Татьяна Степанова - Перекресток трех дорог

– Но там КПП, – сказал Гущин. – Машины, выезжавшие из города, разве не проверяли тогда?

– Проверяли. Ему снова повезло. Его проверили, и… он не вызвал подозрений. Его отпустили. Багажник даже не стали открывать. Он вообще никогда ни у кого не вызывал никаких подозрений. В этом была его великая сила. Наина мне потом говорила… он ей хвастался – незаметность, мимикрия, способность не привлекать к себе внимание, словно растворяться в окружающей среде, были якобы ему даром свыше…

– От кого?

– Я по порядку вам все расскажу. Наши командировочные разъехались в разные закрытые города. Это Сибирь, понимаете, какие там расстояния. Тот город, куда Малофеев увез Наину, располагался в трехстах километрах, другие были гораздо дальше. Нам предстояло проверить сорок человек. Мы делали, что могли, мы торопились изо всех сил. Наши подозрения тогда пали на другого мужчину – он был убежденный холостяк, никогда не женился, имел собственный дом с подвалом и машину, потому что занимал солидную должность в закрытом НИИ. Я именно его подозревал. И потом он был тренированный спортсмен, занимался боксом и уже тогда практиковал занятия единоборствами, про которые мы лишь слыхали краем уха в начале восьмидесятых. А мы же знали, как легко наш убийца справился с отчимом Наины. Поэтому я с опергруппой вылетел в тот город заниматься ложным, как потом выяснилось, фигурантом. А Малофеева в его закрытом городе проверили сотрудники Восьмого управления, как и остальных. Он жил в однокомнатной квартире после развода с женой… Как мне позже объявила его бывшая жена – а она оказалась старше его на двенадцать лет, – она сама его бросила. Необычно для таких браков, да? Когда жена намного старше мужа, она за него крепко держится, а эта бросила, призналась мне – он вызывал у нее физическое отвращение. Природу его она не могла понять, но ее от него тошнило, хотя он был тихий и пальцем ее не трогал. Мы потом поняли, что свое первое убийство пожилой женщины он и совершил спустя три месяца после развода, словно ярость свою выместил… «Восьмерка» проверила гараж Малофеева – обычный гараж, там стояла его «Волга». Он никогда свои жертвы в гараже не держал. Он выкопал себе схрон-бункер в лесу. Туда можно было подъехать на машине, но часть пути приходилось идти пешком, и свои жертвы он тащил на себе. Ему, видимо, немало времени потребовалось в те первые три года, чтобы обустроить свое логово – под деревьями на склоне холма, вход он тщательно замаскировал. Внутри он выкопал что-то типа пещеры-землянки и укрепил стены бревнами, как в бункере, у него даже генератор был военный – где-то купил его себе, множество керосиновых ламп и… Я когда туда спустился… Там внутри так воняло… Кровь пропитала стены и пол… Он оборудовал себе пыточный застенок… И еще там везде были…

– Что? – хрипло спросил полковник Гущин.

– Фетиши, обереги… Он же называл себя Отцом живых – так мне сказала Наина потом. Он ей говорил: я мол, Бог Велес новоявленный… языческий лесной бог – Отец живых. Он был убежденный язычник. Сейчас тоже некоторые всем этим увлекаются – славянской мифологией, язычеством, но это как игра, а он себя воображал не просто жрецом какого-то культа, он фанатично уверовал, что есть сам воплощение Велеса. Он себе в жертву приносил тех, кого убивал. На стенах Малофеев прибил медвежьи черепа – он, оказывается, их у охотников покупал и… Я как глянул – сначала подумал, это кисти рук скелетированные прибиты… но это оказались медвежьи лапы. Малофеев своим жертвам руки не отрубал, он только ей, Наине пригрозил руку топором отрубить, если она вдруг посмеет… – Старик-генерал на секунду умолк, закрыл глаза. – Если есть ад на свете, то я его увидел в той вонючей лесной яме с медвежьими черепами и стенами, обмазанными человеческими мозгами… И она, Наина, эта двадцатилетняя девочка… наш отважный доброволец, которого я клялся уберечь и не уберег, провела в том аду с ним девять дней. Когда он ее туда приволок, там оказалась еще одна жертва. Мы о ней вообще ничего не знали. Он ее похитил за три дня до своей командировки и посадил в бункере на цепь, забрал ее из деревни. Она была художница, со своим парнем приехала из Омска на лето на этюды, дом они сняли. Парню все надоело быстро, и он слинял, а она осталась одна в деревенском доме. Малофеев ее похитил, она была постарше прочих, уже под тридцать, но по типажу ему подходила. Все девять дней, пока Наина находилась в схроне, он на ее глазах пытал эту несчастную. Страшно пытал. Являлся в схрон каждый вечер после работы на своем предприятии. А выходные вообще там провел. Художница кровью истекала, но он ее каждый раз не до смерти пытал, продлевал себе кайф… Говорил Наине – гляди, это все во славу Велеса Всемогущего Отца живых, то есть меня, чем больше мучений, страданий, слез, криков – тем благодатнее, угоднее жертва. Старые боги жестоки, но щедры к своим рабам, потому что в их власти и жизнь и смерть, и если угодить им жертвой, умилостивить их, то и дары их превзойдут все ожидания. Он говорил ей – вот я делаю, что хочу, и никого не боюсь, никто меня никогда не тронет и не поймает, потому что я под защитой могущественного бога, который во мне воплотился. ВРЕМЯ ВОЗВРАЩАТЬСЯ К СТАРЫМ БОГАМ, ДЕВОЧКА МОЯ… Так он говорил ей – она мне это рассказывала. И говорила еще, что, по его словам, очень скоро наша жизнь должна перемениться кардинально, словно он знал, предчувствовал, какие изменения ждут нас через каких-то десять лет, в девяностых. Он за все эти девять дней не давал ей никакой еды. Бросил лишь на пол, как собаке на цепи, окровавленный кусок мяса… Он его срезал с ноги той, второй… которую пытал… резал, кромсал на куски. Предлагал Наине вернуться к старым богам…

Пауза.

В темной летней подмосковной ночи Лунная соната. Виолончель. Реквием по мертвецам…

– На девятый день мук Наина к старым богам вернулась, – сказал генерал Карпов. – И… Малофеев проникся… Он прежде никогда со своими жертвами не вступал в половые отношения. Мы никогда не находили признаков изнасилования на трупах или каких-то выделений. Мы считали, что он импотент – все это вписывалось в картину душителя старух. Но мы и здесь оказались не правы. Малофеев в своем схроне вступил с Наиной в связь. Он снял с нее собачий ошейник с цепью, которой она была прикована к бревну. Правда, он сковал ей одну руку и ногу наручниками. Другую руку оставил, чтобы она гладила, ласкала. Он доверился ей. Они занимались сексом на пропитанном кровью земляном полу. Когда он расслабился, Наина этим воспользовалась. Она… она…

– Что она сделала, генерал? – не выдержал Макар.

– ТО, ЧТО ОНА С НИМ СДЕЛАЛА, УЖАСНО.

Ночь. Виолончель. Лунная соната. Тьма…

Тьма…