Нина Линдт - Зов Сирены

— Это я знаю, — Катарина еле шевелила губами. — Ее семья потеряла ее во время эвакуации, потом ее посадили на корабль.

— Именно. Твои родители тоже были сиренами. Их убили в разборках между кланами. Бабушке удалось тебя увезти, сбежать в тихий город, вырастить.

— Я не… — ей было сложно все это понять. — Почему ты молчал… Почему?

— Я не знал, что делать с этой информацией. Когда я вернулся из России, Анхель оказался убит. Ты была под ударом, а потом события завертелись так быстро, что я не знал, когда раскрыть тебя. И раскрывать ли. Решил выяснить о тебе еще немного. Я сдал свой ДНК, твой, Анхеля и еще нескольких породистых сирен. Хотел выяснить, имеешь ли ты отношение к одному из испанских кланов.

— ДНК? Но как?

— Достаточно было снять волосы с расчески. Здесь, — он выдвинул голубой конверт вперед, — находятся результаты анализов.

Катарина нервно переплела пальцы.

— Но результаты анализов никак не повлияют… — начал граф Аранда, но Лукас прервал его:

— Повлияют. Она имеет прямое отношение к одному из нас.

Катя чувствовала отчаяние. А что если она — родственница Лукаса? Одна из темных сирен? Его родственница… Она ведь обладает этой страшной силой. Значит, она — темная. Бабушка — сирена? Мама с папой — сирены?

В глазах потемнело. Она схватилась за край стола, борясь со слабостью, и часто задышала. Нельзя впадать в панику, нельзя быть слабой и ранимой. Пусть уже прикончит ее. Пусть скажет.

В глазах Лукаса плескались боль и сочувствие. Но она не верила ему сейчас. Никому из них не верила. Она в шаге от гибели. Что еще может приключиться? Уже все равно, кто она.

— Говори, — губы онемели, были непослушны, но Лукас ее понял.

— Граф Аранда, анализ показал, что вы — ближайший родственник Катарины.

Среди сирен повисло молчание.

— Но у графа нет детей! — встряла Инма. У него нет родственников.

— У него была сестра.

— Клара, — прошептал граф Аранда. — Конечно… родители долго думали, что ее украли темные во время эвакуации.

— Кат! Ей плохо!

Возглас Рика переключил внимание сирен на Катарину. Девушка и в самом деле резко обмякла, Лукас успел ее удержать на стуле. Ее лицо было белым, она потеряла сознание.

— Этого просто не может быть! — Соломея чуть не плакала от бессилия. — Почему везде она?!

Граф Аранда ничего не слышал. Он даже не видел, как Рик и Лукас суетились вокруг Катарины. Он пытался осознать по-новому все, что произошло. Но не мог.

Лукас коснулся старых ран, возникших еще в детстве. Потеря старшей сестры плачевным образом отразилась на родителях, мальчик рос, предоставленный воспитателям. Он привык к одиночеству. Женился поздно. Детей не было. И все это время он думал, что его имя закончится на нем. Он завидовал Анхелю. А получается, что обворовывал себя. Он хотел избавиться от сирены, потому что она была слишком сильна, а оказалось, что ему следовало ею гордиться. Он хотел даже убить ее, а следовало защищать. Чем он лучше Темного клана?

Запах был такой резкий и противный, что, казалось, ударил в самый мозг. Катя отвернулась, а потом открыла глаза. Рик оказался прямо перед ней.

— Спокойно, малышка, — отодвинулся он, увидев в ее глазах готовность обороняться и нападать. — Я здесь как врач.

— Ты ветеринар, — слабо возразила она.

— Такую кошечку, как ты, приводить в сознание одно удовольствие.

— Рик, — застонала она, — прекрати.

— Ну как же? Как положено донжуану, пытаюсь заарканить Вашу Светлость первым, — зеленые глаза парня сверкали от удовольствия. — Ты просто не представляешь, что натворила. Там все с ума посходили, — он кивнул себе за спину.

Катя приподняла голову и увидела, что лежит на диване в какой-то незнакомой комнате.

— А где все?

— Рвут друг другу глотки, я полагаю, — голос Лукаса прозвучал где-то над ней, и стало спокойнее. Правда, потом она все вспомнила.

— А вы почему не там?

— Я решил быть поближе к наследнице, — Рик поставил на столик бутылек с нашатырем. — А если серьезно, ты меня напугала, долго не приходила в себя.

— Я не уверена, что уже в себе, — Катя повернулась набок и обхватила себя за плечи.

— Накрой ее, Рик.

Рик забрал у Лукаса его куртку и прикрыл Катю.

Она закрыла глаза.

— Что теперь будет? — спросила она.

Рик обменялся взглядом с Лукасом.

— Полагаю, ты становишься дважды наследницей. И опять становишься внучкой. Если твой дедушка не сыграет в ящик в ближайшие дни от нервного потрясения.

— Не сыграет, — заверил его Лукас, — граф Аранда выносливей, чем кажется.

Катя просто не знала, о чем думать. Мысли скакали в голове, от воспоминаний о детстве к полученной информации, от Стефано к Анхелю, от трупов темных сирен к Лукасу. Все смешалось в душе в шумный и непонятный спектакль-балаган, лица сирен мелькали перед глазами и хотелось просто нажать на какую-нибудь кнопку и вырубить это шоу. Черпнуть тишины, спокойствия и уверенности в себе. Понять, кто она, чего хочет.

Но шум не смолкал.

Наверно, она дошла до какого-то определенного предела возможности пережить стресс.

— Я очень устала, — вдруг произнесла она вслух. — Я очень, очень устала.

… — Я устала, — сказала Катя.

Она села на табурет в прихожей и опустила руки. Сил идти в школу не было.

Бабушка Клара уже стояла одетая, готовая идти на фабрику.

— Заболела? — спросила она заботливо.

Совесть не позволяла врать.

— Нет, — призналась Катя. — Просто не хочется. Не могу. Рюкзак неподъемный. Дубленка тяжелая.

— Это не самая тяжелая ноша в жизни, — заметила бодро бабушка. — Давай, поднимайся. Тебя ждут великие дела.

— Да какие же они великие? — возмутилась Катя. — История, математика, литература… Ничего великого в этом нет.

— Никто не знает, что тебе пригодится. И кем ты станешь.

— Ну, миром управлять я точно не буду, — засмеялась Катя. — Так что ничего великого не сделаю.

— Катя, — бабушка Клара вдруг стала серьезной. — Вставай. Никто не становится великим сразу. Все проходят через обучение и воспитание себя. Только ленивые так и сидят на табурете и ждут, когда за них все решат. Великие встают через не могу и идут учиться. Закатывают рукава и идут работать. Мы можем быть незначительными в масштабе государства, но великими перед самими собой. Это важнее, чем быть величественным для остальных и мелким и немощным внутри себя. Характер и стержень внутри тебя — вот что важнее всего. Не время жалеть себя.

Не время жалеть себя. Пожалеть нужно остальных. Графа Аранда, что не знал, как смотреть ей в глаза, когда она решительно вошла обратно в зал. Лукаса, который понимал, что предал ее. Ардо, который отводил теперь взгляд. Соломею и Инму — за зависть, которая мешала им думать. Остальных — за то, что стали свидетелями всего этого. Но себя жалеть не надо. Нельзя.