Советник юстиции

Касым отметил для себя эту фразу: «Все это я ему прощал». А значит, выпив изрядно, уже не простил?

— К этому месту мы подъехали примерно часа в два ночи. Здесь он опять предложил выпить. Мы отказались. Только когда поставили одну сеть, решили погреться и выпили грамм по двести. Поставили вторую сетку и еще раз выпили. Потом Дыкин стал ставить закидные, а мы помогать ему. Было уже почти утро. Я сказал Дыкину, что хватит ставить снасти. Зачем столько рыбы нам? А он как закричит на меня:

— Дурак! Я в кредит плачу, мне рыбы позарез много нужно! И вы оба можете поживиться...

— Я опять не стал с ним скандалить, помогал ставить до последней закидной. Прежде чем лечь спать, мы сварили уху и немного выпили. Дыкин все время приставал ко мне. Я сказал ему, чтобы он замолчал. Он обозвал, меня гнидой и схватил молоток. Рузанов разнял нас, успокоил.

У нас кончилась водка. Дыкин хотел сам ехать в поселок в магазин, но я ему не дал машину. Поехал один. Привез три бутылки. Выпили...

«Это уже много, — отметил про себя следователь. — Дело идет к развязке».

— Закончили эти три бутылки... По просьбе Дыкина мы вдвоем и поехали в Донгулюк, где, по его рассказу, рыбу можно черпать прямо сачком. На шлюзах вода кипела и бурлила, к воде было страшно подойти. Но Дыкин стал спускаться вниз. Я отправился на другой шлюз и вдруг услышал отчаянный крик. Прибежал и вижу, что Дыкин, уцепившись за кронштейн, висит. Я помог ему выбраться наверх и сказал:

— Все. Больше здесь не останемся, поедем назад.

Он согласился, но сначала решил узнать о рыбалке у гурьевских шоферов, которые стояли неподалеку у своих машин. Возвратился от них быстро, чем-то взволнованный, даже побелевший.

— Что случилось? — спрашиваю его.

— Прогнали меня и пригрозили окунуть, если я не смоюсь отсюда.

Мы сразу же завели машину и поехали назад. Отъехав несколько километров, Дыкин спросил меня:

— Ружье у тебя есть?

— Есть. Зачем?

— Тут утки встречаются. Ты езжай, а я по берегу пройдусь.

Я уехал, Дыкин остался. Уже на месте, где мы вечером сварили уху, не дождавшись Дыкина, поели, услышали несколько выстрелов. Подумали, что сейчас заявится Дыкин с добычей, и легли спокойно спать. Утром мы нашли его мертвым недалеко от нашей стоянки. Вот и все. А как случилось, что Дыкин умер, ни я, ни Рузанов не знаем...

«Силен парень — за обоих расписывается, — подумал Касым. — Видимо, придется брать под стражу Курина, так как на свободе он может повлиять на ход следствия. А не будет ли ошибкой его арест?» Но он взвесил все «за» и «против» и решился.

Постановление об аресте Курина прокурор Чапаевского района младший советник юстиции Ажханов подписал немедленно.

Всего сутки прошли с того момента, как было получено известие о роковом случае. Всего сутки. А сколько уже сделано Сундеткалиевым! Механизм расследования тяжкого уголовного преступления заработал на полную мощность.

— Чем и как вы нанесли смертельный удар Дыкину?

— Не убивал я его. Он сам...

Зимовье Шканова находилось недалеко от плотины. Ночью хозяин дома, встревоженный гулом машины, вышел во двор.

— Какой-то грузовик крутится на одном месте с выключенными фарами. Подозрительно что-то, — сообщил он домочадцам.

То же самое показал и свидетель Нурсултанов, находившийся здесь же.

В протоколе осмотра места происшествия Касым писал:

«... на голове, шее, груди, на руках имеется множество ссадин, кровоподтеков и царапин».

— Это следы побоев. Возможен наезд колесами машины. Так было? — спрашивает следователь.

— Ничего не так! Он гонялся за мной с заводной ручкой, а я укрылся в кабине и хотел уехать в степь.

— Но вы кружились на машине без света и могли нечаянно сбить его?

— Может, и мог. Темно было, да и выпил я... чуть-чуть.

— А по голове чем его били?

— Не бил я его. Он сам меня колотил. Вот они, раны.

— Экспертизой установлено, что ваши раны, нанесенные, несомненно, каким-то тяжелым предметом, не опасны для жизни, а у Дыкина такое заключение: «Смерть наступила в результате нанесения множества телесных повреждений и кровоизлияния в брюшную полость». Как это объяснить?

— Не знаю я ничего! Ничего не знаю! — закричал Курин и сразу как-то осунулся, затих.

Сундеткалиев приказал отвести задержанного, а сам задумался.

Итак, следствие можно завершить и готовить обвинительное заключение. Но все ли учтено, достаточно ли проверены детали, не упущено ли что-нибудь важное, что может смягчить вину Курина или, наоборот, усугубить ее? Эти и другие вопросы продолжали волновать Касыма, хотя дело было расследовано по всем правилам, привлечено достаточно свидетелей, картина происшествия стала ясной до конца. Сыграли свою роль и откровения Рузанова. И все, конечно, было иначе, чем рассказывал Курин.

...Рыбы попалось мало. Во всяком случае, так показалось Курину.

— Ты чего же болтал?! — накинулся он на Дыкина, — Не поймаю рыбы, учти, тебя самого на кукан посажу! Понял?

А когда выпили еще, то Курин распоясался совсем. Сквернословил, издевался и в довершение всего стукнул Дыкина кулаком по лицу. Завязалась драка. В ход пошло все, что попадалось под руки. Одним тяжелым предметом Курин ударил Дыкина в грудь и тот, охнув, свалился. Рузанов, попытавшийся разнять дерущихся, получил в свалке сильный толчок и убежал в степь. На этом избиение Дыкина не закончилось.

— Сейчас я тебя машиной поглажу, — пригрозил Курин и бросился заводить грузовик.

«Необходима еще автотехническая экспертиза, — решает Сундеткалиев и сразу начинает писать текст постановления. Она поможет внести ясность: был наезд на человека или не был».

В кабинет заглянул прокурор, покачал головой и серьезным тоном распорядился:

— Иди отдыхай. Завтра тоже ты будешь нужен. Или на больничный захотел?

— Сейчас закончу и на рыбалку с сыном отправлюсь.

— Вот-вот, иначе закиснешь.

Редко у Касыма выпадают часы для отдыха. Но уж если появляются они, то проводит он их непременно с домочадцами, а чаще всего с Маратом: неугомонный мальчик не дает скучать отцу.

— Папа, почему пароход ходит медленнее машины?

— А где растут апельсины?

Эти и другие подобные вопросы Марат задавал раньше. Сейчас он уже подрос и интересуется серьезными вещами. Но, оставшись наедине с отцом, он по-прежнему расспрашивает его обо всем. Особенно нравятся мальчугану рассказы о войне. И нередко Касым вслух вспоминает те грозные годы, когда он, как и миллионы его сверстников, сражался на фронте.

— Многие, сынок, не вернулись домой, но они выполнили свой долг. Народ их не забудет, как не забывает мать своих детей. Расти и ты хорошим человеком, чтобы люди всегда уважали тебя.

Щедрую, душевную натуру Касыма знают не одни домочадцы. Товарищи по службе убеждались в этом много раз.