Наталья Александрова - Абиссинское заклинание [litres]

Наконец он замедлил шаги, потом остановился возле очередной могилы, показал на нее рукой… и вдруг исчез.

Я удивленно огляделась по сторонам – но его нигде не было, он пропал бесследно.

– Иннокентий! – позвала я без надежды на успех. – Иннокентий, где же вы? Нам нужно поговорить!

Но мне никто не отвечал – только слабое кладбищенское эхо.

Тогда я подошла к могиле, на которую он показал рукой, прежде чем исчез.

Это была очень старая, заброшенная могила. Собственно, просто прямоугольный холмик, на котором лежала выветренная, вытертая временем и непогодой каменная плита.

Эта плита была частично покрыта мхом, частично засыпана снегом, но местами проглядывали неразборчивые буквы.

Я быстро отчистила снег. Мне казалось очень важным прочесть то, что там написано.

И когда я смела с камня снег – я смогла прочесть надпись.

Ту же самую, которую уже читала не раз – на дереве, на коже, железе и стекле.

SATOR

AREPO

TENET

OPERA

ROTAS

И тут, совсем близко, я услышала звонкий детский голосок.

Я обернулась и увидела неподалеку, возле черного гранитного надгробья, маленькую девочку в легкой красной курточке, с красным шелковым бантом в волосах. Девочка бросала мячик в гранитную плиту и повторяла:

– Камень, дерево, железо, кожа и стекло!

– Девочка, тебе не холодно? – спросила я озабоченно. – Здесь тебе не место! Что ты здесь делаешь?

Она снова бросила свой мячик, повернулась ко мне и проговорила с неожиданно взрослой интонацией:

– Жду тебя!

– Ждешь? – спросила я удивленно. – Но зачем?

– Чтобы рассказать тебе правду.

– Правду? О чем?

– О тебе самой…

Она снова бросила мячик и повторила свою странную скороговорку, свое заклинание:

– Камень, дерево, железо, кожа и стекло! И стекло!

– Время истекло! – произнес совсем другой голос – и я обнаружила себя в кабинете Рудольфа Зурабовича, и сам доктор сидел передо мной, потирая свои маленькие ручки.

– Все же вы меня снова загипнотизировали… – проговорила я растерянно.

– Ну, вы же вроде не возражали… и что вам удалось вспомнить? – спросил доктор с детским любопытством.

– Вспомнить? Да ничего я не вспомнила. Ходила по какому-то кладбищу, среди могил девятнадцатого века. Думаю, и кладбища-то такого нет, одни имена чего стоят! Представьте – купец первой гильдии Мамонт Аполлонович Мышкин!

Я громко фыркнула, но доктор смотрел на меня весьма серьезно и заинтересованно.

– Вы видели могилу Мамонта Мышкина?

– А что, такой человек действительно был?

– О да! Он приходится мне дальним родственником, двоюродным прадедом… точнее, прапрадедом. Но это не важно. Вы не могли бы нарисовать его надгробье? – Доктор придвинул мне карандаш и листок бумаги.

– Ну, в меру своих способностей…

Я как могла нарисовала монумент, окруженный кованой оградой.

Доктор взглянул на рисунок, и глаза его заблестели:

– Надо же! Это надгробье именно так и выглядит! Когда вы бывали на Борисоглебском кладбище?

– Да никогда! Я о таком кладбище даже не слышала! А где хоть оно находится?

– На Охте. Это одно из самых старых кладбищ в нашем городе.

Рудольф Зурабович не хотел меня отпускать, сказал, что ему во мне не все ясно и он хотел бы еще со мной поработать. Я не стала грубить в ответ, отшутилась и сказала в лучших традициях, что, может быть, когда-нибудь я и соглашусь. И заторопилась уходить.

Юра спокойно спал в холле на дальнем диване, девчушка рядом с ним играла с телефоном.

Я присмотрелась: это была совсем не та девочка, что являлась мне во сне. Ну, оно и к лучшему.

Я растолкала Юру, и мы поехали обратно к Войтенко.

Я села сзади, чтобы хорошенько обдумать все, что видела под гипнозом.

Если я видела реальное, существующее на самом деле кладбище, реальное надгробие купца Мышкина, то почему не может быть на том же кладбище и плиты с высеченным на ней таинственным абиссинским заклинанием?

Но тогда эта плита и есть пятый, недостающий артефакт. Тот самый «камень»…

Я набрала номер Войтенко…

До сих пор не понимаю, как он согласился ехать со мной.

Мастер Винченцо Солари уверенным движением подхватил каплю жидкого стекла на конец стеклодувной трубки, поднял ее, подул, медленно поворачивая. Стеклянная капля раздулась, нет, скорее расцвела, как прекрасный цветок, засияла, изменяя на глазах свой цвет.

Мастер Винченцо поворачивал ее разными сторонами, слегка касаясь резцом – и на его глазах рождался прекрасный сосуд.

Стекло быстро остывало, поэтому нужно было спешить. Но движения мастера были точными и безупречными, и скоро работа была почти завершена.

Мастер перекусил клещами стекло у основания трубки, как будто перерезал пуповину новорожденного. Ему и правда каждый раз казалось, что под его руками рождается не стеклянный сосуд, не дорогая безделица для богатых покупателей, а живое существо, которое отправится отсюда, с острова Мурано, в большой мир, чтобы жить там своей собственной жизнью.

Мастер поставил новорожденный сосуд на полку для готовых изделий, отступил, чтобы еще раз полюбоваться им.

Пожалуй, неплохо получилось…

– Прекрасно, маэстро! – раздался у него за спиной хриплый, каркающий голос. – Великолепно!

Мастер Винченцо обернулся.

В первый момент ему показалось, что в его мастерскую залетел огромный черный ворон. Но это, должно быть, померещилось ему от слепящего жара стекольной печи.

Он сморгнул, снова открыл глаза…

На пороге его мастерской стоял высокий сутулый человек в темном поношенном плаще с капюшоном.

– Благодарю вас, синьор, за лестные слова, – произнес мастер с привычной вежливостью, – однако кто вы и чего вы хотите?

– Я пришел к вам, маэстро, – прокаркал незнакомец, – чтобы заказать некую стеклянную вещицу…

Мастер Винченцо внимательнее пригляделся к посетителю.

Он ничуть не был похож на обычных заказчиков – богатых, самодовольных купцов из Дорсодуро, торговцев с моста Риальто или праздных гуляк из Сан-Поло.

Но многолетний опыт говорил ему, что не следует судить о заказчике только по его внешнему виду. Внешний вид обманчив.

Но все же мастер Винченцо деликатно проговорил:

– Великодушно простите меня, синьор, но мои работы довольно дороги…

– Пусть это не беспокоит вас, маэстро! У меня есть деньги. – И незнакомец достал из складок своего плаща увесистый кошель.

– Что ж, хорошо… а что именно вы хотите заказать? Чашу, кувшин, раму для зеркала?

– Нет, я хочу заказать вам плакету, изящную прямоугольную памятную дощечку, на которой будут красивыми буквами выписаны несколько слов.