Галина Романова - Черная корона

И потом, не шла у нее из головы эта странная авария. Если у Черешнева был соучастник преступления, а он, несомненно, был, то он мог запросто начать того шантажировать. А шантажисты народ скверный, на расправу очень жестокий и бездумный. Вот вам и еще одна версия, а Димка прицепился к Владимире и Удальцову!

Александра забрела в крохотное кафе всего на пять столиков. Заказала себе голубцы со сметаной, апельсиновое желе и холодный зеленый чай.

Охотничий азарт юного следователя-стажера способствовал зверскому аппетиту. Голубцы кромсала вилкой и глотала большие куски, почти не пережевывая. Не мигая смотрела в одну точку, ковыряясь ложечкой в подтаявшем желе, и все думала и думала.

А станут ли ее ругать, если она разошлет запрос по соседним районным и областным центрам на предмет угона машины такого класса и цвета, как у погибшего Черешнева? Просить кого-нибудь о помощи или проделать это самостоятельно, в обход деловитых и вечно занятых важными делами коллег? Да, так она и сделает — умолчит, обойдет, все сделает сама. А чтобы не прослыть выскочкой и верхоглядкой на случай неудачи, помощи она попросит у своего дяди. Он не посмеет ей отказать и снабдит ее нужными бумагами и подписями для того, чтобы запрос был официальным. Разослав по факсу запросы, она тихонечко будет ждать результата. И если он случится, то вот тогда уже…

Хвала веку высоких технологий и подписям людей, занимающих высокий пост! Все пробили ей почти за день. И уже к вечеру четверга Александра имела совершенно точную и подробную информацию, способную пролить свет на то, где все же взял Черешнев вторую машину.

В угоне числился лишь один джип подобной марки, но проблема заключалась в том, что угнан он был десять месяцев назад и имел совершенно другой цвет. Вероятность того, что Черешнев загодя готовился к этому преступлению и успел за это время машину перекрасить, казалась ей незначительной, но она все же имелась.

И еще информация, поступившая из соседнего района, показалась Александре весьма и весьма интересной.

Быков Юрий Павлович выехал из своего родного поселка городского типа вечером что-то около трех недель назад и пропал. Не явился на встречу, назначенную ему родителями невесты в районном центре. Не вернулся домой. И вот что странно, пропал он вместе с машиной. Машина точь-в-точь совпадала цветом и маркой с той, которая имелась у покойного Черешнева и теперь пылилась в домашнем гараже.

Александра была почти уверена в том, что кровь, обнаруженная Гривневым на водительском сиденье и ковре, никому другому, кроме как Быкову, принадлежать не могла. И ей до зуда в ладонях не терпелось выехать в этот населенный пункт и переговорить с матерью Быкова.

Но как?!

Ехать в рабочее время не представлялось возможным. Кто отпустит по такой причине? Высмеют в лучшем случае, поставят на вид ее самоуправство — в худшем. А то еще и выговор можно схлопотать. И это на заре карьеры!

Уехать одной в выходной день тоже было нельзя. Калинкин съест, куда да что, а то еще, чего доброго, и не отпустит никуда.

Нет, надо было действовать хитро и продуманно. Потому и придумала она этот загородный пикник с Димкой, уговорив его забросить хотя бы на день все свои дела и отвлечься немного на природе. А там уже действовать по обстоятельствам. Авось не разгадает он ее хитроумных планов и не рассердится. Может быть…

Калинкину совсем не понравился маршрут, выбранный Александрой.

Какие достопримечательности, скажите, можно обнаружить в соседнем районном центре, пилить до которого часа два по раскаленной, забитой машинами дороге?

— Там есть музей фарфоровой игрушки, — тут же нашлась Александра. — Туда даже иностранцы приезжают, а мы что — хуже, Дим?

Нет, хуже они не были. Особенно она! Александра вырядилась в такой тонкий, такой короткий сарафанчик, что, увидев ее в нем, Калинкин моментально расхотел ехать вообще куда-либо. Он бы с величайшей радостью занавесил окна, разобрал кровать и провалялся бы с Санькой до вечера. Ну уж в крайнем случае выехали бы на турбазу, что в тридцати километрах от города. Сняли бы там кемпинг на сутки и… провалялись бы до самого вечера. А потом на реку бы сходили, может, и на дискотеку, если бы она захотела. Ему-то все равно, он не танцор, а на нее — танцующую — посмотрел бы с величайшей радостью, но…

Но ей почему-то приспичило ехать непременно в этот музей фарфоровой игрушки. Причем ехать на машине, выданной по доверенности ее дядей, а это уже ответственность будь здоров, за руль-то пришлось сесть ему, Калинкину.

Одним словом, причин киснуть у Димы было хоть отбавляй. И жарко, и чересчур оживленно на субботней трассе, и Санька что-то оказалась не в меру молчалива и задумчива. Он поначалу приставал к ней с вопросами, нарвался на односложные ответы и тоже затих.

Ехал молча и все голову ломал: может, что не так сделал, может, обидел ее своим нытьем, может, она… предпочла бы общество Халева. К тому моменту, как въехать в поселок городского типа со странным названием Дулино, Калинкин окончательно расстроился. Притормозил возле указателя и пробурчал с неудовольствием:

— Ну, давай, говори, где тут твои игрушки, куда сворачивать?

Александра вздохнула как-то уж очень тяжело, глянула на него виновато и пробормотала:

— Дим, ты простишь меня, если я тебе сейчас кое-что скажу, а? Простишь, нет?!

Оп-па! Ему за шиворот будто пригоршню льда кто всыпал, настолько продрало испугом.

«Все, Калинкин, это конец! Она думала всю дорогу, сопоставляла, сравнивала вас, черт побери, и поняла, что ты… что ты — ничтожество. Не пара ей и все такое. Тебе не следовало спорить с ней, не следовало ныть. Нужно было просто везти ее туда, куда она запросит и… Но ведь привез же! Чего тогда?! За что прощать я ее должен?! Она… Она бросит теперь тебя, Калинкин! Сейчас скажет об этом и… все!»

— Ты… Ты не хочешь со мной больше встречаться, да?! — Он вцепился в «баранку» чужой машины. — Я правильно тебя понял?! Ты хочешь меня бросить, Саша?!

— Калинкин, ты чего, с дуба рухнул?!! — Ее потная ладошка опустилась на его затылок и потрепала слегка. — Рассчитываешь от меня так быстро и так запросто отделаться? Не выйдет, Димка! Не надейся!!!

Он так обрадовался, черт…

Он так обрадовался, что едва не задохнулся от спазма, сдавившего ему горло. И посмотреть на нее даже не смог сейчас. Повернулся как-то неловко, пряча глаза, схватил по-медвежьи, прижал к себе и прошептал:

— Чего же ты пугаешь меня так, Санька, а! С прощениями какими-то своими… Я уж подумал, что ты уйти от меня решила.

— А ты испугался, Дим? Правда испугался?

Бояться всю дорогу пришлось ей, причем отчаянно. Потому и молчала, в уме проигрывая варианты того, как он разозлится, узнав, что она нарочно заманила его в этот поселок. Ее ведь фарфоровые игрушки нисколько не интересовали, а интересовала встреча с матерью пропавшего без вести Быкова Юрия Павловича. А как теперь в этом признаться? Улизнуть от Димки из музея? Попросить заехать к дальней, нечаянно объявившейся родственнице? Глупым и смешным покажутся эти объяснения.