Валерий Пушной - Убивают не камни

Через носовой платок снял бра, с обратной стороны посмотрел внутрь накладки. Пусто. А то ненароком подумал, что туда можно что угодно вложить. Как ни странно, его мысли сейчас совпали с мыслями Шеховой в тот момент, когда она снимала бра, чтобы глянуть, нет ли под накладкой письма или гарнитура.

Глеб повесил бра на место, решил завтра уточнить у домработницы, не наводила ли она в кабинете порядок, не стирала ли пыль в его отсутствие? И если нет, то отвезти бра и бокал из-под чая с отпечатками пальцев вдовы в полицию Акламину, чтобы проверил. Обожжешься на молоке, станешь дуть и на воду.

Шагнул к двери, чтобы из кухни забрать бокал, но из прихожей увидал, что Шехова в раковины мыла оба бокала. Он внутренне поежился от недовольства, что не успел. Она оглянулась:

— Вот решила помыть. Зачем на столе оставлять грязную посуду? Нельзя. Так бывает только у нерадивых хозяек.

Ему невольно подумалось, что она убирает с бокала отпечатки своих пальцев, и подозрение усилилось:

— Мне казалось, что ты уже спишь, старался не шуметь, да только у меня это плохо получилось.

Доверительным тоном она прошептала:

— Я хотела заснуть, но не могу одна. Все еще как-то неспокойно на душе.

Эти слова могли быть прозрачным намеком на общую постель, но Корозов отмел их, как нелепость:

— Возле дверей охрана, — успокоил он.

Тогда она намекнула более определенно:

— Может быть, разрешишь где-нибудь примоститься в уголке твоего кабинета, пока ты работаешь? — и тихим, но томным голосом пообещала. — Даю слово, я не буду тебе мешать.

— Ты еще в раневой повязке, как и я. — вежливо отказал Глеб. — Зачем тебе ютиться где-то? Ляжешь в свою постель и выспишься по-человечески.

— На мне все уже зажило. Ты не беспокойся. Я все смогу. А, может быть, тебе налить чего-нибудь покрепче? — взгляд ее проник в его глаза. Она с завидным упорством настаивала на своем.

— Я перед сном не пью, — ответил Глеб.

— Это расслабляет, а ты так напряжен, — заметила Шехова и вытерла руки о полотенце.

Ее поведение все больше приводило Корозова в замешательство.

Она произносила безобидные слова, но делала это таким тоном и так глядела на него, что было совершенно очевидно, она всячески хотела забраться к нему в постель. Он интуитивно почувствовал.

Если бы не его вдруг возникшее подозрение в отношении бра, он бы решил, что женщина просто истомилась без мужика.

Но в данные минуты Глеб так не думал. Он лишь хотел понять, что движет ею, и почему она упрямо стремится в его постель? Все странно, даже более.

Видя его неприятие и неприступность, Шехова посмотрела с укоризной, но сквозь эту укоризну он заметил жгучий огонек недовольства.

Она, обдав его жаром раздражения, стремительно выскочила из кухни и скрылась в комнате, сильно хлопнув дверью.

На следующее утро, пока Глеб собирался на работу, она не выходила из комнаты. Дождавшись домработницу, провел ее в кабинет, спросил:

— Какую уборку ты вчера проводила здесь в мое отсутствие?

Она изумленно закрутила головой:

— Что ты, Глеб, в твой кабинет я вообще никогда не захожу!

Закрыв кабинет на ключ, Корозов отправился в офис. Там его уже ждал Исай. Потом Глеб должен был встретиться с Аристархом.

Глеб не знал, что поднявшись с постели после него Шехова тоже быстро оделась. Покрутилась перед зеркалом, недовольно осматривая одежду. После похищения ее Судоркиным из гостиницы и избиением в квартире Зинки, наряд желал быть лучше. Требовал стирки и глажки. Но вчера ей было не до того, а сегодня тем более. Насколько было можно, привела его в порядок и, ничего не объясняя домработнице, покинула квартиру. Ушла в неизвестном направлении.

Выйдя из дома, осмотрела двор.

Погода была теплой. В утреннем воздухе чисто и звонко неслись чьи-то голоса от соседнего подъезда.

Она сделала звонок по телефону. Стремительно миновала двор и выскочила к дороге. Поток машин шумной рекой лился вдоль нее. Остановила такси. Затем долго кружила по городу, заворачивая в разные места. Сменила два такси, и только после этого остановилась у кафе «Ласточка».

Оно ничем не выделялось на фоне череды разных бутиков вдоль улицы. Ни дверями, ни окнами, ни стенами, ни ступенями.

Разве что одним: сбоку от названия изображена летящая ласточка. Убери ее, и внешне не отличишь от соседних бутиков.

Утренние посетители лишь начинали появляться. Шехова вошла внутрь, окинула взглядом однотонные сизые стены, пустые деревянные цвета вишни столики, стулья с мягкими сиденьями и жесткими спинками. Плитка на полу крупных размеров и разных цветов выложена бессистемно, создавала впечатление хаоса.

Из-за стойки бара к ней выступил маленький юркий с гребешком волос на голове бармен и негромко пригласил:

— Пройди, — повел ее через зал в служебное помещение.

Двигаясь за ним, Шехова видела перед собой стриженый затылок. Бармен подвел к двери, где стоял охранник, скрепивший руки ниже живота и часто моргавший.

— Гостья, — сказал бармен.

Понимающе моргнув, тот отступил на шаг в сторону и показал головой на дверь, что означало, можно входить.

Бармен постучал в дверь и, приоткрыв, произнес в щель:

— Она пришла.

— Пусть войдет! — раздалось изнутри.

Посторонившись, парень вежливо пропустил вдову в дверь, а сам безмолвно развернулся и направился к стойке бара.

Она скользнула внутрь и тщательно прикрыла дверь, а снаружи еще плотнее ее притянул охранник. Увидала небольшой кабинет с письменным столом и стульями, и человека, стоявшего у окна к ней спиной. Шагнула к нему, он развернулся и тоже сделал шаг навстречу.

Это был Крыса. На ее фоне он был безобразен. Между тем, сойдясь с нею посередине комнаты, он взял в руки ее голову, всмотрелся в лицо, повернул его влево-вправо:

— Как будто все нормально. А ты звонила мне из больницы, что Вольдемар оставил тебе метки на морде.

— Я боялась, что будут шрамы. Но ничего, залечили.

Он погладил ее по голове, залез пальцами глубоко в волосы, принюхался к их запаху:

— Жизнь непредсказуема.

— Только у таких, как ты, Крыса! — с упреком кольнула она. — Я тебя давно просила, чтобы ты убрал Вольдемара!

— Его уже нет! — сказал Крыса.

Шехова на шаг отступила, на лице было недоверие:

— Только не обманывай меня!

— Я убрал его после покушения на тебя, — уточнил Крыса.

С удовлетворением и даже с удовольствием она набрала полную грудь воздуха и шумно выдохнула, но следом с сожалением заметила:

— Надо было сделать это раньше.

Неподвижным взглядом Крыса притянул ее глаза и негромко, но резко ударил по извилинам мозга:

— Никогда не упрекай меня! Я знаю, что, где и когда нужно делать! — помолчал и спросил. — Что тебе удалось выяснить?