Дарья Калинина - Нимфа с большими понтами

Тимофей уже успел связаться со следователем, и тот подтвердил, что явившийся к ним гражданин Прудников Федор Иванович является отцом Маши.

— Это неоспоримый факт, — сказал Кушаков приунывшему родственнику. — Я лично разговаривал с этим человеком и проверил его документы. Так что советую вам принять его или, во всяком случае, не гнать. Как ни крути, а теперь он может претендовать на право стать опекуном Илюши, если тот найдется, конечно.

И теперь родственники давились пресными блинами и невкусным киселем, с ненавистью наблюдая за отцом Маши, который чувствовал себя вполне вольготно и даже расстегнул свою рубашку, обнажив тощую, покрытую редкими волосиками грудь.

После этого аппетит пропал уже у всех. И первой, как ни странно, не выдержала Оксана.

— Мы так и будем сидеть и молчать? — произнесла она таким резким голосом, что у Леси от неожиданности из рук выпала ложка.

На поминках в клане Сенчаковых вилки и ножи не полагались, они отсутствовали. Впрочем, как и кутья с медом и изюмом. Должно быть, мед и изюм Виолетта Викторовна сочла тоже слишком дорогими продуктами, чтобы тратиться на них ради покойницы.

— Давайте уж обсудим! — запальчиво продолжила тем временем Оксана. — Лично я вовсе не намерена терпеть этого оборванца в нашем доме! От него же воняет!

— Ты, девонька, зря не говори! — осадил ее пьяненький Федор Иванович, просверлив девушку своими нагловатыми глазками. — Во-первых, помыться я всегда могу. Дело нехитрое. А во-вторых… во-вторых, может так статься, что и дом вовсе не твой уже.

— А чей же?

— Да вот дружбан мой подтвердит, мы с ним вместе к юристу ходили, — сказал Федор, кивая на своего приятеля, плотно устроившегося на стуле рядом с ним. — Так тот юрист сказал, что коли внучек мой единственный найдется, так я могу его опекуном запросто стать. А там и дом, и все денежки мне перейдут. А я уж знаю, как ими распорядиться.

В комнате повисла тяжелая и прямо-таки гнетущая тишина.

— Тим! — жалобно прошептала Виолетта Викторовна. — Ради бога, сделай что-нибудь, Тим!

Но вместо Тимофея, который только открывал и закрывал рот, словно вытащенная из воды рыба, ей на выручку пришел Виктор.

— Мы не можем допустить, чтобы ребенка воспитывал такой человек, как вы! — сказал он резко, глядя в упор на Федора.

— А какой я человек? — кривляясь, спросил тот. — Две руки, две ноги, голова и еще кое-что в штанах имеется. Все как у всех людей!

— Не говорите пошлостей! — вспыхнула Виолетта Викторовна. — Вы… Вы асоциальный тип!

— Какой? — ощерился тот.

— Вы же сами сказали, что сидели в тюрьме! Вы — асоциальная личность. Алкоголик к тому же!

— Нет, ни один суд в мире не отдаст вам маленького ребенка на воспитание, — поддержал ее опомнившийся Тимофей.

— Это мы еще позырим, — заявил Федор, который от выпитой водки наглел прямо на глазах. — Ребенка-то нет. Может быть, его уже и в живых нету. А коли так, я и есть единственный Машин наследник! Ближе у ней человека не было и нет!

— Что?! — взвилась Оксана. — Да ты… Поганка! Мухомор вонючий! Как ты смеешь?

— Смею, девонька, — нагло заявил Федор. — Смею, потому как от своих родительских прав на дочку никогда не отказывался. Ну, не мог я ее сам вырастить. Государство за меня эту роль на себя взяло. Так ведь я же все равно ей отец! Не было бы меня, не родилась бы и она, Маша. Вот и выходит, что все ее — оно на самом деле мое. А никак не ваше!

И он опрокинул в себя еще стакан водки. Родственники смотрели на него теперь с такой откровенной ненавистью, что было просто удивительно, как он мог что-либо глотать. Но похоже, нервная система у Машиного отца была закалена если не Колымой, то местами ей подобными. И такую чепуху, как неодобрительное мнение о своей персоне, он во внимание вообще не принимал.

— Так что никуда я отсюда не двинусь! — заявил он, глянув на своего приятеля. — Верно, братела? Ты же со мной тут жить будешь? Еще и Ганьку со Степкой позовем. И баб каких-нибудь! Посмазливей!

Приятель Федора пробормотал в ответ что-то невразумительное, но кивнул утвердительно и глазами маслянисто заблестел.

— Вот и правильно! — одобрил его Федор. — Оставайся! Скучать не придется.

И обведя глазами притихших родственников, добавил:

— А то одному мне в этом домишке оставаться нельзя. Того и гляди, кто-нибудь из них меня придушить вознамерится!

— Что вы такое говорите?! — хотела возмутиться Виолетта Викторовна, но даже у такой лицемерки с огромным стажем это возмущение прозвучало как-то фальшиво.

— Ага! — ткнул в нее пальцем Федор. — Правда, она глазки-то колет!

— Знает кошка, чье мясо съела, — пробормотал его приятель.

— И нечего из себя тут таких правильных и благородных строить! — окончательно разошелся пьяный отец. — Дочку мою кто-то из вас убил! И внучка моего единственного, кровиночку ненаглядную, тоже с вашей подачи украли. А про Машкиного мужа я и не говорю, точно знаю, что убили его! Не своей смертью помер.

— Да что вы такое несете! — вспыхнул Тимофей. — Какими монстрами вы нас представляете!

— Машу вашу убил сбежавший уголовник, — сказал Глеб. — Это уже доказано!

— Илюшу похитила безумная нянька, которая хотела шантажировать нас ребенком, — добавила Оксана. — Она нам тоже чужая! И мы ищем Илюшу.

— А смерть моего брата — это несчастный случай! — заключил Тимофей. — У нас и заключение экспертизы есть! Черепица на крыше раскачалась. И когда он полез туда, нога соскользнула. И он упал на мощеный двор и разбился.

Но Федор лишь покачал головой.

— Вижу, что спелись вы, — произнес он. — Друг за дружку горой. Только того вы до сих пор не поняли, что имелась у Маши, помимо вашей гадючьей семейки, и другая родня.

— То есть вы? — холодно спросил у него Глеб.

— Вот именно! — напыщенно заявил отец Маши. — И вам меня укокошить будет очень нелегко. У меня мускулатура. Во!

И он сжал свою руку и с удовлетворением пощупал мускулы, которые якобы перекатывались под тканью рубашки. На самом деле Федор телосложения был весьма субтильного. Да к тому же часто кашлял, явно снедаемый какой-то болезнью. На лбу у него после выпитой водки выступил пот. И когда он начал подниматься из-за стола, то пошатнулся, не в силах удержаться на ногах.

Если бы не приятель, который вовремя подхватил его под мышки, тот точно бы упал. Глеб не сдержал ухмылки.

— Отдохну чуток! — заявил Федор, в своей обычной бесцеремонной манере примериваясь к изящной кушетке, накрытой нарядным, шитым золотом покрывалом. — Вот тут на диванчике.

— Тут вам будет неудобно, — взвилась Виолетта Викторовна. — Там за кухней есть чуланчик!

— Это где небось ваша прислуга спала?! — возмутился Федор. — Да ты чего, старуха? Совсем обурела?