Виктор Лыков - Мгновения, мгновения...

Не раздумывая, Евгений решительно нырнул в воду. Подплыл к задней двери. Вот и первая ступенька, коснулся ногой, которую тотчас сильно сжали и потянули вниз. Евгений хотел освободиться, его рука наткнулась на чью-то голову. Схватив за волосы, он рывком вытащил тело на поверхность. Это была женщина. Она судорожно вздохнула — жива! Евгений поплыл к берегу. Уложив пострадавшую на песок, снова нырнул. Нащупал первого попавшегося, вытянул наверх — и к берегу. У обрыва — никого. Снова нырнул. Удачно…

На берегу лежали уже четверо спасенных. Это придало Евгению силы. Выработалась и схема действий: уход под воду, поиск, толчок ногами о борт машины — и к берегу.

Когда на берегу появились люди, Иванов не заметил. Они стали помогать. Евгений нырял, они принимали спасенных и оказывали им первую помощь…

Прошло двадцать минут. Десять человек спас Евгений. Приготовился снова нырнуть, однако тело не слушалось. Устал. Предел есть у всего. Евгений еле держался на ногах. Его вывели из воды, положили на траву. Когда отлегло, он встал. На него благодарно смотрели глаза спасенных…

Практика закончилась. Иванов отправился на выпускные экзамены, а когда вернулся, пришло известие: за проявленное мужество при спасении людей он, Евгений Иванов, награжден орденом Красной Звезды.

Высокая награда. Но самая лучшая награда — это жизни спасенных. В данном случай — жизни десяти. Говорят, что даже одна смерть — просека в человеческом роду. Иванов не дал случаю прорубить десять просек. Вот цена его подвига.

Иванова назначили участковым инспектором милиции в поселок Правда. На службу вышел в форме с иголочки. Новенькие погоны со звездочками, казалось, жгли плечи. По улицам шел не то чтобы смущенным, но, во всяком случае, обеспокоенным. Люди останавливались, и за спиной слышалось: «Наш новый участковый, тот, который спасал пострадавших…»

Помнят. Только бы не разочаровать их. Чего скрывать, хотелось Евгению популярности в самом хорошем смысле этого слова. Не для себя, для дела. Без авторитета, поддержки населения трудно нести службу. Иванов знал: авторитет не создается, он завоевывается отношением к делу, поступками. От глаз людских ничто не ускользает. Все подмечается: куда пошел участковый, в каком настроении, как спросил, как ответил…

В работе Иванов избрал главным — быть в гуще людей, знать все, что делается вокруг, активно выявлять лиц, мешающих нормально жить: тунеядцев, пьяниц, расхитителей. Приходилось ему иметь дело и с нарушениями бытового характера. Буквально на второй день молодому участковому пришлось заниматься одной семьей.

Человек вернулся из колонии домой. Начал новую жизнь. Пошел работать. Доброжелателен был к жене и ребенку. И вдруг потекли письма с требованиями, чтобы он покинул поселок. Поднадзорный и его жена пришли к Иванову: оградите от запугиваний. Участковый поразмышлял над заявлением, прикинул, кому и зачем нужно было пугать человека, ставшего на путь исправления. Через два дня лейтенант наведался к брату жены поднадзорного. Тот после недолгих колебаний сознался в написании анонимок. Сказал: делал это потому, что считал брак сестры зазорным для их семьи. Тактично построив разговор, Иванов убедил собеседника в ошибочности его поведения. Напряженность в семье исчезла.

Особое отношение у Иванова было к раскрытию преступлений. Случись на участке, например, кража, не успокоится до тех пор, пока не найдет преступников и не возвратит похищенное владельцам. Пример брал со своих сослуживцев Смирнова и Дмитриева.

Через полтора года Иванов стал замечать: где бы он ни появился, люди приветствуют его, здороваются. Почувствовал уважение с их стороны и еще энергичней взялся за дело. Руководство райотдела отмечало успехи молодого участкового, ставило его в пример, а однажды, после совещания, начальник РОВД попросил Иванова задержаться.

— Евгений Георгиевич, — начал подполковник, — вы человек добросовестный, старательный и, подчеркну, перспективный.

Иванов насторожился.

— У нас есть намерение рекомендовать вас в Высшую школу МВД СССР, — продолжал начальник, — получите высшее юридическое образование и поведете дело глубже, по-научному. Нам нужны сильные кадры. Как вы на это смотрите?

— Учиться, откровенно говоря, хочется, товарищ подполковник.

— Тогда оформляйте документы и в путь-дорогу.

…Незаметно пролетело время. И вот уже позади Высшая школа, каждодневные занятия, лекции видных ученых, профессоров Еропкина, Белкина, Кириченко, Стручкова. Защищена успешно дипломная работа, где он попытался ответить на многие вопросы, которые ставила его практика участкового и которые представляли теоретический интерес. В Высшей школе он постарался взять для себя все, что могло пригодиться в оперативно-розыскной деятельности, которая, как ему казалось, сама шла навстречу. Но…

В учебный центр капитан милиции Иванов прибыл не в духе. Походил, посмотрел, послушал и еще больше расстроился: не то, что хотелось. Однако когда через несколько дней он встретился в аудиториях с молодыми людьми, будущими милиционерами, настроение несколько поднялось, видимо, оттого, что перед ним были жизнерадостные люди, которые решили посвятить себя благородному делу охраны правопорядка. Пока у них нет ни знаний, ни навыков, пока они «сырые», но надеются здесь, в учебном центре, получить все необходимое для будущей службы. Насколько подготовленными они выйдут отсюда, будет зависеть от него, преподавателя Иванова. А готовить их надо хорошо: ведь милиционер не имеет права на ошибку. Вот почему на первых часах капитан говорил больше не о содержании своего предмета, а о милицейской профессии. Он считал, что выбор профессии — это выбор судьбы. Когда люди говорят, что жизнь удалась, то имеют в виду не только семью и связанные с ней заботы, а прежде всего работу. Она задает тон жизни. Правилен ли их выбор? Не погнались ли за романтикой? Он должен узнать и дать им ответ.

Начались занятия, и все сомнения исчезли. И уже некогда было размышлять, на месте ты или нет. Курсантов интересовало все, успевай только отвечать на вопросы, показывать методы работы. Интуиция и здравый смысл подсказывали Иванову: молодым милиционерам нужен тот материал, без которого нельзя выходить на дежурство, больше практических советов. А что касается его «педагогического поведения», то он не должен скрывать, что осваивает новое дело вместе с курсантами. Равное положение, как полагал Иванов, будет улучшать взаимопонимание, развивать самостоятельность, ответственность и инициативу слушателей.

Привыкший к постоянному поиску, Иванов с головой погрузился в неведомый ему до настоящего времени безбрежный мир педагогики. Сколько в нем таинственного, манящего, одухотворенного! И Евгений Георгиевич теперь благодарил судьбу, что она определила его в преподаватели. Педагогикой он увлекся настолько, что на настойчивые просьбы из управления кадров вернуться к оперативно-розыскной деятельности ответил отказом. В работе с молодыми Иванов видел тот участок милицейской службы, от которого во многом зависит состояние охраны общественного порядка на улицах городов и поселков. Здесь, в учебном центре, рождается милиционер. Первоначальная подготовка формирует его позицию, непримиримость к правонарушениям. С этой целью Иванов обучал слушателей на лучших, чекистских традициях советской милиции.