Даниэль Клугер - Убийственный маскарад

– Нашего! – поправила сердито мать. – Нашего Гарика.

– Пусть нашего, – со степенями родства Розовски так и не разобрался. – Мне пора.

Зазвонил телефон. Мать сняла трубку.

– Алло… Да, сейчас, – она протянула трубку Натаниэлю. – Тебя. Женщина.

Розовски взял трубку:

– Алло, слушаю.

– Простите, что беспокою, – голос показался смутно-знакомым. – Я звонила в офис, но ваш помощник – Саша, кажется? Он сказал, что вы, скорее всего, еще дома.

Теперь Натаниэль узнал Викторию Смирнову. Настроение, и без того паршивое, упало почти до нулевой отметки. «Убью Маркина! – мрачно подумал Натаниэль. – Сегодня же, не откладывая в долгий ящик. Могу же я позволить себе поступок для улучшения душевного состояния?»

Картина убийства обалдуя-помощника так ярко предстала перед его глазами, что он даже заулыбался. И совсем забыл, что на той стороне провода ждут его ответа. Спохватившись, он произнес нейтральным голосом:

– Госпожа Смирнова, мне, право же, очень жаль. Примите мои соболезнования. конечно, я должен был приехать сам, но…

Она перебила его:

– Перестаньте, я вас ни в чем не виню. Это же действительно задумывалось, как розыгрыш. Вы не могли ничего сделать. И я звоню вовсе не для того, чтобы сделать вам выговор.

– Вот как? – промямлил Розовски. Настроение, вместо того, чтобы улучшиться, осталось паршивым, но теперь к нему примешалось еще и неопределенное беспокойство.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала Смирнова. Мы можем встретиться?

– Сегодня?

– По возможности – сейчас.

– Будет лучше, если вы объясните, что именно от меня требуется, – осторожно заметил Натаниэль.

– Господи, ну что может понадобиться от частного детектива?! Я хочу проконсультироваться с вами… – она запнулась, а когда вновь заговорила, в ее искусственно-спокойном голосе почему-то послышались истерические нотки. – Очень, слышите?! Забудьте о деньгах! Не надо было их присылать! Я… – она вновь замолчала. Совсем растерявшийся Натаниэль услышал в трубке всхлипывания.

– Успокойтесь, успокойтесь, Виктория, – торопливо заговорил он. – Конечно, я помогу вам, с удовольствием! («Что я плету? Какое тут удовольствие?»). Я сейчас как раз собирался в агентство, так что, если вы подъедете туда, мы обо всем поговорим. Это на улице Алленби, очень легко найти. Там есть здание – если ехать от старой автостанции…

Женщина поспешно перебила его:

– Извините, господин Розовски, я сейчас не в том состоянии, чтобы куда-то ехать или идти. Без конца кто-нибудь приходит, понимаете… Не могли бы вы приехать ко мне? Пожалуйста!

– Хорошо, – ответил Розовски, ругая себя за мягкотелость последними словами. Несколько раз, вместо того, чтобы принимать клиентов в конторе он соглашался приехать в назначаемое ими место. И вечно попадал в неприятности. – Буду у вас примерно через полчаса.

– Спасибо, – она положила трубку.

Розовски некоторое время рассеянно смотрел перед собой, потом тоже положил трубку – так осторожно, будто та была сделана из хрупкого стекла.

– Уф-ф… – выдохнул он и озадаченно посмотрел на мать, все еще стоявшую рядом. – Вот ведь какие дела… Вечно я встреваю во что-нибудь…

Мать с готовностью кивнула. Она была полностью согласна с последним замечанием. Мало того: именно об этом она твердила сыну без малого пять лет – с тех самых пор, как Натаниэль Розовски оставил уважаемую и серьезную должность в полицейском управлении Тель-Авива и открыл детективное агентство, специализировавшееся на «русских» делах. Натаниэль развел руками – мол, знаю, знаю, а что делать? Мать молча удалилась в кухню, а он позвонил в агентство. Ответила секретарь Офра.

– Привет, девочка, – сказал Натаниэль. – Дай-ка мне нашего бездельника.

– Бездельник занят делом, – радостно сообщила Офра. – Наш клиент, который просил вернуть удравшую жену, вчера ночью попал в больницу с множественными переломами ребер. Его избил новый ухажер жены, тот самый, которого Маркин вроде как уговорил вернуть красавицу законному супругу. Ухажер вернул, но после передумал. И нашего Маркина вызвали в полицию, поскольку его имя фигурирует как в показаниях потерпевшего, так и в показаниях виновника, – все это она выпалила, как обычно, одним духом.

– Ага-а… – растерянно протянул Розовски. – В полицию. Понятно. Давно уехал?

– Только что. Когда ты приедешь? – спросила она.

– Когда приеду, – честно ответил Натаниэль. – Так и говори всем, – он перезвонил Маркину на мобильный телефон:

– Саша? Мне нужна твоя машина.

– Не могу, – в голосе Маркина слышались торжествующие нотки. – Я как в том анекдоте, знаешь? «Где Рабинович?» – «Он на даче показаний». Так вот, тот Рабинович – это я. Я еду на дачу показаний.

– От твоих показаний там никому не будет ни холодно, ни жарко, – сказал Натаниэль. – Так что ты сейчас снова не Рабинович, а Маркин, и едешь прямо ко мне домой. Все претензии пусть адресуют старшему инспектору Ронену Алону, отдел по расследованию убийств, округ Яркон. В случае чего, скажешь, что он тоже вызвал тебя для дачи показаний. В связи с происшествием в Кфар-Шауль. К нему ты тоже, конечно, не поедешь, но зато у тебя будет прекрасный повод… – Натаниэль подумал немного. – Нет, даже два повода не ехать в полицию вообще. Так что езжай ко мне.

В ответ Маркин только вздохнул. Эти вздохи продолжались уже несколько лет – с тех самых пор, как Маркин впервые появился в конторе Натаниэля. А связаны они были с тем, что Розовски категорически отказывался обзаводиться автомобилем, всякий раз весьма убедительно обосновывая преимущества общественного транспорта перед частным. Это отнюдь не было связано с жадностью. Просто еще в период жизни на доисторической родине Натаниэль с некоторой оторопью наблюдал за странными изменениями в психике и поведении тех своих знакомых, кто поддался слабости и купил сверкающее никелем и лаком чудовище. Знакомые менялись на глазах, превращаясь в рабов неодушевленных, но тем не менее весьма жадных предметов. Самым страшным было то, что рабы себя таковыми не чувствовали, они любили коварных рабовладельцев, заботились о них, гордились ими. Тогда Натаниэль поклялся себе никогда и не при каких обстоятельствах не уподобляться подобным мутантам. Что удивительно: почему-то несчастный образ водителя собственной машины никак не влиял на управление машинами чужими. Полицейский психолог, которому Натаниэль однажды рассказал об этой своей навязчивой идее, в ответ принялся разглагольствовать пространно и путано, каким-то образом увязывая машины с женами, объясняя поведение Натаниэля боязнью семейного очага и склонностью к чужим женам. Розовски очень удивился и обиделся – во-первых, потому что семья у него в тот момент существовала, а во-вторых, потому что никогда он не был любителем ухлестывать за замужними дамами.