Ольга Хмельницкая - Темное прошлое прекрасного принца

– Кстати, – спросила Алена после паузы, – откуда вы узнали, что это именно моя сережка?

– Ваша сестра Майя ее опознала, – ответил Чабрецов. – Как удивительно устроена жизнь, правда?

В этот момент дверь отворилась, и в кухню ввалился сонный Олег.

Сотовый Рема звонил, не переставая. На мгновение он умолк. Пауза была недолгой – зазвонил мобильник Василисы Николаевны. Еще полминуты спустя замолчавший было телефон Фильчикова опять подал голос. На часах было без пяти минут десять.

– Але, – сказал Рем, с трудом поднимая голову от софы. Василиса Николаевна продолжала сладко спать.

– Рем Яковлевич, – затрещал в трубке голосок Дюк, – я готова петь.

Несколько секунд совершенно пьяный Фильчиков переваривал ситуацию.

– Ну пойте, девушка, пойте, – наконец сориентировался он, – мы что, вам мешаем? Когда я хочу что-то спеть, я просто пою, и все тут. И никуда не звоню разрешения спрашивать. Или ты вместе с нами хочешь петь, хором? А поздно! Надо было раньше звонить, у нас уже концерт окончен.

На полу возле дивана лежала гора пустых бутылок. В трубке удивленно пискнуло. Продюсер отключил связь. Секунду спустя его сотовый опять зазвонил.

– Рем Яковлевич, – неуверенно сказала Ксения в трубку, – я хочу петь… песни… в студии. Ничего не поздно, сейчас без четырех минут десять.

Василиса, лежащая рядом с Ремом, зашевелилась и открыла прекрасные, хотя и слегка мутные, глаза.

– Кто это удостоил нас звонка в такую рань? – спросила она вежливо.

– Так, психопатка одна, – в сердцах ответил Фильчиков, пнул пустую бутылку и снова отключил связь. – Хочет петь она, видите ли.

– Какая прелесть! – прокомментировала Сусанина, переворачиваясь на другой бок и вновь засыпая. Ее счастливый сонный вид подействовал на Рема, как снотворное.

– Дорогая, подвинься, пожалуйста, я тоже хочу спать, – пробормотал он заплетающимся языком.

– Угу, – сонно пробормотала бухгалтер. – Кстати, тебе не кажется, что мы слегка перебрали? Я даже не могу вспомнить, как меня зовут.

Петр Петрович сидел перед Чабрецовым. Вид у него был подавленный.

– Она не берет трубку, – сказал Сусанин. – Может, с ней тоже что-то случилось? Это вообще невероятно – мою дочь убили, а моя жена уехала сегодня ночью к своему шефу с бухгалтерскими документами и расчетами, рано утром мы с ней разговаривали по телефону, и с тех пор о ней ни слуху ни духу.

– Ну, кто убил вашу дочь, мы уже знаем, – ответил Денис, неприязненно глядя на Петра Петровича. В свое время именно Чабрецов добился увольнения Сусанина, злоупотреблявшего служебным положением, из органов внутренних дел.

– Алена Ватрушкина? Да, я уже знаю. Согласен, она могла это сделать. Из-за Майи. Вы уже разговаривали с ней?

– С Майей? Да. Я ездил к ней на работу. Именно она опознала сережку сестры.

– Одна сестричка ужаснее другой. Прямо-таки банка со скорпионами, – сказал Петр Петрович, – и зачем моя Полина в свое время с ними связалась?

Чабрецов резко наклонился вперед.

– А вы знаете, что сегодня ночью ваша дочь угрожала Майе расправой? Она кричала на лестнице, что убьет ее, а ваша супруга, пропавшая Василиса Николаевна, успокаивала Полину и просила ее говорить потише. Это слышали все соседи, у меня куча свидетелей. Так что вопрос о том, кто именно – скорпионы в банке, остается открытым.

И майор, который хотел как можно быстрее закончить неприятный разговор с бывшим подчиненным, нетерпеливо постучал по столу карандашом.

Фильчиков зевнул и вытянул ноги.

– Чего ж тут сложного, – сказал он, – у тебя какое-то простое, популярное русское имя. Им часто называют домашних любимцев. Может, выпьем еще?

– Спасибо, мне больше не надо, – откликнулась Василиса Николаевна, пытаясь сесть вертикально и вновь падая, отчего ее кудряшки разлетелись по подушке, – может, лучше споем? Я тоже хочу петь, как и та девушка, что звонила тебе по телефону. Я знаю одну хорошую песню про рябину, которая качалась и качалась, качалась и качалась. А все почему? Она, оказывается, хотела к дубу. Только вот мелодию не помню.

Телефон Василисы Николаевны опять зазвонил, но она не обратила на этот факт ни малейшего внимания.

– Твоим именем часто называют домашних зверят, представляешь? – умильно хихикал Рем. – Может, ты Тузик, Шарик или Полкан?

Он довольно заржал. Телефон Сусаниной умолк, зато зазвонил сотовый Рема. Фильчиков раздраженно закатил глаза.

– Доброе утро, – рявкнул он в трубку. – Оркестр? Дирижер Шелковин звонит? Из студии звукозаписи?

Глаза продюсера округлились.

– Дорогая, – обратился он к Василисе, – мы заказывали оркестр?

Сусанина напряглась. Ее глаза на секунду приобрели осмысленное выражение.

– А что за оркестр? Камерный или симфонический? – попыталась уточнить она, но потом виновато развела руками. – Может, это розыгрыш? Подростки балуются?

– Ах вы, хулиганы! – тут же заорал скорый на расправу продюсер в трубку. – Вот я позвоню в милицию, поймают вас, паразитов! Вы мне заплатите за моральный ущерб! Оркестр мы, видите ли, заказывали! Свинтусы!

И он отключил связь.

– Ладно, – пожал плечами Петр Петрович, чувствуя себя неуютно под буровящим взглядом бывшего шефа, – не будем дискутировать в вопросе о том, кто скорпионы, а кто – нет. Ангелы бывают только на небесах, у каждого человека есть свои недостатки. Тезис о том, что именно Алена убила Полину, мне представляется как минимум спорным, но, с другой стороны, – больше некому. Честно говоря, я бы с большим удовольствием посадил в тюрьму Майю, а не Алену. А лучше – обеих вместе.

Чабрецов покрылся красными пятнами. Сусанин выпятил вперед тяжелую бульдожью челюсть.

– С формальной стороны Майя не совершила ничего противоправного, – сухо сказал Денис Леонидович, зарываясь носом в бумаги. – Вести личную жизнь так, как ему хочется, – это частное и неприкосновенное право каждого человека. Я, конечно, не знаю, реальной ли была угроза убийства со стороны Полины или ваша дочь просто сказала это для красного словца, но в любом случае это настораживает.

Сусанин некоторое время молчал, с ненавистью глядя на бывшего шефа.

– А вдруг мы заказали оркестр, а сейчас не помним? – волновалась Василиса Николаевна. – В свете того, что я никак не могу вспомнить своего имени, это вполне вероятно.

Телефон Рема опять подал голос. Звонила давешняя девица.

– Что, опять хочешь петь? – устало рявкнул продюсер в трубку.

– Ага, – растерянно ответила Ксения.

– Ну пой, пой! Мы-то тут при чем? – сказал Рем почти ласково. – Мы вот с Василисой, когда хотим петь, никому почему-то не звоним.

– О! Василиса! – улыбнулась Сусанина, ткнув себя в грудь тоненьким пальчиком.

– Рем Яковлевич, – сказала Дюк, – вы меня помните?