Дарья Калинина - Нимфа с большими понтами

— Подлинности кого?

— Того типа, который будет считаться владыкой мира!

— О господи! — тяжело вздохнула Кира и обвела глазами разгром в библиотеке. — Как это все сложно! А больше там ничего нет?

— Больше ничего.

— И стоило ради такой белиберды перерывать тут все вверх дном! — с досадой произнесла Кира. — Ясно, что ни в какой Куалонг мы с тобой не попремся!

— А вдруг Олег Сафронович и был тем самым владыкой Куалонга? — предположила Леся.

— Леся! У тебя мозги от усталости запотели. Куалонг — это древняя сказка! — фыркнула Кира. — Ужасно древняя. Такой страны сейчас попросту нет на карте!

— Но…

— И даже если когда-то и была, то чудовища, стерегущие сокровища, давно передохли. А сокровище украли, переплавили, раздробили и перепродали в разные части света. Вот так!

Но Леся не сдавалась.

— Все равно это очень интересно, — сказала она. — Надо будет завтра узнать об этой стране Куалонг побольше. Ты согласна?

Кира только вздохнула и махнула рукой. Мол, делай как знаешь. А я помогу, если тебе это в самом деле понадобится.

Однако завтра намерению подруг не суждено было осуществиться. С самого утра в доме шли приготовления к похоронам Маши. Оказалось, что хоронить ее будут все же в семейном склепе рода Сенчаковых.

— На самом деле никакого родового склепа у нас нет и быть не может, — шепотом пояснил подругам Тимофей, покосившись, не слышит ли его слов Виолетта Викторовна. — Просто Олег купил участок земли на кладбище и построил там шикарную мраморную махину. Вот маман и мечтает, что когда-нибудь тоже будет лежать там. А все вокруг будут ходить и завидовать.

— Конечно, тот факт, что Маша уляжется там раньше ее, бабушку крайне злит, — добавила Оксана, которая по случаю похорон надела на себя длинное платье из черного бархата с петлей на шее и совершенно обнаженной спиной.

Голую спину Оксана замаскировала темной кашемировой шалью. Но время от времени шаль соскальзывала с плеч. И тогда все присутствующие буквально теряли дар речи. Но, кажется, Оксана была очень довольна тем впечатлением, которое производила. И говорила, не умолкая:

— Бабушка никак не может смириться с мыслью, что какая-то безродная бродяжка окажется в склепе раньше ее.

Подруги покосились на Виолетту Викторовну. Та в самом деле выглядела какой-то подавленной и одновременно раздраженной. Нет, просто удивительно, какие все-таки странные фишки бывают иной раз у людей!

— Надо же, она злиться из-за того, что кто-то умер и будет похоронен раньше! — прошептала Кира. — Вот вздорная старуха!

Кладбище находилось ближе к Москве. Ехать туда надо было около двух часов. Сами похороны оставили у подруг тягостное впечатление. Родственники, сгрудившиеся возле могилы, чем-то напоминали стаю гиен.

Подруг у Маши не было. Если в детстве и имелись, то она растеряла их за время своего замужества и жизни в глухом углу. И в последний путь Машу провожали только родственники ее мужа, Кира с Лесей и Владислав. Он рыдал, стоя возле гроба с телом своей любимой, не стесняясь. Подруги сдержали свое слово и сообщили парню о времени и месте похорон.

И без того мрачные родственники косились на него весьма неодобрительно. И откровенно перешептывались между собой, пытаясь понять, кем этот красавец приходится Маше. Версии высказывались самые любопытные. В том числе и весьма близкие к истине.

Однако главный сюрприз, который всех поджидал сегодня, был еще впереди. Когда могильщики отошли в сторонку и всем было предложено попрощаться с Машей, родственники нестройной толпой сделали несколько шагов вперед, и тут вдруг сзади раздался тонкий, какой-то хрипловато-дрожащий ворчливый голос:

— Сперва самые близкие родственники подходить должны! Вообще-то так положено!

Виолетта Викторовна, которая первой собиралась подойти к гробу, изумленно замерла с поднятой ногой, глядя на хлипкого мужичонку. Его немыслимо затертые джинсы, драные ботинки и несвежая рубашка выдавали в нем стопроцентного бомжа. В качестве траура в руках у бродяги был кусок черной тряпки, служащий ему носовым платком. Во что превратился черный сатин, после того как в него пару раз вычистили нос, лучше не говорить.

Рядом с ним стоял второй незваный гость. На этом был темный костюм, который лет двадцать назад можно было даже назвать приличным. Но сейчас на коленях штаны безбожно вытянулись, полы пиджака лоснились от грязи, а манжеты истрепались так, что с них чуть ли не бахрома свисала.

Оба типа были небриты, и благоухало от них, как от целого ящика дешевого портвейна в смеси с кучей пищевых отходов в жаркое время года.

— Я говорю, что первыми близкая родня подходить к гробу должна, — повторил мужичок в джинсах. — А родня — это я! А потому… Ну-ка! Отодвинься, бабуся!

Виолетта Викторовна, которая явилась на похороны в коротком шелковом черном платьице и шикарной черной шляпе, огромные поля которой были усыпаны множеством атласных розочек, возмущенно ахнула.

— Это кто такой? — прошептала она, тем не менее не двигаясь с места.

— Отец я ейный! — невозмутимо заявил мужичонка. — Как есть отец! Папанька родный! Машкин родитель!

Виолетта Викторовна молчала, не в силах справиться с охватившими ее чувствами. Остальная часть родственников тоже безмолвствовала. Первым, как ни странно, отозвался Владислав.

— У Маши не было родителей! — сказал он. — Я знаю, она круглая сирота.

— Точно! — подхватил Тимофей. — Мы все знаем, Маша воспитывалась в детском доме.

— Ее жинка моя туда сдала, пока я по лагерям мотался, — цыкнув сквозь зубы, заявил мужичонка. — Да я не в обиде! В самом деле, как бабе одной с тремя детишками управиться? Старших-то она мигом к делу пристроила. Одного в деревню к матери своей отправила, среднего себе оставила, а Машку в детдом пришлось сдать. Иначе никак не прокормиться. Болела много.

Родственники внимали этому оборванцу, не в силах выдавить из себя ни звука.

— Так у Маши еще и братья-сестры имеются? — выдавил из себя Глеб, первым уловивший носившуюся в воздухе опасность.

Если этот ханурик в самом деле отец Маши, то он становится самым главным наследником после нее. Он, а вовсе не семья Олега Сафроновича! Вот это поворот событий!

— Не-а! Нету уже никого, — помотал головой мужичонка. — Один я остался. Перемерли все. Жинка моя тоже в прошлом годе скопытилась. А перед этим строго мне наказала, чтобы я нашу младшенькую нашел.

— Год назад? — спросил Виктор. — Что-то долго вы собирались, уважаемый!

— А ты мне этим глаза не коли! — неожиданно зло отозвался мужичонка. — Я, может быть, всю жизнь об ентом миге мечтал! Когда кровиночку свою увижу!

— В гробу? — ехидно поинтересовалась у него Оксана, не обращая внимания на укоризненные взгляды мужа, который пытался урезонить ее.