Джон Гришэм - Блюстители

Однако вместо пожилого белого мужчины в черной мантии, вечно чем-то недовольного, на судейском месте появляется молодая, очень симпатичная чернокожая женщина в мантии темно-бордового цвета и с улыбкой приветствует собравшихся. Это судья Марлоу. Она сообщает нам, что судья Рэйни взял отпуск в связи с инсультом, случившимся с ним на прошлой неделе, и она будет его заменять до выздоровления. Судья Марлоу из Бирмингема, ее особым распоряжением прислал на замену Верховный суд штата Алабама. Теперь нам со Стивом становится ясно, почему Чэд так нервничает. Его преимущество своих стен оказалось сведенным на нет по той причине, поскольку на ринге нейтральный рефери.

Интересно то, что впервые в жизни я оказываюсь в зале суда в качестве обвиняемого, а для Марлоу решение вопроса о моем освобождении под залог становится дебютом в ее самостоятельной судейской деятельности. Она кивает стенографистке, давая понять, что настало время начать вести протокол, и открывает заседание приятными для меня словами:

— Я прочитала текст обвинительного заключения. Откровенно говоря, мистер Фолрайт, дело не кажется мне таким уж серьезным. Уверена, у вас есть чем заняться, помимо этого кейса. Мистер Розенберг, лобковый волосок, о котором идет речь, подвергнутый ДНК-тестированию, все еще находится у вашего клиента?

Розенберг встает.

— Да, конечно, судья. Он здесь, на столе, и мы хотели бы вернуть его мистеру Фолрайту или любому другому лицу, у которого теперь находятся улики и вещественные доказательства по делу Дьюка Рассела. Мой клиент ничего не воровал и не повреждал. Он просто позаимствовал один из лобковых волосков, имевшихся в деле. Ему пришлось это сделать, ваша честь, потому что мистер Фолрайт отказывается провести ДНК-тестирование.

— Позвольте взглянуть, — произносит судья Марлоу.

Розенберг берет со стола небольшой прозрачный пластиковый мешочек и вручает его ей. Судья напрягает зрение, пытаясь рассмотреть его содержимое. Вскоре ей это удается, хотя и не без труда. Отложив мешочек, Марлоу, нахмурившись, качает головой и обращается к Фолрайту:

— Да вы, наверное, шутите.

Чэд вскакивает и, запинаясь, неразборчиво лепечет что-то. Он проработал окружным прокурором уже двадцать лет, и на протяжении всей его карьеры ему неизменно покровительствовал местный политик, придерживающийся, как и сам Чэд, крайне правых взглядов и не испытывающий ни малейшего сочувствия к обвиняемым. Это Леон Рэйни, он, кстати, занимал должность окружного прокурора до Фолрайта. Теперь же Чэд вдруг оказывается в ситуации, когда ему приходится играть по общепринятым правилам, которых он толком не знает.

— Но это серьезный вопрос, ваша честь, — жалобно взывает он к судье с деланым возмущением. — Ответчик, мистер Пост, признает, что похитил вещественное доказательство из архивов, которые являются священными и неприкосновенными.

Чэд любит громкие слова и часто пытается с их помощью произвести впечатление на присяжных, но, судя по протоколам судебных заседаний, не всегда правильно употребляет их.

— Если я верно поняла из материалов дела, лобковый волосок, о котором идет речь, отсутствовал в течение года, прежде чем вы или кто-либо другой поняли, что его нет на месте, да и то это произошло только потому, что мистер Пост вам об этом сообщил.

— За сохранностью всех вещдоков, особенно по старым делам, невозможно уследить, ваша честь…

Судья Марлоу прерывает Фолрайта, подняв руку:

— Мистер Розенберг, вы хотите внести какое-нибудь ходатайство?

— Да, ваша честь. Я ходатайствую о снятии обвинений с мистера Поста.

— Принято, — тут же произносит судья.

Чэд от изумления раскрывает рот. Его хватает лишь на то, чтобы издать некое невнятное сипение, после чего он с шумом плюхается обратно на стул. Судья Марлоу окидывает его взглядом, от которого мне становится не по себе. Итак, меня только что оправдали.

Взяв со стола другую стопку бумаг, Марлоу произносит:

— Теперь, мистер Розенберг, передо мной ваше ходатайство об условно-досрочном освобождении, поданное два месяца назад от имени Дьюка Рассела. Поскольку в суде председательствую я и невозможно сказать, сколько времени мне придется это делать, я склонна дать этому ходатайству ход. Вы к этому готовы?

Мы со Стивом чувствуем, что оба вот-вот рассмеемся.

— Да, ваша честь, — громко отвечает Стив.

Чэд бледнеет и пытается снова подняться со своего стула.

— Что у вас, мистер Фолрайт? — спрашивает Марлоу.

— Так не пойдет, ваша честь. Что вы такое говорите? Обвинение еще даже не оформило ответ на ходатайство. Как же можно переходить к следующему этапу?

— Все будет так, как я сказала. У обвинения было два месяца на то, чтобы представить ответ. Сколько можно тянуть? Подобная задержка несправедлива и недопустима. Сядьте, пожалуйста.

Переведя взгляд на Розенберга, Марлоу энергично кивает. Оба опускаются на стулья — и Фолрайт, и Стив. Все, кто присутствует в зале, переводят дух.

Откашлявшись, судья Марлоу снова берет слово:

— Вопрос, о котором идет речь, очень простой. Защита просит провести ДНК-тестирование всех семи лобковых волосков, изъятых на месте преступления. При этом сторона защиты готова взять на себя связанные с этим расходы. Анализ ДНК сегодня применяется каждый день для того, чтобы включить кого-то в список подозреваемых или обвиняемых или, наоборот, исключить из него. Но, как я понимаю, мистер Фолрайт, обвинение в лице офиса окружного прокурора отказывается дать разрешение на тестирование. Почему? Чего вы боитесь? Если тесты исключат причастность к преступлению Дьюка Рассела, значит, в отношении него была совершена судебная ошибка. Если же анализ укажет на виновность Дьюка Рассела, у вас появятся весьма веские аргументы в пользу того, что суд над ним был справедливым и объективным. Я прочитала дело, мистер Фолрайт, все тысячу четыреста страниц протоколов судебных заседаний и остальные материалы. Мистера Рассела признали виновным, опираясь на результаты исследования следов зубов на теле жертвы и волос. Уже давно доказано, что и то, и другое — методы крайне ненадежные. У меня есть сомнения по поводу данного судебного решения, мистер Фолрайт, и я отдаю распоряжение о проведении ДНК-тестирования всех семи волосков.

— Я подам апелляцию по поводу этого распоряжения, — говорит Чэд, даже не пытаясь встать.

— Простите, вы хотите обратиться к суду?

Он поднимается со стула и повторяет:

— Я подам апелляцию по поводу этого распоряжения.

— Ну, разумеется. Почему вы так противитесь проведению ДНК-тестирования, мистер Фолрайт?

Мы с Розенбергом обмениваемся изумленными взглядами, в которых нет даже намека на иронию. В происходящее трудно поверить. В нашем деле превосходство нечасто бывает на нашей стороне. А уж возможность увидеть, как судья спускает семь шкур с окружного прокурора, тем более представляется редко. Поэтому нам со Стивом нелегко скрыть удивление.