Куив Макдоннелл - Человек с одним из многих лиц [Литрес]

— Ты намекаешь, что твоя личная жизнь куда хуже моей? — вопросила Бриджит с ноткой вызова.

— Совершенно верно. По-любому!

— Ха! — ответила Бриджит. — Держи карман шире!

— Окей, — сказал Пол. — Давай сделаем поинтереснее. Тот, чья личная жизнь окажется менее унылой, пойдет за следующей бутылкой.

— Я в деле, обезьяноман, начинай.

— Хорошо, — начал Пол. — За всю жизнь у меня не было отношений, которые длились бы дольше месяца.

— Пха! Всего-то? — ответила Бриджит. — Я выставила свадебное платье на «И-Бэй», мой друг.

— Ну хорошо, — сказал Пол и вдруг задумался над своей жизнью.

Он не знал, как о ней рассказывать. Да и возможно ли? Он начал играть в «гляделки» с мертвой женщиной и ни за что не хотел моргать первым. Он позволил гневу жечь его семь лет подряд, пока не сгорело и все остальное. Мир развивался дальше, а он застыл на месте, не живя, а просто выживая. Конечно, он понял это уже давно. Но понимание плавало где-то на краю сознания. Поистине, несколько пережитых покушений в течение суток здорово прочищают мозги.

Бриджит помахала рукой перед его лицом.

— Вернись на землю, мистер Сердитые Штанишки. Ты уже заметил, что совершенно перестал разговаривать?

— Извини, я… Все слишком сложно.

— Херня это.

— В смысле? — озадаченно переспросил Пол.

— Я о том, что… прости, наверное, не стоит этого говорить… но самая большая ложь перед собой — это когда мы говорим «все сложно», — Бриджит поставила бокал на стол, начиная раздражаться. — Я работаю среди людей, которые, выражаясь понятными для тебя словами, ждут самого «последнего поезда до Кларксвилла». И знаешь, я никогда не слышала, чтобы кто-то из них сказал «все сложно». Потому что, если оглядываться назад, то ничего сложного мы не увидим. Ядерная физика сложна. Ближний Восток сложен. Но наши жизни? На самом деле они вполне, черт возьми, просты, но мы их сами себе зачем-то усложняем. Впрочем, я чуть не выскочила замуж за одного из величайших мудаков на свете, так что, наверное, не мне давать тебе советы.

К своему удивлению, Пол наклонился и поцеловал Бриджит.

Потом она поцеловала его в ответ.

Потом они поцеловали друг друга.

В этом не было никакой осознанности. Тело Пола захватило контроль над его разумом и сцепилось с другим телом. Раненое плечо слегка саднило, но ему было все равно. Бриджит сменила позу, не прекращая целоваться, и села на него сверху. А затем стало происходить то, что всегда происходит в подобных случаях. Теперь он никак не смог бы скрыть от нее то, что ощущал, даже если бы захотел.

Он поцеловал ее в шею. Боже, как от нее пахло! Почувствовав его губы, она наклонилась и ткнулась носом в его ухо. И прошептала:

— Все просто…

А потом его мозг включился и начал задавать вопросы… неудобные вопросы: «Что ты к ней чувствуешь? Та ли она на самом деле? Что вообще все это значит?» Даже когда она соскользнула с него и легла на диван, вопросы продолжали жужжать в его голове. Он пытался им ответить «уходите, мне все равно», но в том то и дело, что нет — ему было далеко не все равно. Даже когда его пальцы принялись пробираться под пуговицы ее блузки и она стала помогать ему себя раздевать, назойливые мысли гудели всё громче и громче: «не облажайся, не облажайся, не облажайся».

А потом краем глаза он увидел использованные бинты под кофейным столиком, которые не замечал, когда сидел на диване. Очевидно, она спрятала их там после того, как сняла с его руки. Он увидел кровавые пятна и тут включилась другая — такая же бесполезная — часть мозга. Внезапно закружилась голова.

Он попытался отвести взгляд, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Но, к несчастью, существуют вещи, которые если происходят, то их трудно потом остановить. Он запаниковал, отчего сделалось еще хуже.

— С тобой все в порядке?

— Да, да, да, — услышал он свой голос, слишком высокий и глухой даже для его собственного уха.

Затем он лег на спину и попытался собраться с мыслями.

— Я, это… — запинаясь, пробормотал он. — Плечо сильно разболелось.

— Конечно, — ответила она. — Безусловно.

— И уже действительно поздно.

— Ага, — согласилась она. — И я, кажется, немного перебрала.

— Так что, может быть, нам…

— Ага.

Позже, когда он лежал в постели и с ненавистью к себе смотрел в потолок, он вновь и вновь прокручивал в голове случившееся. Все шло нормально — вплоть до того момента, когда все пошло не так. Вспомнив заключительную часть вечера, он повернул голову и несколько раз ударил ею о подушку. А ведь сейчас мог быть тот самый момент, когда он погладил бы ее по голове и пожелал спокойной ночи.

Как же это все… сложно.

Герри Фэллон опустил глаза и тихо выругался. Он многое ненавидел в жизни: тайскую еду, немцев, твид, музыку кантри, цвет пурпурный (как сам цвет, так и фильм [70] Речь идет о художественном фильме The Color Purple (1985), известном в России как «Цветы лиловые полей». Фильм снят по одноименному роману, который в русском переводе получил название «Цвет пурпурный». , который его заставила посмотреть жена), футбольный клуб «Лидс Юнайтед», крикет, шорты до колен, салаты, политиков, бальные танцы, ебучих англичан и того мудака, который придумал обследование простаты. Он ненавидел все это, но сейчас, в этот самый момент, больше всего на свете он ненавидел маленький белый шарик, лежавший перед ним в траве.

Играть в гольф предложил его адвокат Майкл Райан. Самодовольный мелкий грызун с вечно прилипшей к личику ободряющей улыбкой стоял прямо посреди фервея [71] Фервей — участок с травой средней длины, занимающий б о льшую часть поля для гольфа. . Без сомнения, он был ценным кадром — морально гибким даже по адвокатским меркам, — но это не мешало Фэллону пинать время от времени опекающего хорька по яйцам. Возможно, Райан и высказал идею о гольфе, но подтолкнула его к ней, безусловно, миссис Фэллон. Она хотела, чтобы ее муж стал столпом общества, принимал приглашения на благотворительные балы и заседал в комитетах. Он вырвал девушку из Баллимуна [72] Баллимун — экономически депрессивный спальный район Дублина. , и теперь она жаждала вырвать Баллимун из себя.

Впрочем, винить ее за это было трудно. Он и сам занимался чем-то подобным, хотя в его случае это делалось скорее для самозащиты, чем для утоления тщеславия. На протяжении последних пятнадцати лет он тщательно выстраивал легальный фасад своей деятельности, следя за тем, чтобы его имя никогда не всплывало в газетах и чтобы Гарди не могла подобраться к его жопе даже на расстояние пушечного выстрела. Сейчас он ничего не делал напрямую. Он никогда не заходил в помещения для товара. Он забыл, когда в последний раз держал в руках пистолет или горло какого-нибудь наглого уебка. У него хватало ума вести дела так, чтобы не заехать на тюрьму, в отличие от многих других. И все же часть его души страдала. Он скучал по тем временам, когда любую проблему можно было решить, просто кого-нибудь избив. Сегодня же, ударяя по мячу, он все дальше и дальше отклонялся от лунки. За последние два года он сменил четырех тренеров и три набора клюшек, но совершенно без толку. Результаты выходили настолько удручающие, что после шестой лунки Райан благоразумно перестал объявлять счет.