Мария Жукова-Гладкова - Титры пишутся на небесах

Но присутствовал и известный Ольге адвокат, в которого она впилась клещом. Он тихо сказал, чтобы панику не поднимали, деньги будут приходить, как и приходили. А если поднимут, то денег не будет, а проблемы будут – припишут соучастие.

«Какое соучастие?!» – напечатала Калерия Юрьевна.

– Мы с мамой решили, что адвокат отбрешется, отца все равно не вернуть, а нам что-нибудь припаяют. А у нас ни на каких адвокатов денег нет. Нам на жизнь надо было. И деньги так и продолжали приходить. Мы и молчали.

– А как вы объяснили исчезновение отца соседям, знакомым? У него же был какой-то круг общения!

Ольга широко улыбнулась.

– Так он официально умер по пути домой из колонии – когда в тот единственный раз вроде бы навещал брата, а на самом деле его подменил. Все опять адвокат организовал. У меня есть свидетельство о смерти отца и могила есть на Южном кладбище. Памятник стоит.

– А в могиле кто? Или что?

– Понятия не имею. Может, пустой гроб, может, ничего.

Калерии Юрьевне стало смешно. И Алисе стало смешно. А я не знала, как мне реагировать на это сообщение. Теоретически в той могиле мог ведь лежать и Эдуард Леонидович Пивоваров. Хотя зачем тогда было прилагать такие усилия, чтобы вытянуть его из колонии?

– Вы не интересовались с мамой?

Ольга покачала головой и пояснила, что опять все организовывал адвокат. Именно он вручил свидетельство о смерти и фотографию могилы с памятником и даже план нарисовал, как к ней пройти.

– Ты там была?

– Была. Раз в год по весне наведываюсь, убираю, как положено, пару искусственных цветочков втыкаю.

«Криминальный труп», – напечатала Калерия Юрьевна.

– Вы считаете, что в ту могилу закопали труп, который нужно было скрыть? – уточнила Ольга.

Калерия Юрьевна кивнула и показала два пальца.

– Или два?

Использование чужих могил для сокрытия трупов не является чем-то новым. Это активно практиковалось в девяностые годы, а потом родственники, желавшие подхоронить кого-то из недавно умерших, вдруг обнаруживали «несанкционированное вторжение» и получали проблемы с полицией, хотя знать не знали, что вместе с их родственником кто-то лежит. И масса людей, пропавших в девяностые годы, так и остаются ненайденными и, вероятно, не будут найдены никогда.

– А куда делся дедушка? – спросила Алиса. – Отец папахена? Этот самый Эдуард Леонидович?

– Понятия не имею, – ответила Ольга. – Кто бы мне стал это сообщать? Сам он со мной не связывался. Ни со мной, ни с мамой. Да мы и не общались практически. Никогда. Я бы его на улице не узнала, даже если бы лоб в лоб столкнулись. Ну, если только заметила бы сходство с отцом. Но он, наверное, пластическую операцию сделал. Отец с дядей Эдиком общались в детстве, в подростковом возрасте, а потом их пути-дорожки разошлись. Мы же – бедные родственники. Зачем мы ему? А он, как времена изменились, быстро в гору пошел. Мы у него никогда ничего не просили. Он сам обратился, когда понадобились. А отец всю жизнь гордым был. Понимаете, мы всегда жили средне. Не нищенствовали, но денег всегда было впритык. Родители работали, я сразу после школы работать пошла, училась на заочном. В Турцию ездили, в Египет ездили, но Мальдивы и Багамы себе позволить никогда не могли. Ну а в тот период, когда дядя Эдик предложил отцу посидеть за него… Да, был самый сложный период. Я же уже рассказывала. Отец с работы вылетел и запил. Матери операция была нужна. Я с мужем развелась, парни мои подрастали, жрать все время хотели. Еда улетала как в две черных дыры! Но отец сам принимал решение…

– То есть все эти годы тебе приходили деньги, как и было обговорено с адвокатом, так?

– Да, раз в месяц. Ни разу не задержали, ни разу не уменьшили сумму, ни разу не увеличили.

Но теперь возникла необходимость отселить старшего сына с беременной невесткой. Отношения у Ольги и ее матери с женой сына не складывались с самого начала. До свадьбы невестка жила в коммуналке, в одной комнате с матерью и бабушкой. Приводить туда мужа возможности не было. В Ольгиной квартире молодым выделили комнату. У семьи Ольги трехкомнатная квартира – две смежные комнаты, одна – отдельная. Вот в этой отдельной, десятиметровой и проживают молодые. Младший сын – в дальней комнате, одиннадцатиметровой, а Ольга с матерью в зале – проходной комнате, через которую младший сын идет к себе.

– Ваша семья меня поймет лучше других, – Ольга кивнула в сторону комнат нашей «распашонки». – Денег на отдельную квартиру нет, на первый взнос даже нет, и я не хочу, чтобы мой сын впрягался в ипотеку. И с ней разводиться тяжелее.

«Они недавно поженились, еще внука тебе не родили!» – хотелось закричать мне, но я промолчала. Я на самом деле понимала Ольгину проблему – и проблемы всех членов ее семьи, которых никогда не видела. Но ведь родственники же!

В общем, Ольга решила отправиться к Нине Эдуардовне, единственной законной дочери и главной наследнице Эдуарда Пивоварова. Должна же эта семья выплатить какую-то компенсацию Ольгиной семье за смерть мужа, отца и деда? Может, он не умер бы, если бы на свободе остался. Он же не запойный был. Ну, попьянствовал бы месяц, потом смирился, другую работу пошел бы искать.

– Вы понимаете, что для Нинки купить квартиру моему сыну – это примерно то же, что нам с вами купить один стул? И вообще родственникам помогать надо. Может, у Нинки уже десять квартир. Депутатские и чиновничьи декларации почитаешь и думаешь: «А зачем столько?»

– Нина Эдуардовна – не чиновница и не депутат и вроде никуда баллотироваться не собирается.

– Это я для примера. Но ведь у нее не одна квартира! Ей же при разводе от этого губернатора много чего досталось. Может, конечно, и не досталось, а он по договоренности на нее имущество переписал, чтобы если посадят, то не отобрали. У бывших жен вроде не отбирают. И дом в Ленинградской области загородный есть. Наверняка и заграничная недвижимость имеется. Моему сыну и дом подойдет, только со всеми удобствами надо. Ребенок же скоро родится. Как без удобств? Я ей и сказала: помоги. По-человечески прошу. Конечно, все надо так оформлять, чтобы, если сын разведется, невестка назад отправлялась к своим матери с бабкой в коммуналку.

– Имущество, приобретенное в браке…

– Знаю! Я Нинке сказала об этом. У нее куча адвокатов. Пусть правильно оформляют, чтобы невестке ничего не досталось. Пусть на меня. На мою мать не надо – тогда придется государству и нотариусу платить. Мать-то старая и больная. Мне же тогда наследство оформлять. Я Нинке все это объяснила. Мне сына отделить надо! Жильем его обеспечить. И у меня тогда комната своя будет. Знаешь, каково в одной комнате со старухой жить?

Я хмыкнула.

– Ах да, прости, Вася. Ты знаешь. Ну, ты понимаешь, почему я к Нинке пошла? Племяшка, понимаешь? Калерия Юрьевна?