Дарья Калинина - Нимфа с большими понтами

— В обход интересов остальной родни, — добавил Кушаков.

— Ну да, — подтвердил Виктор.

— Продолжайте!

— Старуха с этим смириться не могла и решила выжить невестку из дома, — продолжал Виктор. — Но я ее не убивал! Не убивал!

— Верим, — кивнул в ответ Кушаков. — Ее убил другой человек. А что же должны были сделать вы?

— Какая теперь разница? Когда наступил подходящий для моего выступления момент, оказалось, что сын моей клиентки уже сыграл в ящик, — сказал Виктор.

— А вас уже представили в качестве родственника?

— Ну да! — согласился Виктор. — И теперь я не мог исчезнуть, не вызвав подозрений.

— И по просьбе Виолетты Викторовны вы остались в этом доме? Зачем?

— Ну, — замялся Виктор. — У нее были еще кое-какие планы насчет того, как ей все же выжить Машу и младенца. Или, во всяком случае, существенно потеснить их в завещании Олега Сафроновича.

Впервые с начала разговора Глеб проявил признаки интереса. Или это действие лекарства начинало слабеть. Во всяком случае, он поднял голову и уставился на Виолетту Викторовну.

— А я ведь вас недооценил! — с некоторым уважением в голосе произнес он. — Снимаю перед вами шляпу. До сих пор я думал, что вы просто вздорная старуха. А вы умней, чем кажетесь.

Виолетта Викторовна сильно вздрогнула и растерянно посмотрела на Глеба.

— А этот-то что? — спросила она, и ее голос дрогнул. — В чем его-то вина?

— Он убийца, — спокойно ответил ей Кушаков. — На его совести смерть нескольких людей. Имеются и другие преступления. И в том числе, если вам интересно это знать, похищение вашего внука Илюши.

Виолетта Викторовна посмотрела на Глеба долгим оценивающим взглядом. А затем побледнела. Глаза ее закатились. И она начала оседать на пол, падая в обморок. На этот раз неподдельный.

Все последующие события этой ночи промелькнули перед подругами в каком-то хаотическом сумбуре. Но в конце концов закованного в наручники Глеба увезли. В одной машине со следователем Кушаковым и еще двумя крепкими молодыми людьми. Мужчину, исполнившего роль отца Маши, тоже увезли, так как в сознание он так и не пришел и явно нуждался в медицинской помощи.

— Слушайте, а кто это его так отделал? — произнесла Кира, внезапно обнаружив, что дом опустел и рядом с ней находятся только Леся и верный, но явно проголодавшийся Коля.

— Глеб его стукнул, — ответил ей Коля.

— А за что? — спросила Кира, поразмыслив.

— Это долгая история, — замялся Коля. — Натощак всего не расскажешь.

Но подруги в ответ дружно закричали, что уснуть они все равно не смогут, слишком взволнованы.

— Да и вообще уже утро, — добавила Леся.

Коля еще помялся.

— Тут как-то неуютно, — заметил он. — Не пройти ли нам для разговора лучше в кухню?

И до подруг наконец дошло. Хитрец просто-напросто вымогает у них очередной вкусный ранний завтрак или очень-очень поздний ужин.

— Хорошо, пошли на кухню, — покорились они своей участи.

Еду для Коли они состряпали в рекордно быстрый срок. И при этом на качестве это ничуть не сказалось. Был подан пышный омлет с ветчиной и шампиньонами, обильно посыпанный тертым сыром. Потом еще солидный кусок творожной запеканки, политый яблочной подливкой. Все это Коля проглотил одним махом и все равно выглядел каким-то разочарованным.

И тогда подруги пошли на крайние меры и разогрели этому обжоре четыре мясных пирога. Они продавались готовыми в замороженном виде. Но Коля об этом не узнал, так как подруги ловко отвлекли его внимание. Пироги по вкусу, форме и даже цвету оказались такими же, как печет его матушка, что навело подруг на некоторые интересные догадки. Но сейчас им было не до кулинарных хитростей Колиной матери. Они жаждали рассказа.

— Ну так вот, — набив рот сдобой, приступил наконец к своему рассказу Коля. — Как я вам уже говорил, эта история началась еще давным-давно. Как раз в те времена, когда Олег Сафронович еще так сказочно не разбогател. А Глеб был маленьким мальчиком, не подозревающим, что счастливые беззаботные часы его детства уже сочтены.

— Коля, послушай, а нельзя ли поконкретней? — потребовала Кира. — Пока что нам ничего не понятно.

— Да, — поддержала подругу Леся. — При чем тут детство Глеба?

— Очень даже при чем, — ответил Коля, под встревоженными взглядами подруг запихивая в себя второй пирог. — Потому как раз причина в отсутствии у Глеба этого самого счастливого детства. А лишился он его в один день по милости Олега Сафроновича.

— Как это?

— Отец Глеба отнес все свои сбережения и вложил их в финансовую пирамиду, основанную Олегом Сафроновичем, — сказал Коля. — А когда она рухнула, он потерял все деньги.

— Многие потеряли, и не только на финансовых пирамидах, — пожала плечами Кира. — В нашей стране была еще инфляция, дефолт и прочие милые штучки.

— Может, оно и так, — согласился с ней Коля. — Только для Глеба жизнь распалась как бы на две половинки. Одна — до того момента, когда отец отнес свои сбережения в частный банк. А вторая началась после. Первая была вполне счастливой. А вот вторую так назвать никак нельзя. Отец Глеба так разволновался, что рассудок его помешался. Он стал вытворять безумные вещи, стараясь нанести ущерб своему врагу. А когда у него ничего толком не получилось, так разболелся, что даже слег в постель. Вскоре его разбил паралич. Болезнь подточила его рассудок. И он превратился в жуткое полубезумное создание, не способное даже на самые простейшие действия.

— Ужас, — содрогнулась Кира.

— Из всех чувств, которые испытывал отец мальчика, самым сильным оказалась ненависть к человеку, из-за которого, как он считал, в один день превратился в убогого нищего калеку. В живой труп.

— Какая чушь! — фыркнула Кира. — Себя надо было винить, что был таким идиотом!

— Тем не менее отец Глеба до этой простой истины не додумался. И сам Глеб тоже вырос в твердом убеждении, что Олег Сафронович Сенчаков — злой гений, лишивший лично его буквально всего. И конечно же, он должен за свое злодейство поплатиться. А еще лучше поделиться бесправно нажитым богатством.

— С кем? — хмыкнула Кира. — С Глебом?

— Именно.

— Неплохо придумано, — фыркнула Кира.

— Ловкий какой! — добавила Леся, явно излечившаяся от своей любви к Глебу.

— Но основная трудность заключалась в том, что Глеб не представлял, как ему подобраться к деньгам своего врага, — продолжал рассказывать Коля, ловко уминая уже третий мясной пирог.

Подруги со все возрастающей тревогой следили за его челюстями. Пирог на столе оставался всего один. А конца рассказа, судя по всему, еще и не видать. Кира незаметно встала и пошарила в холодильнике в поисках съестного. Увы, там были только блины от поминок, несколько банок паштета, коробка плавленого сыра и помидоры. И как раз в этот момент раздался голос Коли: