Галина Куликова - Кошачий патруль

— Белкин, иди сюда! Расскажи-ка мне, что это за кот, которого ты выдавал за Мерседеса?

— А в-вы м-меня не прог-прог…

— Если бы я хотел тебя прогнать, то сделал бы это еще в тот раз, когда ты задрых у меня на диване.

— Его зов-зов-зовут Мур-мурзик.

— Очень поэтично, — похвалил Арсений. — Ты подобрал его на городской помойке?

— М-мне его со-соседские дети нап-напрокат дали. За с-сто руб-рублей.

— Значит, кот действительно с помойки, — заключил Арсений. — Позор на мою голову. Поклянись, что больше не будешь так делать.

Белкин поклялся, и они отправились досыпать. А рано поутру, когда люди потянулись на работу, Арсений с напарником двинулись к секретарше Мане, не так давно сбежавшей из приемной частного детектива.

Уже несколько раз Арсений звонил ей и предлагал вернуться. Маня ни за что не соглашалась. Ему почему-то казалось, что она напугана. Выходит, казалось не зря.

Маня открыла дверь и уставилась на бывшего босса в немом изумлении.

— Вы?!

— Ты ведь ждала, что однажды я приеду и намылю твою хорошенькую шейку, — процедил Арсений, не испытывая к ней сейчас ничего, кроме злости. — Меня ведь могли убить, Маня. Я все понимаю — любовь зла, и все такое… Но это называется предательством. Ты же знаешь, с каким контингентом мне приходится иметь дело.

— А ч-что с-случилось? — поинтересовался Белкин, стоявший у него за спиной.

— Она влюбилась в меня, — бросил Арсений довольно жестко. — Но как только поняла, что я не поддамся ее чарам, решила выместить на мне свое раздражение. В тот день, когда Стручков явился в офис, она особенно распалила себя. Я верно понимаю ситуацию?

Маня смотрела в пол. Подбородок у нее дрожал.

— Ты выдала место моего пребывания совершенно незнакомому типу. Ты даже нарисовала план, на котором изобразила, как лучше добраться до дома моей матери в Соснах. Так вот, к твоему сведению, человека, которого ты отправила по моим следам, убили и повесили на столбе посреди деревни.

Маня охнула и прижала ладонь к губам.

— Я больше никогда не предложу тебе работу, — закончил Кудесников. — И приехал сюда только для того, чтобы убедиться в правильности своего решения.

Черствый Кудесников не осознавал своей жестокости и ни чуточки не раскаивался, когда оставил бедную влюбленную в него дурочку в растрепанных чувствах.

Вдвоем с Белкиным они вышли из подъезда на улицу. Напарник за компанию с Арсением пылал негодованием. Подставив лицо солнцу, тот сказал:

— Одного не понимаю: кто заказал Стручкова? Имеет ли его смерть какое-то отношение ко мне, к нашим расследованиям или нет?

Ответ на этот вопрос через несколько часов дала его собственная мать. Она позвонила с какой-то мелкой просьбой и заодно сообщила:

— Ты знаешь, в Соснах раскрыли то страшное убийство. Ну, помнишь, труп на столбе?

— Что ты говоришь? Ты общалась с медсестрой?

— Я много с кем общаюсь. В общем, история совершенно идиотская. Исполнители банально перепутали жертву. Тот, кого они должны были прикончить, в настоящее время жив и здоров и сейчас трясется от ужаса, кочуя из одного кабинета следователя в другой. Речь идет об одном из работников областной администрации, Трегубове. Он имеет отношение к распределению земельных участков. И, видишь ли, весьма несговорчив. В общем, там вышла ссора из-за какой-то усадьбы. Трегубов собирался выехать в соседний поселок, в кармане у него лежали документы с адресом земельного владения, из-за которого разгорелся сыр-бор.

В этом самом поселке для устрашения всех остальных непокорных и должны были вывесить его труп для всеобщего обозрения. Почему к ним в руки попал какой-то Стручков — непонятно. И вот ведь какое совпадение — в его кармане тоже обнаружилась бумажка с адресом. На ней было написано название железнодорожной станции и нарисован план местности. Деревня Сосны с ее главной улицей и номерами домов оказалась отмечена крестиком. Неаккуратно нарисованный крестик стоял примерно в том месте, где несчастного Стручкова и повесили — между нашим домом и домом твоей любимой Риты. Вот, собственно, и все.

— Так и происходят самые ужасные путаницы на свете, — пробормотал Арсений.

Положив трубку, он пересказал разговор Белкину и резюмировал:

— Просто гора с моих плеч. Осталось поставить в расследовании последнюю точку. Сделаем это сегодня. Свидетели готовы и предупреждены. Пусть убийца Папаскина трепещет.

Когда Кудесников с Белкиным приехали к Марине и заявили, что готовы отчитаться по делу, на лице убийцы Папаскина не дрогнул ни один мускул.

Они все были здесь — сама Марина, ее сестра Тамара, тетка Фаина и Стас Елагин. Вся компания, которую даже не пришлось приглашать. Они постоянно кружили вокруг бедной вдовы, как коршуны, преследуя каждый свою личную цель.

— Марина, вы готовы узнать правду о смерти вашего мужа? — спросил Кудесников, устроившись на стуле, поставленном посреди комнаты.

Он выглядел лектором, а остальные, включая Белкина, — заинтересованными студентами. Даже Мерседес, вместо того чтобы пошло развалиться на ковре, отправился в угол и скромно вытянулся вдоль плинтуса.

— Готова.

Марина сцепила руки перед собой. Рядом с ней на диване сидел все тот же верный Стас, в кресле справа от нее — сестра Тамара, а несколько в стороне, на жестком стуле — тетка Фаина, вертевшая в руках тяжелую пепельницу, на которую Белкин время от времени поглядывал с опаской.

— Долго рассусоливать не буду, — решил Арсений. — Театральные эффекты оставим профессионалам. Скажу лишь на всякий случай, что у меня при себе имеется пистолет. Белкин тоже вооружен, так что попрошу не делать глупостей.

Белкин приосанился, хотя никакого оружия у него, разумеется, не было.

— Предлагаю убийце сделать первый шаг и сознаться.

Повисла тишина, которую нарушил Стас Елагин.

— Ну, это глупо, — сказал он, нервно потирая руки. — Зачем преступнику признаваться в том, что еще не доказано?

— Докажем, — пообещал Арсений. — У меня в машине сидит самый настоящий свидетель. Живой и теплый.

— Так позовите его, — предложила Фаина, взмахнув не зажженной еще сигаретой.

— В самом деле, — улыбнулся ей Кудесников. — Сейчас позову. С него и начнем. Так мой рассказ с самого начала приобретет достоверность.

Он отправил Белкина за свидетелем и предупредил:

— Марина, я понимаю, как вам трудно. Но ведь в душе вы всегда это знали…

— Нет, — испуганно ответила вдова. — Я ничего не знаю… Что вы, Арсений! Я в таком напряжении, что меня даже тошнит.

— Меня тоже тошнит, — заметила Фаина. — Наверное, те пирожки, которые вы купили возле метро, были плохими.

Когда свидетель вошел в комнату, общее напряжение достигло своего пика.