Кэрри Лонсдейл - Без лишних слов [litres]

Видели бы люди их сейчас.

Во что они превратились.

– Плохой. – Джош снова тычет пальцем в снимок. Рамка скашивается вбок.

– Осторожно. – Оливия поправляет ее. Увеличенный вариант фотографии висит над камином в гостиной, но Шарлотта больше дорожит вот этим и беспокоится, как бы с ним ничего не случилось.

– Плохой. – Джош толкает Оливию в плечо, и она, пошатнувшись, опирается о стену.

– Эй!

– Плохой. Плохой. – Он срывает фотографию со стены. Вместе с рамкой выскакивает гвоздь. Штукатурка осыпается на пол, словно снег.

Из своей комнаты, заправляя бледно-голубую блузку в кремовые слаксы, выходит Шарлотта. Нанести макияж полностью она не успела – напудрена только одна щека, губы не накрашены, отчего глаза кажутся еще ярче.

– Что тут происходит? – Увидев Джоша, она останавливается. – Он почему здесь?

– Плохой, – кричит Джош, указывая ей на снимок.

– Не трогай, – вопит Шарлотта, смертельно бледнея.

Ее реакция ужасает Оливию. Что с ней такое?

Она хватает племянника за плечо.

– Нам нужно идти.

Он сбрасывает ее руку.

– Плохой. Человек! – Слова вылетают со слюной. В глазах бьется ярость и что-то еще.

Пульс стучит в ушах. Оливия бросает взгляд на фотографию. Мужчина на снимке только один – потому что Лукас только лишь подросток, чуть старше, чем сам Джош сейчас, – и это ее отец.

Она уже спрашивала у матери, не нашел ли Дуайт Лили. Тогда Шарлотта ответить не успела – ей помешал Джош.

Но теперь ответ получен.

Джоша толкнул плохой человек .

Ее папа ударил своего внука. Ее племянника.

Нет. Оливия качает головой. Джош, должно быть, спутал Дуайта с кем-то. Ее отец никогда бы не обидел кого-то намеренно. Наверно, это произошло случайно. Она чувствует себя разбитым вдребезги стеклом.

Джош сжимает ее руку, и ногти впиваются в кожу. Оливия моргает от боли и забирает у него фотографию.

– Идем. Идем домой.

За спиной у нее кричит, требуя вернуть фотографию, Шарлотта.

– Хорошо, мама. – Она находит на полу гвоздь, втыкает его в стену, вешает и поправляет снимок, а мир вокруг рассыпается в пыль и падает на пол сухими белыми чешуйками.

Джош справляется наконец с тем словом, которое так долго пытается произнести.

– Бежала! – Он поворачивается, и рюкзак сметает со стены рамки, включая и ту, в которую заключен семейный портрет. Звенит стекло.

– Мои фотографии! – визжит Шарлотта, опускаясь на пол.

Хлопает, вызывая еще один обвал, входная дверь.

– Что там еще? – восклицает Шарлотта.

Оливия спешит в переднюю. Джош так хлопнул дверью, что в боковом окошке разбилось стекло. Она смотрит на осколки, и ей кажется, что здесь разбилось ее сердце. Отец, которым она восхищалась всю жизнь, оказался плохим человеком. Джош не реагировал бы так яростно, если бы это не был Дуайт. И не испугался бы так сильно.

Через пустое окно видно, как он расхаживает вдоль машины, сложив руки, опустив голову. Вытирает глаза, зыркает в сторону дома и тут же торопливо отворачивается.

Оливия смотрит на него, ошеломленная, недоверчиво качая головой. Горло заложило от непролитых слез, и легкие с трудом качают воздух.

– Помоги мне. – Шарлотта пытается собрать рамки.

Оливия смотрит на мать от двери, разрываясь между ней и несчастным мальчиком у машины.

– Оливия, – уже строже повторяет Шарлотта. – Сделай что-нибудь.

– Я приду потом. Позже. – Сейчас она нужна племяннику. А Шарлотте нужна только щетка.

Оливия бежит к машине, хватает Джоша за локоть. От неожиданности он отмахивается и попадает ребром ладони ей по скуле.

Она отступает, трет ушибленное место.

– Это за что?

Джош показывает на машину.

– Едем.

– Я тебя не брошу. – Он напуган и растерян, и она знает, что не уйдет от него, тем более теперь, когда начинает понимать, почему Шарлотта предупредила ее насчет Дуайта. Неужели знала? Неужели знает, где Лили сейчас? Неужели сестра убегала от отца?

– Едем, – повторяет Джош и тянется к ручке.

– Хорошо, едем.

Он открывает дверцу и падает на пассажирское сиденье.

Оливия наклоняется, чтобы закрыть ее за ним, но останавливается.

– Мужчина на фотографии, ты уверен, что уже видел его? – спрашивает она, из последних сил надеясь, что ошибается, что ошибается он, приняв Дуайта за кого-то другого. Джош кивает. – Он – мой отец. Твой дедушка.

По его щеке катится слеза.

– Знаю.

Щиплет в глазах. Дышать больно, как будто сломано ребро.

– Когда ты встретился с ним?

– До. – Он трогает бейсболку в том месте, под которым у него шрам.

«До» означает до травмы головы.

Оливия отводит глаза. О боже . Она переводит дух.

– Он тебя толкнул? – Ей нужно подтверждение.

Джош кивает, потом качает головой.

– Ты не уверен? – хмурится она, и он после короткой паузы пожимает плечами.

– Не видел.

Она смотрит на него вопросительно. Не видел что ?

– Ты не видел, кто тебя толкнул, но думаешь, что это был он?

Джош снова пожимает плечами.

Оливия нервно барабанит пальцами по стеклу. Он не уверен. Остается шанс, что он принимает Дуайта за кого-то другого. Можно позвонить отцу и спросить, почему он в Сан-Диего. Имеет ли это какое-то отношение к Лили? Знает ли он, где она? Не из-за него ли она пропала?

Не от него ли убегает?

Не от него ли пострадал Джош?

Недоверие вбивает клин между ее сомнениями и тем, что она видела в доме собственными глазами. Что может заставлять Дуайта преследовать Лили по прошествии четырнадцати лет?

Только одно. Если Лили знает о нем что-то, что стало известно лишь теперь. Но что это может быть?

На память приходит Бентон Сент-Джон.

Нет, в это она не верит.

Один телефонный звонок, и можно получить ответы на все вопросы. Вот только скажет ли он ей правду?

Это Итан, Принцесса. Он отец ребенка Лили .

Может быть, это Дуайт солгал.

Нет, нет, нет . Это невозможно. Он не поступил бы с ней так. Он знал, как оскорбила бы ее такая ложь.

Оливия закрывает дверцу, роется в сумочке на заднем сиденье, ищет «Мальборо» и зажигалку. Руки дрожат, и закурить удается только с третьей попытки. Она смотрит на дом и думает: а если вернуться и спросить Шарлотту, что ей известно о Дуайте и Лили. Но нет, мать сейчас слишком взвинчена после учиненного Джошем погрома. Разговора не получится. К тому же Джош не в духе и хочет уехать.

Она глубоко затягивается и качает головой. Скорее всего, Джош ошибся. Шарлотта преувеличивает. Дуайт не жестокий человек.

Но он же значился подозреваемым в нераскрытом деле об убийстве, возражает Оливия сама себе, мысленно возвращаясь к Бентону. Ту смерть сочли в конце концов результатом несчастного случая. Но что, если в обоих делах есть что-то, о чем она не знает?