Дарья Калинина - Серийный бабник

– А я слышала, Борис неплохо обеспечен.

– Так это если его жизнь с жизнью младшенького не сравнивать. А коли сравнишь, так сама увидишь. Борька у родителей оборванцем рос по сравнению с тем, что их разлюбезному Вовику отмерялось.

И повариха принялась деловито шуровать сковородами и кастрюлями. Было понятно, что настроение у нее всерьез испортилось. Кира тихо жевала пирожок. Но неожиданно повариха громыхнула посудой с такой силой, что Киру даже подбросило.

– А как он с девушкой с этой поступил! – в сердцах воскликнула повариха. – Гад какой! Ему как с гуся вода, а она руки на себя наложила!

– Что? Кто?

– Девочка у нас тут работала. В медсестры к параличному нашему ее взяли. Мне она понравилась. Милая такая, старательная. Но робкая уж очень. И какая-то безответная, что ли.

– И что?

– Что, известно что. Приставать к ней младшенький сынок начал. То ли снасильничать хотел, то ли просто глумился, только она этих шуток не приняла. Да и заехала она ему при мне по морде. А он… Нет чтобы отступить, отомстить решил. Подстроил так, будто бы она проф… профнепригодна, вот как! Ну, девчонку и выгнали. Да еще с такими рекомендациями, что потом ее ни в одно место не возьмут. Разве что в поликлинику пробирки мыть.

И, снова громыхнув сковородой, повариха закончила:

– А уж как они эту медсестричку увольняли. Анастасия тогда еще тут хозяйкой была. Уж она такого этой девочке наговорила, что та вся в слезах убежала. И потаскухой ее обозвали, и воровкой, и ничтожеством.

– О!

– И что нечего-то ей в медицине делать.

– Ну да!

– А то! Анастасия умеет человека до слез довести. Вроде бы не орет, а все вежливо так. И при этом сама верит, что она чуть ли не высшую справедливость творит. Знает ведь, что не права. А все равно так себя ведет, что вроде бы верит в то, что говорит.

– Артистическая натура.

– Ой, артистка! – подтвердила повариха. – А той медсестричке так и сказала: вы бессовестная обманщица, и мой долг сделать так, чтобы вы больше ни одного человека не изувечили.

– Изувечили?

– Ну да, мать с сыночком так представили, что эта медсестричка по лени или глупости лекарства перепутала. И чуть Виктора Алексеевича на тот свет не отправила.

Кира не сдержалась и ахнула:

– Как? Снова? То есть и тогда тоже? Это так долго продолжается?

Но повариха ее ужаса не разделила.

– Блажь это все была! Ничего ему та медсестричка вредного для его драгоценного здоровья не делала. Просто Анастасия с Вовиком так придумали, чтобы ту девочку унизить.

– А-а-а, – протянула Кира.

Да уж, теперешнюю медсестру трудно было назвать наивной девочкой. Ей было за сорок. Да и хорошенькой назвать трудно. Огромный нос, крохотные глазки, нечистая кожа и мощные бицепсы. Похоже, семья Виктора Алексеевича извлекла урок из прошлого. Теперешняя медсестра могла быть совершенно спокойна за свою честь, даже находясь темной ночью в районе «красных фонарей».

Но разочарованной Кира себя почему-то не чувствовала. Вся эта история с младшим любимчиком заставляла все ее чувства насторожиться. Интуиция буквально завибрировала и забила в набат. Пока, правда, не объясняя, в чем конкретно кроется причина ее тревоги.

Может быть, это родные или близкие девушки – медсестры взялись мстить за нее? Но в таком случае они выбрали явно неподходящую кандидатуру. Ошиблись в выборе брата? Не знали, кто на самом деле виноват – Борис или Вовик? Нет, вряд ли.

– Так вот, когда хозяин молодую жену в дом привел, Вовику, ясное дело, хвост немного прижали, – продолжала разглагольствовать повариха. – При маменьке-то он себя тут вольготно чувствовал. Какую бы гадость ни устроил, она все покрывала. Поэтому у Виктора Алексеевича о своем последыше не совсем верное представление.

– Но ведь Людмила не стала бы покрывать… м-м-м… шалости своего пасынка.

– Не стала. Это верно. Только и он после ее появления недолго в доме задержался. Уехал. Говорят, учиться. А я так думаю, что денежки родительские проматывать. Вот где на выкуп для Бориски нашлось бы. Одна его машина, что внизу в гараже ржавеет, небось столько и стоит. А он их, этих машин, за год по три штуки, бывало, разбивал!

– Ого! – снова не удержалась от восклицания Кира. – Серьезно?

– А то нет!

– Так в гараже сейчас стоит машина Вовы, которой он не пользуется? И дорогая?

– Ну! «Порш», так, что ли, называется. Спортивная.

Кира решительно ничего не понимала. Что происходит с Виктором Алексеевичем? Выходит, он без всякого особого напряга может заплатить выкуп похитителям Бориса. Но не желает. Да уж, никакая Людмила не сможет его в таком случае уговорить. Видно, скрыта тут какая-то тайна. И серьезная, судя по всему.

– Конечно, что на сердце у человека, никогда до конца не узнаешь, а только таких родителей, как у Бориса, я и самой злейшей своей врагине не пожелаю!

И, отвернувшись к мойке, повариха принялась мыть овощи для завтрашнего рагу. Глядя на нее, Кира в задумчивости отправила в рот очередной пирожок. Потрясающе вкусно. И это при том, что готовили в доме строго без соли. Все-таки талант надо иметь, чтобы в таких сложных условиях готовить не просто съедобную, но еще и вкусную еду.

И спохватилась Кира только после того, как ее рука потянулась к следующему аппетитному пирожку. Ощупав свою талию, она убедилась, что там все в порядке. А вот если бы на ее месте оказалась Леся, то уже давно начала бы соблазнительно раздуваться в размерах. При мысли о подруге Кира с раскаянием вспомнила, что обещала той позвонить, едва приедет в дом Виктора Алексеевича. Но, забегавшись тут, совсем об этом забыла.

У Леси телефон оказался занят. Как домашний, так и сотовый. Это тоже было в высшей степени странно.

– Что она, сразу по двум телефонам треплется? – заволновалась Кира. – Что у нее там случилось?

Встревоженная Кира сделала еще одну попытку дозвониться до подруги. И на этот раз ей удалось связаться с ней.

– А я тебе звоню! – воскликнула Леся, едва услышав голос Киры. – Слушай, у меня тут ЧП!

Голос у подруги звенел и буквально бился на осколки словно стеклянный.

– Что? Что случилось?

– Ромик! Он уходит! Кира, он ничего не хочет слушать!

Сначала Кира решила, что у нее слуховые галлюцинации. И она попала в другое измерение, где приняла голос другой женщины за голос своей подруги. Потому что Кира на сто и даже на сто двадцать процентов могла поклясться, что никакого Ромика, по поводу которого Леся могла бы разволноваться, среди знакомых ее подруги нет и не было.

– Кто это?

– Господи, Кира! Ромик! Мы его сегодня с тобой спасли!

– А-а-а! Вот ты о ком!

И тут до Киры дошло, что пытается втолковать ей подруга.

– Как уходит? – вскинулась она. – Куда?