Анатолий Сыщиков - Тот, кто таится рядом

— Но левша он, возможно, единственный. И почему-то слонялся возле дома, где произошло убийство.

— Я думаю, нам не надо спешить с выводами, — предложил Павел Тимофеевич. — Расскажем следователю о наших подозрениях. Пусть он возьмет у Егора нож на экспертизу.

Милиционеры приехали в Варфоломеевку на двух машинах в два часа дня. Первым ехал «бобик» с синей полосой, в котором разместилась оперативно-следственная группа, следом — более вместительный «УАЗ-111», который взяли специально, чтоб перевезти в Арсеньев труп Гребнева.

Появление милицейских машин вызвало живой интерес у той части населения, до которой еще не дошли последние новости. Другая часть жителей, возможно, большая, уже знала о случившемся — слух о смерти Гребнева, пущенный Алексеем Вакориным, быстро распространялся по селу. Некоторые варфоломеевцы раньше милиции пришли к дому Барановых. Чтобы оградить место преступления от самых любопытных и настойчивых, Павел Тимофеевич и Сергей были вынуждены рассказать им о том, что знали.

Таким образом, благодаря длинному языку хозяина торгового павильона, милиционерам не пришлось тратить время на поиск нужного дома, они сразу остановились рядом с группой людей, которая собралась возле проулка, ведущего к месту, где произошло убийство. В машинах находилось шесть человек. Кроме водителей, приехал следователь Старостин, эксперт Борис Борисович и еще два милиционера. Старостин работал в прокуратуре, все остальные — в Арсеньевском РОВД.

Оперативно-следственная группа, возглавляемая Старостиным, направилась по тропинке к дому. Там их дожидалось человек десять любопытных. Павел Тимофеевич и Денисов стояли возле калитки.

— Здравствуйте, Павел Тимофеевич, — сказал следователь и пожал старику руку.

— Здравствуй, Дима. Познакомься. Это мой племянник — Сергей.

Денисов и Старостин тоже обменялись рукопожатиями.

— Мы, кажется, где-то раньше встречались? — неуверенно спросил следователь, пристально посмотрев на Денисова.

— Я — журналист. Работаю в «Арсеньевском Вестнике», — напомнил Сергей.

— Точно. Вспомнил, — обрадовался следователь, но потом быстро посерьезнел. — Вы здесь по работе?

— Нет. Приехал навестить дядю. Но, поскольку я пишу о криминале, буду признателен, если вы расскажете мне об этих убийствах.

— Не знаю, не знаю.

Старостин обратил внимание на фотоаппарат, висевший у Денисова на плече.

— Фотографировали место преступления?

— Нет, — опять соврал Сергей. — Я его только сейчас принес. Хочу сфотографировать вас, ну, и убитого, если можно.

— Пока нельзя. Может быть, потом. В конце следствия.

Следователь был недоволен тем, что на месте преступления оказался журналист. Старостин не ждал от журналистов ничего, кроме назойливых вопросов и чрезмерного любопытства.

— Никого не пускали в дом? — спросил он.

— Нет.

— А сами заходили?

— Только когда нашли труп.

— Хорошо, — похвалил Старостин. — Калитку кто завязал?

— Мы.

— Ясненько. А зачем в дом заходили?

— Это длинная история. Лучше мы потом ее расскажем.

— Хорошо, — согласился следователь.

Старостину было тридцать лет. Он работал в прокуратуре в чине юриста первого класса, расследовал убийства, двенадцать дел довел до обвинительного приговора. Громкое дело о варфоломеевском убийце могло стать яркой вехой в его карьере, однако насильственная смерть Гребнева ставила не точку, а лишь запятую или многоточие в расследовании.

Лицо Старостина было располагающим и улыбчивым, глаза — голубыми, волосы — светлыми. Многие черты выдавали в нем уроженца сельской местности. Возможно, поэтому он, как большинство мужчин, выросших в деревне, был коренастым и невысоким. Следователь был не глуп, но иногда скор на выводы и горяч. В этот день на нем не было формы работника прокуратуры. Он был одет в рубашку бежевого цвета и серые брюки в тонкую полоску. Хорошо подходил к рубашке, но не к открытому лицу строгий коричневый галстук.

Борис Борисович, эксперт РОВД, был одет еще менее официально: брюки и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Эксперт уже наполовину облысел, был немолод — лет сорока пяти — и носил очки. Его лицо и нос имели нездоровый розовый оттенок, но не от тяги к алкоголю, а от химикатов и от приобретенной аллергии на многие вещества.

Развязав калитку, Старостин оглянулся и оценивающим взглядом посмотрел на людей, которые собрались рядом с домом.

— Граждане, — громко произнес он, — следствию понадобятся понятые.

Сразу набралось шесть желающих. Старостин отобрал двух самых приличных на вид добровольцев и пропустил их во двор. Эксперт зашел третьим.

Во дворе группа перестроилась, и первым к дому двинулся Борис Борисович, вооруженный фотоаппаратом и солидных размеров чемоданчиком.

Два милиционера остались возле калитки.

— Там возле дорожки лежит лист лопуха! — крикнул следователю Павел Тимофеевич. — На нем — следы крови.

Процессия остановилась на полпути к дому и терпеливо дожидалась, пока Борис Борисович обследует, сфотографирует и упакует улику. Потом они снова засеменили друг за другом по дорожке. Благодаря добросовестности эксперта, чтобы дойти до веранды и исчезнуть за входной дверью, им потребовалось около десяти минут.

— Это надолго, — заметил кто-то из людей, следящих за происходящим из-за забора.

Поскольку в последующие полчаса ничего интересного не произошло, часть любопытных разошлась, но на их место пришло не меньшее число новых зрителей, которые хотели увидеть, как из дома будут выносить тело Гребнева. Среди них было много детворы, в том числе Семен и другой мальчишка, благодаря которым Павел Тимофеевич и Сергей узнали, где по ночам отсыпается Гребнев.

Возле Семена Денисов увидел привлекательную, еще не состарившуюся женщину в ситцевом платке, под который были убраны густые золотистые волосы. Эта деревенская красотка была симпатичной и пышнотелой, но при этом не толстой. По тому, как женщина и Павел Тимофеевич переглядывались, Сергей догадался, что это и есть Татьяна, мать Семена, у которой с дядей было что-то вроде романа.

Павлу Тимофеевичу можно было позавидовать. Невеста была моложе его лет на двадцать и оставалась для своего возраста очень интересной.

Дядя увидел, что Сергей рассматривает женщину, и довольно усмехнулся.

— Эффектная барышня, — похвалил Денисов.

— Я ж тебе говорил, — гордо согласился Павел Тимофеевич.

Несколько раз Старостин выходил из дома и обращался к Денисову и дяде с каким-нибудь вопросом. Потом снова уходил. Судя по хмурому лицу следователя, смерть главного подозреваемого его не радовала.

Наконец Старостин вышел, чтобы покурить. Он отвел Павла Тимофеевича и Сергея в сторону и, угостив дядю сигаретой, спросил: