Анна Малышева - Пианино из Иерусалима

В половине двенадцатого приехал Игорь, и Александра бросилась ему навстречу. Аукционист выглядел, как всегда, чрезвычайно элегантно: серый приталенный сюртук, черные брюки, крахмальная рубашка и шелковый галстук цвета вареного яичного желтка. Подходя к Александре, Игорь слегка поддернул рукава, и на манжетах рубашки блеснули платиновые запонки с бриллиантами. Он пожал Александре руку и бросил взгляд на владельца коллекции, оставшегося сидеть в углу:

– У вас все в порядке?

– У нас-то да, – вздохнула Александра. – А что творится у вас? Мне прислали список участников, там нет людей, на которых я очень рассчитывала. Зато есть такие участники, которых я тут видеть не хотела бы и не заявляла. Падальщики .

Игорь пожал плечами, на его подвижном маленьком лице несколько обезьяньего очерка появилась гримаса:

– Падальщики тоже нужны. Это санитары нашего волшебного леса. Не бойся, на главные лоты они не полезут. Если твоему клиенту позарез нужно распродать все подчистую, брезговать никем не приходится. Птичка по зернышку клюет…

– Знаю я этих милых птичек. – Художница разглядывала каждого человека, входящего в зал.

Многие лица были ей незнакомы. Народ понемногу собирался, число участников и зрителей росло, но это не успокаивало Александру. Она предпочла бы видеть здесь потенциальных покупателей, а не зевак, которым нужно убить воскресный день, и не тех, кого они с Игорем называли падальщиками . Это были охотники за слабо востребованными лотами, они уторговывали вещи, сбивая цену, и зачастую получали довольно ценные предметы почти даром. Горячечная атмосфера аукциона опьяняюще действовала на участников, неуловимо и постепенно изменяя восприятие действительности. По прошествии некоторого времени стоимость лотов становилась почти абстрактной величиной. Это было опасное чувство, поддаваться которому было так же рискованно, как заходить все дальше в незнакомый лес. Одной из задач, которые лежали на Александре, было снимать с торгов лоты, цена на которые не поднималась или поднималась плохо. Иногда при этом ей приходилось спорить с хозяевами коллекций – те переставали понимать, что происходит, и считали, что Александра действует им во вред. Игорь, неизменно веселый, любезный, щеголяющий старомодной учтивостью и изящными костюмами, всегда сохранял холодную голову во время торгов. Художница старалась стремиться к тому же. Сохраняя независимый вид и дежурную улыбку, она прошла вместе с Игорем в помещение, где хранились подготовленные к выставке лоты. Аукционист окинул взглядом открытые пронумерованные коробки, украшенные пышными золотыми гербами «Империи», и с сухим шелестом потер ладонью о ладонь:

– Что ж, приступаем. Твоему клиенту немножко не по себе, да?

– Это вполне нормально. – Александра пожала плечами, играя полное спокойствие. – Он собирал эту коллекцию долгие годы. Я пойду к нему. Удачи!

Хотя самые именитые приглашенные гости так и не явились, аукцион начался вполне успешно. Первые лоты, пущенные для затравки, были распроданы в считаные минуты. За ними последовали картины. Игорь умело подогревал страсти, провоцируя соперников набивать цену, и выручил за батальные полотна сумму, от которой на губах Александры появилась улыбка. Сидевший рядом с ней Денис не улыбался, не шевелился и, казалось, даже не дышал. Художница искоса поглядывала на его окаменевший профиль, опасаясь внезапной вспышки каждый раз, когда с подиума уносили проданную вещь. Но самые ценные лоты уже обрели новых владельцев, а Гурин даже бровью не повел.

Теперь продавались лоты помельче – Игорь, как обычно, чередовал более и менее значимые позиции, играя на внимании публики, то ослабляя его, то обостряя. Александра наблюдала за тем, как активизировались падальщики – они с видимой неохотой набавляли цены, то и дело повисали тягостные паузы, которые Игорь заполнял своими фирменными шуточками. Вмешиваться художница пока не собиралась – по ее мнению, вещи продавались по вполне разумной цене, учитывая то, что вся тематическая коллекция целиком так никого и не заинтересовала.

– Ты доволен? – шепнула она, наклоняясь к уху Дениса. – По-моему, все отлично. Мы уже в хорошем плюсе. Впереди еще несколько картин, я на них сильно надеюсь.

– У меня в горле пересохло, – сипло ответил Гурин. – И с головой непорядок. Хорошо бы чашку кофе.

– Идем. – Александра поднялась с кресла и принялась пробираться к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания. Денис последовал за ней. Игорь в это время разразился каскадом шуток, так что никто на них даже не взглянул.

В соседнем зале был накрыт длинный стол – в обычаях «Империи» было устраивать небольшой фуршет для гостей аукциона. На красной скатерти красовался блестящий самовар, кофемашина, стояли тарелки с печеньем и тартинками, подносы с перевернутыми белыми чашками. Александра налила кофе себе и Денису, они отошли в угол и уселись на диванчике.

– Все идет отлично, – повторила она, надеясь увидеть хоть какое-то выражение в потухших глазах старого знакомого. Но Гурин даже не взглянул на нее. Он медленно, маленькими глотками тянул свой кофе, уставившись в чашку. Тяжелые веки набрякли, лицо опухло – он выглядел разбитым, и не только физически.

– Не хочешь поехать домой, отдохнуть? – Она дружески коснулась плеча Дениса. – Это большое испытание, я все понимаю.

– Домой совсем не хочется, – выдохнул тот в чашку. – Такое ощущение, что вчера оттуда гроб вынесли, а не коробки.

Александра внутренне содрогнулась, но постаралась улыбнуться:

– Не загоняй себя в угол, к чему такой трагизм? Никто ведь не умер. Знаешь, что я тебе скажу?

Денис апатично пожал плечами. Она понизила голос, придав ему заговорщицкий тон:

– Ты вскоре начнешь собирать новую коллекцию. Поверь мне! Эта история повторяется и повторяется. Копирует сама себя, как спираль улитки, от меловой эпохи до наших дней. Бесконечно. От твоей болезни нет лекарства.

– Нет, больше я таким дураком не буду. – Денис поставил на пол пустую чашку и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза ладонью. – Нет, нет.

– Все так говорят, – заметила Александра. – Но природа не терпит пустоты.

Она поднялась:

– Мне нужно быть в зале. Посиди здесь, успокойся. Хочешь, я тебе еще кофе принесу?

Денис убрал с глаз ладонь и отрицательно покачал головой:

– Ничего не надо, иди. Я тут посижу, подумаю о смысле жизни. Собственной, конечно. Столько лет эта коллекция была моим смыслом, вдохновением, а сегодня она просто превратится в деньги на банковском счете. Всему конец – моей идее, моему труду.

Александра не нашлась с ответом. Постояв молча несколько секунд, она развернулась и поспешила вернуться в зал.