Галина Романова - Любвеобильный джек-пот

Они потоптались в больничном коридоре, в надежде перехватить кого-нибудь из медперсонала, и так и ушли ни с чем.

– Слушай, я все же наведаюсь в свое отделение, – вдруг решила Лия, останавливаясь возле открытой дверцы Диминой машины. – Не все там сумели меня забыть. Может, Тишаков там. Его попрошу посодействовать. Попробую разыскать того, кто вел твое дело. Как, говоришь, его фамилия?

Фамилия следователя была родной и привычной, как буханка хлеба на каждом российском столе.

Иванов... Иванов Вадим Васильевич. С Лией был незнаком, но представившейся возможности познакомиться с чего-то вдруг обрадовался.

– Проходите, конечно же, Лия Андреевна! – воскликнул Вадим Васильевич, когда дежурный, проводив Лию до его кабинета, представил ее ему. – Рад! Очень рад знакомству! Ребята мне столько о вас говорили...

– Какие хоть ребята, Вадим? – уточнила на всякий случай она, усаживаясь на новенький стул возле его стола. – Ничего, что я без отчества, на «ты»?

– В порядке! – Иванов скалился в приветливой улыбке, что не могло ее не воодушевить. – Тишаков Серега много рассказывал. Еще тут... Говорили, что вы просто асом были в своем деле. И шпана вас уважала... Вы ведь из-за нее тут?

– Из-за кого? – Она улыбалась через силу, не улыбаться было нельзя, хозяин кабинета источал дружелюбие, следовало отвечать тем же.

– Из-за шпаны! Тут мы на след банды вроде как вышли. Орудовали в районе, старушек убивали и грабили. Одного вроде взяли.

– Это кто говорит? – на всякий случай спросила Лия, мысленно обругав Тишакова за скоропалительность вынесенных решений. – Сергей?

– На совещании Тишаков докладывал в понедельник, да... – Иванов вдруг подскочил с места и кинулся в дальний угол кабинета, где у него на тумбочке красовался новехонький прозрачный чайник. И засуетился там, просыпая заварку и сахар, и заспешил: – Я вас сейчас чаем угощу, Лия Андреевна! У меня хороший чай, все ходят попрошайничают!

Он болтал еще минут десять обо всем и ни о чем. То про погоду, то про наркотрафик, что недавно удалось прикрыть, потом снова перебрасывался на заметное похолодание с утра. Если ее визит его хоть как-то насторожил или озадачил, Иванов никак не дал ей об этом догадаться.

А потом он вдруг как брякнет:

– Слышал, назад к нам собираетесь?

– Это тоже на совещании докладывали? – Она загадочно улыбнулась, едва не поперхнувшись чаем (к слову, тот и правда оказался бесподобен).

– Нет, это Серега Тишаков шепнул нам всем. Когда вас к шпане сопровождал, тогда и шепнул. Мол, Лия Андреевна назад собирается. А вчера из одного детского дома звонили с жалобой, что вы, мол, самоуправством занимаетесь. Визиты там несанкционированные наносите и все такое... Тишаков быстренько им рты позакрывал. Все рады, что вы возвращаетесь!!!

Ай да Тишаков! Ай да молодец! Может, зря она на него так сердится. Может, еще и получится у них подружиться...

– Ну, так что, Лия Андреевна? – Иванов хитро прищурил голубые глаза, почти сомкнув светлые ресницы. – Правда или болтает Серега?

– Думаю, что не болтает он, Вадим, – не признаваться же было, что и думать не думала о возвращении; и не подставлять же бедного Тишакова, которому, судя по всему, пришлось вертеться ужом на горячей сковородке. – Устала я без работы. И в работе тяжко было. И без нее тоже, знаешь... Привыкла я...

Иванов вздохнул с явным облегчением. Сразу расслабился, начал делиться последними новостями и потом, плавно подведя разговор к вчерашним событиям в квартире Гольцова, спросил:

– Вы ведь знаете, наверное, что это уже второй подобный случай в его квартире, Лия Андреевна?

– Да, Вадим, знаю. Потому я и здесь.

– Да?! А я думал... – Он удивился вполне искренне и сразу захлопал себя по карманам пиджака в поисках сигарет.

– Сигареты на столе слева под бумагами, – подсказала Лия.

– Ох, спасибо! Можно закурить? – Он вытащил из-под бумаг пачку сигарет, выбил щелчком одну и держал теперь ее в уголке рта, не решаясь поднести к ней пламя зажигалки.

– Валяй, Вадим Васильевич! Тут вот какое дело... Мы с Дмитрием, это Гольцов который, как бы... Ну, ты понимаешь меня? – Она все никак не решалась выговорить вслух о том, что вроде бы давно между ними назрело.

– Нет, не понимаю! – Иванов глубоко затянулся, откидываясь на спинку стула. – У вас роман, что ли? Так надо понимать ваш внезапный румянец, Лия Андреевна?

– Типа того, – выдохнула она с облегчением, хорошо иметь дело с догадливыми людьми. – И мы вчера весь день были с ним вместе. А когда вернулись... Дальше ты знаешь... Но дело не в этом. Ночью мы долго говорили о том, что произошло с Гольцовым чуть больше года назад. И чем больше я узнавала об этом, тем меньше понимала, что же на самом деле произошло тогда. Все вроде бы и понятно, но... Почему его так долго продержали в камере? Могли бы отпустить под подписку о невыезде, а он сидел!

– Могли-то могли... – задумался сразу Иванов, без устали затягиваясь. – Только не подписывал прокурор подписку о невыезде и все. Дело в том... Дело в том, Лия Андреевна, что у этой девицы должна была, по слухам, быть при себе крупная сумма денег и партия наркотиков. Просто огромная, потому и ехала она поездом, а не летела самолетом. Ну вы понимаете... Таможня и все такое... А ничего этого в его квартире не нашли. Куда все это подевалось? Консьерж говорит, что девица зашла в подъезд с сумкой. А сумки-то нет! Началось давление влиятельных лиц... Ох, как вспомню, тошно делается... Короче, держали мы его до тех пор, пока команды сверху не поступило. Как поступило, так и отпустили. А потом дело и вовсе закрыли.

– Вадим, вот ты тут упомянул о консьерже. – Лия разволновалась так, что даже привстала со стула. – Девушка должна была сказать, заходя в подъезд, к кому она направляется. Ведь так?

– Так!

– И?!

– Она и сказала. Сказала, что направляется к своему хорошему знакомому Гольцову Дмитрию. Вот так-то, Лия Андреевна! – И Вадим надолго замолчал, успев заполнить пустую пепельницу почти наполовину.

Рухни на нее в этот момент потолок, она бы испытала куда меньшее потрясение, чем от его слов. Все закрутилось перед глазами и поплыло куда-то в сторону окна.

– Как же так?! – прошептала она едва слышно. – Дима говорит, что никогда прежде не видел эту девушку!

– Он и нам так говорил. А она перед тем, как подняться к нему на этаж, говорила обратное! – воскликнул Вадим, ткнув очередной окурок в пепельницу. – Спасло его от обвинительного заключения знаете что?

– Что?! – дышать с каждой минутой становилось все труднее и труднее.

Сначала Санька ее подвел, теперь вот Гольцов. А ей как жить со всем этим добром?!

– То, что одна из консьержек вдруг завила, что никогда не видела Гольцова с погибшей. Мы же их всех возили на опознание. Говорит, с другим мужчиной видела, а с Гольцовым никогда. И еще, говорит, будто бы с тем другим мужчиной их связывали нежные чувства. Она, типа, поняла это сразу...