила Марина.

– Нет.

– А почему? Вы же сказали – дело возобновлено.

– Она сейчас в монастыре. Мы должны установить сначала ее местонахождение.

– Это в Переславле-Залесском, женский Никольский монастырь.

– Вы навещали ее там?

– Я никогда ее не навещала. Она звонила мне. Сама.

– Когда она вам звонила?

– Недавно, дня три назад.

– И что она сказала?

– Мы не разговаривали, она оставила сообщение мне на мобильном.

– Может, она встревожена тем, что случилось на кладбище с могилой Ларисы? – спросила Катя.

Марина Тумак посмотрела на нее. У Кати сложилось впечатление, что вопрос ее прошел мимо... Подруга сейчас думает о чем-то совсем ином.

– Она сука рваная, а не мать.

– Как вы можете так говорить? – Катя была поражена. – Она такое горе пережила, потерю дочери...

– Гадина она, б...!

В кабинете настала мертвая тишина.

– Ладно, к этому мы потом вернемся... – Даже капитан Белоручка растерялась от этой выходки. – Когда вы виделись в последний раз с Ларисой – какой она была, не казалась ли чем-то обеспокоенной, огорченной?

– Нет, если не считать того, что она... фактически ушла из дома.

– Ушла из дома? Но она же жила на даче.

– Ну да, хоть какая-то крыша над головой. Она хотела квартиру снять, а на какие шиши... Я ей сразу предложила переехать ко мне. Я бы и раньше это ей предложила, если бы она мне только сказала. Ведь это же не тогда началось, это уже длилось столько времени... А она... ей стыдно было сказать, ведь она считала, что в семье живет, что он отец ее, она и относилась к нему, как к отцу... он же вырастил ее.

– Вы говорите о Белоусове? – спросила Катя.

– А его-то вы хоть допросили по новой?

– Да, мы его допросили, но...

– Он ее домогался, – сказала Марина. – Там, на даче, она рассказала мне все. Сказала, что он словно с ума сошел. И все это случилось не в один день, а в течение нескольких лет. Но сначала он как-то сдерживался, просто она чувствовала, что его отношение к ней изменилось. А потом... потом он будто спятил... козел вонючий... и она уехала, сбежала в Мирное. Вы про парней спрашивали, да у нее отвращение было ко всему этому именно из-за него, из-за этого скота, папаши... А мне всегда казалось, что Лара... Я ведь любила ее, как свою сестру, даже больше, чем сестру. Мы дружили, понимаете? Я бы жизнь за нее отдала. И мы... если бы вы знали, как мы все жили там, в Малаховке на даче, все же было нормально, как у нормальных людей! И вдруг... все разом лопнуло... пошло к черту...