Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

– Лариса тогда с вами не уехала из Мирного. Почему? – спросила Катя.

– Знаете, как бывает, когда все идет к черту? Все , чем вы жили с самого детства, что ценили и любили? Она не поехала со мной, ко мне. Она хотела остаться одна, ей надо было побыть одной.

– Она любила своих родителей?

– И я любила своих. Я тогда там, в Мирном, поняла – есть такие вещи, такие сферы, где и сестра-подруга не может помочь, даже рядом побыть не может.

– В деле есть показания свидетелей, что в Мирное за несколько дней до убийства кто-то приезжал к Ларисе. У дачи видели темную иномарку.

– Я не знаю.

– Савелий Кадош – это имя вам знакомо?

– Нет, – Марина покачала головой.

– Пожалуйста, припомните... может, вы знали его по прозвищу Скорпион. Вот его фотография, взгляните.

Марина Тумак взяла снимок, распечатанный из Интернета.

– Нет, с этим человеком я никогда не встречалась.

– А Лариса?

– Нет.

«И опять все мимо цели, – подумала Катя, – хотя даже если бы она сказала, что покойная Лариса знала Скорпиона-Кадоша, что бы это дало нам сейчас для расследования?»

Странный ритуал на кладбище с принесением в жертву свиньи...

Провалившаяся могила...

Следы ДНК на трупах...

Она мертва вот уже пять лет...

Если бы подруга вот сейчас сказала, что Лариса знала Скорпиона, как бы это повлияло на процесс расследования убийств на бульваре? Куда бы мы зашли с такой вот версией ?

– Лариса была религиозным человеком? – спросила Лиля.

– Да нет, иногда на Пасху в церковь ходили, как все, больше ради любопытства.

– Может, она Библию читала, Евангелие, послания апостолов?

О чем Лилька ее спрашивает, куда она клонит, неужели...

– Нет, она всем этим мало интересовалась.

– Но мать ее, Галина Белоусова, ушла в монастырь.

Марина Тумак вскинула голову, в глазах ее вновь вспыхнул мрачный огонь. Но на этот раз она сдержалась, не промолвила ни слова.

– Вы кого-нибудь подозреваете в смерти Ларисы? – спросила Лиля.

– Пять лет прошло.

– Мы возобновили дело. Я читала ваши показания в прокуратуре. Вы интересовались... нет, даже настаивали на самом тщательном осмотре места происшествия.

– А что я еще могла сказать... всем известно, что убийцу можно найти только по уликам, по следам, которые он оставляет. Но за пять лет вы так никого и не нашли. Чем вы занимались все это время? Даже мать ее не удосужились допросить. Тот следователь в прокуратуре, он же, как только узнал, что Белоусов в Верховном суде, он лишь одного его и слушал, действовал по его указке!

– Там много версий проверялось, большая работа была проделана, – Катя не могла не заступиться за родной областной Главк.

– Да бросьте! Я вам не верю. Как узнали, что он судья, все сразу стало по-другому... А потом, когда его большим начальником сделали... Никто уже и не возникал, все в тряпку молчали. Через полгода вообще все заглохло. Меня ни разу больше не вызвали, плевать стало на все наши показания!

– Зачем вы так говорите, вы же не знаете, какая работа была проделана, сколько версий... сколько подозреваемых по этому делу проверили.

– Я так понимаю, Марина, что вы, учитывая то, что нам здесь сегодня поведали о гражданине Белоусове, именно его подозреваете в убийстве Ларисы, – сказала Лиля. – Но вполне достоверно установлено, что он приехал на дачу с женой. Они вместе туда приехали на машине, вдвоем, понимаете? И ваша подруга к тому времени была уже мертва.

– А у вас есть этому свидетели? – резко, зло спросила Марина. – У вас есть этому другие свидетели, кроме них ?

Едва солнце село за лесом в тучу, начался дождь. Капли барабанили по листьям, по кладбищенской стене из красного кирпича ритмично и дробно.

Сырой сумрак сменила тьма, насквозь пропитанная дождем.

По дорожке, посыпанной гравием...

По тропинке, заросшей лопухами...

По низким металлическим оградам, о которые так легко споткнуться...

По стволу старой липы, что видела и знала...

Били, стучали, дробились прозрачные капли – сверху, с небес.

А луна...

Ее не было там, наверху. Может, она стеснялась, или боялась, или просто не хотела... У ночного светила свои прихоти и капризы. Мало радости светить в полную силу серебряного диска своего на кладбище, где по ночам нет никого, где никто не взглянет вверх, не восхитится красотой. Где только земля, прах и мрамор...

Расколовшуюся плиту с фамилией и датой так пока никто и не убрал. Плита все еще стояла, прислоненная к стволу дерева. И сломанный крест еще не отвезли на тракторе в гранитную мастерскую. Надо было по поводу всего этого распорядиться хозяину участка, где находилась могила, но хозяин пока так и не приехал. И больше не звонил.

Видимо, был занят...

Чем-то очень, очень занят...

Зловонную яму у стены уже засыпали и утрамбовали. Гниющую свиную тушу достали. Могильщики сожгли ее на костре за пределами кладбища на пустыре у леса. Странное это было зрелище. Плеснули бензином из канистры, бросили спичку...

Пламя полыхнуло.

Все стояли вокруг, переминались с ноги на ногу, молчали.

Но ушли лишь тогда, когда убедились, что последний уголек погребального костра догорел.

Было ли то завершением обряда?

Об этом никто не говорил. Да могильщики ничего такого и не знали.

Было лишь замечено: пока на пустыре полыхал костер, в кладбищенской часовне в неурочный час молился священник. А на закате он обошел все кладбище с кадилом. И сам лично проверил – заперта ли калитка, выходящая к лесу.

Потом полил дождь.

А луна...

Она появилась на небе в полночь, когда небо очистилось. Над Москвой, над бульварами, соперничая светом с городскими фонарями и огнями рекламы.

По Гоголевскому бульвару проносились редкие машины, а на темных аллеях, несмотря на поздний час, снова собралась молодежь. Всем было интересно. И каждый косился по сторонам – а вдруг.... вдруг тот, кто убивает, снова здесь? Вдруг он, она, оно явилось... Пришло ...

На Тверском в полночь рвались петарды – шло закрытие Московского кинофестиваля.

По аллее Страстного ползли враскачку два пьяных бомжа. И все никак, никак, никак не могли выбрать скамейку, где завалиться спать.

На Осеннем бульваре на мокром от дождя асфальте столкнулись на перекрестке две машины.

На Зубовском стеклянный аквариум нового бизнес-центра был снова темен и пуст.

Темен и пуст...

Как и все...

По ночам при луне лучше сидеть дома, чем бродить...

И ответы на вопросы лучше искать днем, когда светит солнце, потому что луна по природе своей не любит вопросов. Она уклоняется, тускнеет, а в конце просто ускользает за тучу, оставляя тех, кто идет в неурочный час по бульварной аллее, наедине с тьмой.