Анатолий Сыщиков - Тот, кто таится рядом

Денисов промолчал.

— Дубинины со временем тоже погрязли бы в пьянстве. Ну, а меня ты знаешь. Я всегда работал за двоих, надеялся, что мне однажды воздастся. И что в итоге? Пришлось самому взять.

— Я тебя совсем не знал. Мне казалось, ты доволен жизнью.

— Каждый день я просыпался и готов был рычать от злости. У меня когда-то были большие планы. Но все они не осуществились.

— Мне жаль.

— Помоги мне. Не говори никому о том, что знаешь.

— Ты убил четырех человек.

— Да. По одному никчемному человеку за каждый килограмм золота.

Павел Тимофеевич наклонился и подтянул к себе рюкзак. Сергей вскинул ствол ружья. Он заметил, что ружье Павла Тимофеевича, зацепившись за лямку рюкзака, соскользнуло с бревна и оказалось совсем близко от дядиной ноги.

Павел Тимофеевич заметил нервное движение племянника.

— Не беспокойся, — успокоил он. — Я не буду стрелять в родственника.

Павел Тимофеевич развязал рюкзак и достал из него тяжелый полиэтиленовый пакет.

— Я решил спрятать золото в тайге до поры до времени, — объяснил он. — Мы с Елагиным поделили золото поровну. Тут приблизительно четыре килограмма. Я дам тебе один килограмм.

— Кого ты за него убил? Михаила, Николая, Елагина или Гребнева?

— Не все ли равно? Их уже нет. А меня еще можно спасти.

Сергей покачал головой:

— Нет, Павел Тимофеевич. Я не буду с тобой договариваться.

— Боишься после этого подставить мне спину?

— Не поэтому.

Павел Тимофеевич положил пакет обратно в рюкзак.

— Ты понимаешь, что ставишь меня в безвыходное положение? — спросил он.

— Понимаю.

— Я лучше убью еще раз, чем сяду в тюрьму.

— Понимаю. Но у меня — ружье.

— У меня тоже есть ружье.

— Я выстрелю.

— Но ты никогда не убивал людей. Ты не сможешь в меня выстрелить.

— Постараюсь.

— Если ты меня убьешь, а убить меня тебе придется, потому что иначе умрешь ты, тогда тебе придется доказывать всем, что я — убийца. Тебе не поверят. А доказательств у тебя нет.

Павел Тимофеевич медленно наклонился и поднял с земли ружье.

Денисов вздрогнул, но не выстрелил.

Дядя направил на него свое ружье, взвел курки и усмехнулся.

— Вот видишь. Ты не выстрелил.

— А ты? Ты выстрелишь?

— Я не хочу этого.

— Что тогда будем делать?

Павел Тимофеевич промолчал. Его взгляд был устремлен на Сергея, в голубых глазах прятались усмешка и сожаление.

Денисов, в отличие от Павла Тимофеевича, не мог скрыть своего напряжения. Он пристально смотрел на своего дядю, крепко сжав зубы, так что на лице у него выступили желваки.

За несколько минут два близких человека стали врагами. Теперь они представляли друг для друга смертельную опасность. Павла Тимофеевича и Сергея разделяло четыре метра. Картечь пролетает это расстояние за доли секунды. Вокруг них стеной стоял угрюмый лес. Высохшая речка монотонно журчала. В просвете между кронами деревьев висел лоскуток голубого неба. Трудно было представить, что в этом необыкновенно спокойном и красивом месте может произойти что-то ужасное.

Павел Тимофеевич улыбнулся, словно давая понять, что он еще не утратил надежду договориться.

В то же мгновение палец Павла Тимофеевича, лежащий на спусковом крючке, резко дернулся. Раздался громкий щелчок, словно рядом разорвалась звонкая петарда. Дядино ружье вздрогнуло. Сергей резко вскочил на ноги и отпрыгнул назад.

Но это был не выстрел.

На дядином лице проскользнуло удивление.

Павел Тимофеевич быстро перебросил палец на второй крючок. Снова разорвалась невидимая петарда, встряхнув ружье в руках старика.

Но вслед за этим не последовало ни настоящего выстрела, ни смертоносного свиста картечи.

Лицо Павла Тимофеевича изменилось. Куда-то исчезли безмятежность и напускное спокойствие. Он наклонился вперед, чтобы встать, но передумал.

— Такое со мной впервые, — сказал он в замешательстве и с сожалением посмотрел на Денисова. — Видимо, порох отсырел… Тебе повезло.

— Везение тут ни при чем, — заметил Сергей. Ствол его ружья по-прежнему смотрел в грудь Павлу Тимофеевичу. — Я ведь догадывался, с кем имею дело.

— Ты испортил ружье?

— Нет. Я испортил патроны, — со снисходительностью человека, завладевшего ситуацией, объяснил Сергей. — Пока ты ходил за спичками, я взял шприц из автомобильной аптечки и намочил порох в патронах. Поэтому капсюль не поджег порох.

— Поэтому ты и не стрелял первым, — догадался дядя. — Хотел посмотреть, выстрелю я или нет?

— Точно.

— Ты хитрый, — с уважением произнес Павел Тимофеевич и усмехнулся. — Если б я знал, что мое ружье бесполезно, то я не стал бы с тобой откровенничать.

— Что поделаешь. Теперь тебе придется пойти со мной, если ты не хочешь, чтобы я прострелил тебе ноги и сходил за подмогой.

— Ты умный парень. Но неужели ты думаешь, что я признался бы в убийствах, если бы не был уверен на сто процентов, что справлюсь с тобой?

— Не надо строить из себя супермена, — посоветовал Сергей. — Я испортил все твои патроны: и в ружье и в патронташе. Но те два патрона, которые в моем ружье, абсолютно исправны.

Павел Тимофеевич усмехнулся.

— Подумай хорошенько, и ты обратишь внимание, что не все в твоем рассказе о наших с тобой приключениях так уж гладко.

— Не тяни время.

— Хорошо. Я буду краток, — пообещал Павел Тимофеевич. — Ты правильно рассказал, как мы с Елагиным решили обмануть тебя, когда дети узнали, где ночует Гребнев. Все у нас получилось — Елагин убежал, а ты подумал, что это был Гребнев. После этого ничто мне не мешало избавиться от него, когда он спал… Но скажи, что бы вышло, если б ты той ночью выстрелил в Елагина и попал? И согласился бы Елагин на эту затею, если б знал, что ты запросто можешь его застрелить?

Павел Тимофеевич отрицательно покачал головой.

— Или вот еще, — продолжил он. — Вчера вечером мы пошли к Елагину. Ты верно догадался, что моей главной целью было убить его. Но что бы вышло, если бы ты выстрелил тогда? Ведь ты мог его ранить, и тогда Елагин мог расколоться на допросе. Мог ли я допустить это? И опять же, согласился бы Елагин на такой рискованный спектакль? Как ты думаешь?

В глазах Денисова появилась тревога.

— Ты хочешь сказать, что мое ружье неисправно? — спросил он.

— Ну, конечно, — не скрывая зловещего торжества, согласился старик. — Ты мог бы сам догадаться. Мне даже не пришлось его портить. Оно много лет лежало у меня в кладовке и только место занимало. Оно не выстрелит, чем бы ты его ни зарядил.

Сергей взглянул на ствол своего ружья, потом — на дядю.

— А если я сейчас выстрелю в тебя?

— Обязательно выстрели. Как ты иначе проверишь, что я не лгу?

Палец Сергея прикоснулся к курку.

Он несколько секунд медлил, потом отвел ружье от Павла Тимофеевича и нажал на спусковой крючок.