Екатерина Лесина - Маска короля

И Маша… Почему она решилась на такое? Ведь не из-за наказания же! Эта записка, синий фломастер и крупная клетка. Не понимаю… Зачем? Разве нельзя было как-то иначе? Или во всем виноваты режиссеры этого спектакля? Я должна выяснить, теперь мне не остается ничего другого, кроме как дойти до конца, и надеяться мне не на кого.

Только я и Локи. Локи и я. Глупо все это. И в милицию идти поздно. Кто поверит учительнице, которая довела ребенка до самоубийства?

– Хорошо, я согласен.

Надо же, они договорились. Уже! Сейчас мне что-то предложат, что-то, от чего я не смогу отказаться. Простой выбор: «или-или». Или милиция, долгое разбирательство, дурная слава на весь город, суд, а потом… Если Светлана не врет, тогда – тюрьма. Или…

Что стоит за вторым «или», я не знала. Локи утверждал, что от меня не потребуют ничего сверхъестественного. Какую-нибудь ерунду, им важно, не что ты делаешь, а твое принципиальное согласие, ведь первый шаг – всегда самый сложный.

– Вот только… – Игнат Владимирович выжидающе посмотрел на меня. – У меня к вам одна небольшая просьба, Лия Захаровна. Даю слово, она совершенно вас не обременит, скорее, пойдет вам на пользу. Вы ведь, несмотря на все наши заверения, чувствуете за собой вину? Так?

Я кивнула. Я ведь действительно была виновата. Виновата в том, что пришла сюда слишком поздно, виновата, что не сумела подобрать нужных слов, виновата, что жива, в конце концов. Кругом виновата.

– Вы ведь неверующая?

– Нет.

– Плохо. Человек, не верящий в Бога, одинок в этом мире, в случае беды ему не к кому обратиться. Не считайте это упреком. Как Светлана упоминала, мы все здесь живем одной семьей, поэтому я хотел бы помочь вам… Помочь вашей душе. Моя просьба такова: в субботу, завтра, состоится моление в нашей церкви. Да, не удивляйтесь, у нас здесь имеется собственная церковь, она освящена по всем правилам, и священник свой. Американец, но он хорошо говорит по-русски, прихожане – наш коллектив. Завтра в пять ждем и вас. Придете?

– Обязательно. – Вот теперь я окончательно запуталась. Меня не просили подписывать никаких бумаг, не просили отвезти какой-нибудь подозрительный пакет подозрительным людям, не требовали денег. Сущая ерунда: прийти на службу, помолиться во спасение души. Собственной души, между прочим. Или самое главное еще впереди?

– Вот и хорошо, – Игнат Владимирович погладил меня по голове. – А теперь отправляйтесь домой. Я вызову такси.

– А дети?

– Ими займется Светлана. Вам нужно отдохнуть и набраться сил. Вы сами на себя не похожи.

Он не только вызвал такси, но и проводил меня до самых ворот и, дождавшись, пока хмурый молчаливый охранник вернет мои вещи, усадил меня в машину.

– Мы вас ждем, – напомнил Игнат Владимирович.

– До свидания, – ответила я.

Таксист всю дорогу болтал, а я думала о Маше и о том, что я не успела. Я должна была успеть, должна была ей помочь, а вместо этого просто стояла и смотрела, как она падает.

«Не падает, – поправила я себя, – прыгает! Она сама. Вниз. С крыши. И…»

– Приехали! – таксист улыбнулся, продемонстрировав золотой зуб, я выползла из машины. Такое чувство, будто мое тело – это не кости и мышцы, а мокрая вата, которую невозможно заставить двигаться. Но я все-таки двигалась. Домой… Почему-то казалось, что стоит перешагнуть порог квартиры, и все образуется.

Я перешагнула, и ничего не образовалось, только телефон на тумбочке заходился в истеричном звоне.

Лии не было дома. Уже половина первого, а ее все нету, определенно, что-то случилось! Нужно возвращаться, пусть Гера злится, но Локи завтра же вернется. Или сегодня, если она не ответит.

– Ты записаться хочешь здесь? – поинтересовался Гера.

– Что? – В трубке по-прежнему раздавались равнодушные гудки.

– Записаться? Или говорят по-другому, когда человека в квартиру записывают?

– Прописывают. Прописаться.

– Ты прописаться хочешь здесь? – повторил свой вопрос Гера.

– Нет.

– Мы звоним весь день. – Когда дело касалось его интересов или интересов Локи, Грег отличался особенным упрямством и занудливостью. – Куда?

– Куда надо.

– Я выучил номер.

– Поздравляю.

– Она ушла?

– Не знаю.

– Женщины уходят всегда. Они неправильные.

– Какие? – Иногда Геру было сложно понять.

– Сегодня один, завтра другой. Неправильные.

– Ты хочешь сказать, неверные? – догадался Локи.

– Да. Неверные. А неверный и неправильный – это не одно и то же?

– Нет. Ты у нас – неправильный, а женщины – неверные.

– Она ушла, – уже с большей уверенностью повторил Гера. – Звонить утром надо.

– И утром тоже. Все. В последний раз. – Локи набрал номер.

– Ты говорил это уже.

– Обещаю. – Он слушал протяжные гудки в телефонной трубке. Один. Два. Три…

– Нет никого? – ехидно поинтересовался Грег. Локи покачал головой. Семь. Восемь. Девять… Он уже готов был положить трубку, когда где-то далеко, на том конце провода, раздался такой знакомый и такой усталый голос:

– Да? Кто это?! Это ты?

– Это я, – ответил Локи.

После разговора мне стало легче. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы я смогла заснуть. Бедняга Рафинад, почувствовав мое настроение, терся о мои ноги – утешал. И я была благодарна ему за утешение – когда рядом кто-то живой, не так страшно.

А Локи пообещал, что он приедет, прямо завтра возьмет и приедет. Хотя… Какая разница, его приезд ничего не изменит. Маша не вернется, а я не забуду, как стояла там, на крыше и пыталась уговорить девочку-птицу остаться на земле.

То, о чем рассказала Лия… Это чудовищно! Или – случайность? Случайность, которой хозяева решили воспользоваться? А если нет, если не случайность? Если все спланировано? Впервые он не знал, что делать. Возвращаться как можно скорее, это понятно, а дальше что? Готов ли он вступить в игру с такими ставками?

В любом случае, у него два пути.

Возвращаться и играть дальше.

Уехать.

Или – Локи усмехнулся собственному отражению в зеркале – есть еще и третий путь: вернуться и начать собственную партию.

Ваши ставки, господа!

Маска Любви. Продолжение

Спустя месяц сыграли свадьбу, по-деревенски шумную, пропахшую самогоном и ароматом свежевыпеченного хлеба. Старые бабки шептались, мол, нехорошо это, когда без венчания, батюшка-де молодых благословить должен, но Алексей хорошо представлял себе ситуацию. Церковь – опиум для народа, и не след ему, сотруднику всемогущего ЧК, получать благословение у какого-то там деревенского батюшки. Он уже получил свое благословение там, где надо. Светлана, его жена, тоже была довольна таким поворотом дел, что и говорить, своя, проверенная. Еще через месяц, когда всеобщее внимание к молодой паре ослабло, Алексей решился.