Мария Воронова - Без подводных камней [litres]

Насколько Шубников помнил по фильмам, Вероника была спортивная и сильная девчонка, она прекрасно танцевала, значит, обладала хорошей пластикой и реакцией. Как она подпустила к себе Валерию с ножом в руках? Ведь первый и смертельный удар был нанесен не в спину, а в область эпигастрия, то есть Вероника стояла лицом к нападающей. И не успела убежать или хоть отвести руку? Валерия ведь довольно щуплая женщина, справиться с ней должно быть несложно. Конечно, безумие придает человеку сил, но страх за свою жизнь их тоже не отнимает.

Шубников попытался вспомнить все, что слышал на процессе относительно самого преступления. Вдруг он, сосредоточившись на проблеме вменяемости Валерии, пропустил что-то важное в показаниях свидетелей и экспертов.

Перевернутый стол, побитая посуда, сорванные с мебели покрывала, выдвинутые ящики, все это выглядит вполне естественно. Все, кроме полуоткрытого крана в кухонной раковине. В состоянии аффекта человек делает грубые и резкие движения, так что, по идее, Валерия должна была врубить воду на всю катушку. Да, возможно, она на секунду пришла в себя, попыталась смыть кровь с рук, но тут сознание снова покинуло ее. А возможно, воду открыл настоящий убийца, специально отрегулировав так, чтобы к нижней соседке протекло через несколько часов, когда он уже будет очень далеко от места преступления.

Вот вам и крошечный шанс, о котором его так просил в кабаке Филипп Николаевич.

А вот и еще один – почему на бутылке обнаружены только отпечатки Вероники? Разве так бывает? И почему она не разбилась, когда Валерия крушила все вокруг?

Нет, в самом деле, он, как крупный специалист по бутылкам, прекрасно знает, что на них должны быть отпечатки еще как минимум продавца. Получается, Вероника была маниакальной чистюлей, мыла бутылки перед подачей на стол? А Валерия Михайловна ни разу не коснулась сосуда со своим любимым напитком? Неужели не захотела рассмотреть поближе этикетку, ведь такой ликер в обычных винных магазинах не продается, только в «Альбатросе» или «Березке» на чеки.

А главное, почему бутылка не разбилась? Бывает иногда такое, если уронишь на паркет или ковер, но тут-то посуду швыряли с силой, рюмка, из которой пила Валерия, разлетелась вдребезги, и чашка Вероники тоже.

А бутылка нет…

«Вот так всегда, – сказал Шубников чайке, которая с протяжным криком и громко хлопая крыльями села на крышу гранитной башенки, – самая типичная клиника оборачивается самой дичайшей казуистикой».

В студенческие годы так важно было сделать первый самостоятельный аппендицит, чтобы почувствовать себя настоящим хирургом, Шубников каждое дежурство бил копытом, и старшие доктора доверяли ему пациентов с классической клиникой, такой типичной, что ничего, кроме аппендицита, там просто быть не может. И каждый раз юного хирурга ждал сюрприз, классика жанра оборачивалась или перфорацией желудка, или опухолью, или вообще глистной инвазией, не говоря уже о гинекологической патологии. Так он пять или шесть раз передавал скальпель старшему товарищу, пока наконец не сделал настоящий флегмонозный, насчет которого ответственный сказал: «Да нет там ничего, но сомневаешься – оперируй». Работа врача учит, что в жизни все не то, чем кажется, и чем больше кажется, тем больше не то.

Стало немножко стыдно, что симпатичная судья доверилась ему, как медику, просила все тщательно проанализировать и обдумать, а он не стал. Есть заключение психиатра, что еще надо?

А сейчас, когда уже поздно, выясняется, что он неправильно интерпретировал факты и выбрал неверную тактику.

Надо было слушать препода по пропедевтике внутренних болезней, который без конца повторял: «Не собрав анамнез, не ставьте диагноз…»

Почувствовав, что замерз и окончательно протрезвел, Шубников побежал домой.

На следующий день ему надо было во вторую смену, и обычно он валялся в кровати до последнего, рассуждая, а есть ли смысл вообще вставать, но тут вдруг вскочил в семь, почувствовал, как мышцы приятно тянет после вчерашней долгой прогулки, потянулся да и вышел пробежаться вокруг квартала, чего ни разу не делал после возвращения из Афгана.

Когда-то он неплохо бегал и однажды в ежегодном кроссе сотрудников чуть не вырвал победу у абсолютного чемпиона Алика Глущенко, а потом каменная смерть из сна словно пригибала его к земле, ведь какой смысл бежать, если в конце концов она все равно тебя настигнет. И вообще с каждым днем в жизни становилось все меньше смысла, а в выпивке – все больше.

С непривычки он запыхался после первого же квартала и перешел на шаг. На улице народу было еще совсем мало, только редкие бегуны, почтальоны да продавцы спешили открыть продуктовые магазины. Мимо пронесся какой-то дед в синей олимпийке, могучий, как лось, и Шубникову стало стыдно, что он такой слабак, пришлось срочно дать себе зарок бегать по утрам. Вернувшись домой, Шубников дождался, пока соседи уйдут на работу, и вышел к телефону с карточкой Ветрова в руках. Филипп Николаевич ответил после второго гудка:

– Саша? Что-то срочное?

– Даже не знаю.

– Говорите как есть и не волнуйтесь, из любой ситуации есть выход.

Шубников признался, что звонит насчет Валерии Михайловны.

– Как она себя чувствует?

– Ох, Саша, неважно. Бред полностью купирован, но она совершенно раздавлена чувством вины, и я, честно говоря, жалею, что послушал Валерку и согласился на госпитализацию. Мне кажется, что рядом со мной ей было бы легче.

Еще сутки назад Шубников произнес бы речь, что психическое заболевание требует лечения у специалистов, а сегодня промолчал, только спросил, почему Ветров сразу решил, что пропавшие бумаги – это бред.

– Так откуда? Лерочка активно не занималась наукой.

– А у меня есть сведения, что занималась, причем вместе с вашим братом.

Филипп Николаевич засмеялся:

– Ах это! Ну это было шарлатанство чистой воды, все участники которого понимали, что просто дают умирающим надежду, и ничего больше.

– Так?

– Ну да, и это не так уж и плохо. Человек живет надеждой, и эти дурацкие уколы позволяли людям не просто ждать смерти, а строить планы, начинать какие-то дела, налаживать отношения с близкими, словом, жить, оставляя смерть у себя за спиной.

– Как вы сказали? – вздрогнул Шубников.

В трубке снова послышался смешок:

– Жизненный путь можно пройти двумя способами. Или смерть идет за тобой, или ты идешь к ней. Лично я предпочитаю первый. Как догонит, так и догонит.

Шубников выдохнул и сел на серый линолеум коридора. Даже голова закружилась от того, что все оказалось просто и ясно. Как догонит, так и догонит.

– Хотя, может, Лерочка действительно вела какие-то записи… – протянул Ветров.