Вера Арье - Весна умирает осенью [litres]

– Любопытно… – протянул Родион. – И что же, оказался оригинал?

– Да! Зоя сразу отдала ее Портману на экспертизу – это ведь Марк обнаружил таинственную посылку на пороге ее дома.

Скептически хмыкнув, Родион откинул одеяло, встал и подошел к окну. Отыскав на подоконнике сигареты, он приоткрыл створку и жадно затянулся.

– Сплошные загадки! Картина Зоиной смерти, конечно, смутная: преступного умысла вроде как нет, но налицо множество нестыковок. Двери нараспашку, ковер, залитый шампанским, разбросанные по полу вещи, треснувший телефон… И теперь еще эта акварель. Ладно, я уверен, что скоро все прояснится. Давай-ка лучше собираться, Иви. Так хочется уехать отсюда и поскорее вернуться в Париж!

Билеты в «Театр Мариньи» – вот что заставило его заглянуть в электронную почту в ту субботу вечером. Родион приобрел их заранее и накануне спектакля решил наконец скачать в телефон.

В списке непрочитанных писем оказалось сообщение от агента по продаже недвижимости, которое ждало своей очереди уже несколько часов.

Не рассчитывая на удачу, Родион развернул его и ахнул. Уже не первый год он мечтал съехать из своего хотя и буржуазного, но шумного района в какое-нибудь тихое место. Пригороды они не рассматривали, ограничив поиск четырьмя парижскими «деревеньками» – крохотными кварталами, состоящими из частных особнячков, увитых плющом и диким виноградом. Самым привлекательным местом был, конечно, Монмартр, но отыскать там подходящий по цене и размеру вариант было практически невозможно…

Послание агента завершалось призывом не откладывать просмотр, а в качестве красноречивых аргументов к нему были приложены описание и несколько фотографий, от которых у Родиона перехватило дух.

На следующий день в девять утра он поднимался по серпантину монмартрского холма, уже предчувствуя, что этот визит окончится сделкой. Пройдя по пустынному проспекту Жюно, Родион миновал ступеньки, на которых жались друг к другу в клубах сигаретного дыма двое влюбленных, и, чуть не столкнувшись с почтовым велосипедом, свернул в небольшой пассаж. Справа за чугунной решеткой теснились домики в англо-нормандском стиле, а слева стояли разрозненные особнячки из крашеного кирпича, придававшие этому месту атмосферу Ноттинг-Хилла. В самом конце переулка в тени массивного тополя скрывалась от любопытных глаз невзрачная калитка.

Номер пятнадцать оказался пристройкой к заурядной трехэтажке. Ко входу вели ступеньки с ажурными перильцами. Снизу красовалась аккуратно сложенная поленница. Нажать на звонок Родион не успел: дверь в изумрудной опушке плюща распахнулась. На пороге стоял Грегори – предприимчивый агент по продаже недвижимости, с которым Родион познакомился несколько лет назад на отдыхе в Биаррице.

Грегори посторонился, пропуская Родиона внутрь. Он начал было что-то объяснять, раскладывая перед клиентом план помещения, но в этом не было нужды. Это был «coup de cœur» – безошибочное попадание в десятку. Грамотно обустроенная прихожая вела в гостиную, залитую солнечным светом. Родион задрал голову: сквозь стеклянный купол проливалось щедрое синее небо.

Деревянная лестница, выкрашенная в облачно-серый цвет, бежала в спальню. К той примыкали еще одна комната с окном, кабинет и ванная.

Из кухни, соединенной с гостиной, сквозь окно просматривалась терраса с кофейным столиком и кадушками с декоративными растениями, из которых на балкон выплескивалась пышная зелень. В дальнем углу домашней оранжереи красовались лимонное дерево, пальма и самшит – немыслимая роскошь по парижским меркам!

Оформив сделку и выставив на продажу старую квартиру, Родион и Оливия переехали на Монмартр. Пристройку они обжили в считаные дни: все в этом двухэтажном лофте было скроено с умом и со вкусом. В невидимых шкафах, утопленных в стены, мгновенно исчезла вся одежда. А полки на кирпичной стене гостиной заполнились книгами, фотографиями, статуэтками и гравюрами, среди которых красовалась и «Итея» – этому эскизу знаменитого мастера они были обязаны яркими воспоминаниями и краткосрочной вспышкой своей журналистской славы.

Если в первые два года совместной жизни они часто путешествовали, то теперь Родиону все чаще хотелось остаться дома. Оливия не возражала – подработка в «Эритаж» отнимала очень много сил, хотя и считалась лишь учебной практикой. Вместе с этим ей, будущему культурному обозревателю, приходилось штудировать конспекты лекций и наверстывать все упущенное в университете.

Родион же заканчивал свою новую документальную книгу и вместе с несколькими коллегами по Ассоциации продумывал структуру веб-сайта для журналистов-расследователей. Идея виртуального сообщества со множеством вспомогательных функций бродила у него в голове уже давно. И вот теперь наконец появились для этого и время, и единомышленники.

Когда хлопнула входная дверь, он сидел на своем излюбленном месте – на террасе, с которой открывался вид на черепичные сколы монмартрских крыш. По давно укоренившейся профессиональной привычке даже дома Родион всегда устраивался боком ко входу – так было проще наблюдать за происходящим.

Но в этот раз он был настолько погружен в работу, что появления Оливии даже не заметил.

Скинув туфли-лодочки, она прошла в кухню и, вытащив из холодильника бутылку с лимонадом, сделала несколько жадных глотков. Родион тем временем не отрываясь смотрел в экран и, лишь изредка щелкая кнопками компьютерной мыши, что-то бормотал себе под нос.

Оливия бросила плащ на спинку стула и вышла на веранду.

– О, Иви, ты уже вернулась? – рассеянно бросил он, потирая небритые щеки. – После обеда не было занятий?

– Были, – вздохнула она. – Но я туда не попала.

Он поднял на нее глаза:

– Что-то случилось?

– Да нет… я просто не стала тебя тревожить. В общем, меня вызывали в полицию.

Он резко захлопнул крышку ноутбука и снял очки.

– Почему ты ничего не сказала?! Вилар там был?

– Конечно, я сразу же ему позвонила. Не обижайся, пожалуйста. Тебе и так приходится платить за его услуги. – Она уставилась куда-то в пол. – Прости, от меня одна головная боль…

Родион протянул через столик руку и обхватил ее запястье.

– Иви, ну что ты придумываешь! Расскажи хотя бы, по какому поводу вызывали.

– Хотели уточнить кое-какие подробности. Я еще в Довиле говорила им о «Весне», подброшенной на порог Зоиного особняка. Но они тогда сочли, что эта история не имеет отношения к ее смерти.

– И теперь что-то изменилось?

– В общем-то нет. За эти дни установили, что из дома ничего не исчезло: все драгоценности остались в сейфе; несколько картин, украшавших спальню, тоже на своих местах. Среди отпечатков, найденных в гостиной и прихожей, есть «пальцы» уборщицы Вишневской, ее друга Марка Портмана, оператора Аврелия и мои. Все они вполне легитимны. Однако там побывал кто-то еще: один и тот же папиллярный рисунок обнаружили на консоли, подлокотниках кресла, поверхности журнального столика и коробке из-под конфет…