Дмитрий Захаров - Ковчег Судного дня

Негр озадаченно почесал переносицу.

— Не каждому дано, тут особые способности нужны. Мария охотников за версту чует. Это талант, как музыку сочинять, врубаешься?

— Пока нет…

— У нас одна личность работала. Она круто пахала. По две-три сделки в день могла заключить. Деньги лопатой гребла, а каталась на стремном «форде» и жила в двушке на Васильевском. Это мы позже узнали, что все в казино просаживала. Короче, среди ночи зарезала мужа своего! Столовым ножом брюхо располосовала, а потом кипятком облила.

— Ее посадили?

Алекс промолчал. Истолковав нежелание отвечать по-своему, Павел спросил:

— А ты чем занимаешься?

— Типа, спецзадачи выполняю…

— Служба безопасности?

Он с уважением посмотрел на литые плечи мулата и твердый, словно отбитый боксерскими перчатками, подбородок.

— Иногда надо решать вопросы. Люди не хотят выполнять условия сделок.

— Понимаю, — сказал Павел, хотя ни черта толком не понял. Мысли крутились вокруг страшной истории убийства. — Муж бил эту женщину? Самозащита?

Алекс неожиданно громко расхохотался.

— Круто жжешь, братишка! Зачет! И в качестве самозащиты обварила раненого чувака кипятком? Клевая шутка!

Прямо под руку ввинтилась Юлия Гронская.

— Это был суп! — возбужденно сказала она. — Еще живого супруга она окатила кипящим супом!

— Борщ или харчо? — осведомился Алекс.

Павел переводил взгляд с Гронской на Алекса и, вероятно, имел настолько бестолковое выражение лица, что они оба рассмеялись.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, Паша. — Юлия заботливо поправила ему воротник куртки. — «Ковчег» — не обычная инвестиционная контора. В известном смысле, мы — хозяева мира! И теперь ты — член нашей дружной семьи.

— Черт возьми! — закричал Павел. — Вы меня разыграли!

— Ты освоишься, Павлик, — ласково сказала Юлия.

Появилась Мария Браун, уселась в кресло во главе стола и потрясла колокольчиком, отлитым из золоченой бронзы. Мелодичный звук был приятен слуху, но странно не соответствовал солидности учреждения. Гронская указала Павлу на стул рядом со своим. Вместе с ним сотрудников питерского филиала «Ковчег» было тринадцать человек. Чертова дюжина, как могла утверждать суеверная Настя. Он придвинул блокнот в глянцевой оплетке, шариковую ручку. Перед каждым сотрудником стоял пустой стакан и закупоренная бутылка боржоми. Павла мучила жажда, но ничего похожего на открывалку на гладкой полировке черной, как эбонит, столешницы он не обнаружил. Он поерзал на стуле. Вскрыла столовым ножом живот любимого мужа. Возможно, она сидела на этом самом стуле. Алекс и Гронская рассказывали историю без соответствующего скорбного тона. Может быть, так и надо? Честнее? Говорят, что тяжесть трагических событий лучше всего нейтрализует юмор. Женщина порезала любимого супруга и окатила кипятком агонизирующее тело. Ха-ха-ха!!!

Он наклонился к Юлии.

— Как звали ту женщину?

— Какую женщину?

— Вы сейчас рассказывали с Алексом про девушку, которая убила своего мужа…

— Зачем тебе?

— Интересно…

— Проще всего поймать любопытную мышь. Слышал такую пословицу?

— А все-таки? — настаивал Павел.

— Рита. Маргарита Родченко.

— Это давно случилось?

— Точно не скажу. Я даты плохо запоминаю.

— Она в полиции? Ведется следствие?

Гронская удивленно подняла брови.

— Сотрудники «Ковчега» не садятся в тюрьму!

— Но она же совершила убийство!

Госпожа Браун вторично звякнула колокольчиком.

— Я требую внимания, господа!

Павел прокашлялся и с преувеличенным вниманием уставился на хозяйку.

Продолжая улыбаться своим ярким ослепительным ртом, Юлия тихо прошептала:

— Запомни правило нашей фирмы, дружок: проявлять повышенный интерес к попавшим в опалу членам семьи — дурной знак. Шути на эту тему, прикалывайся сколько угодно, но никаких расспросов. Усек?

Мария нажала невидимую под столом кнопку, бесшумно включился плазменный экран за спиной. На малиновом фоне лиловым огнем воссияли перекрещенные латинские S.P.Q.R., растеклись по объемному полотну вспышек и пунктирных линий, и, наконец, замерла заставка — стальные воды прохладной Невы отражают перевернутый шпиль Петропавловской крепости. Компьютерная графика на уровне мировых стандартов! Глядя на экран, веришь, что вода осязаемая! Компьютеры были давней страстью Павла Рюмина, он принимал участие в конкурсе программистов, но провалился на отборочном туре.

— Добрый вечер, дамы и господа! Нынешняя сессия нашей корпорации проходит в Петербурге. Не стану объяснять причин такого выбора, поверьте, место лучше, чем Пенза или Тегеран.

Сотрудники сдержанно засмеялись, а Алекс воздел большой палец вверх.

— Время позднее, постараемся уложиться за час, — продолжала госпожа Браун. — В первую очередь предлагаю выслушать Владимира Абрамовича!

Худощавый Гуревич вскочил со стула так быстро, будто ему в причинное место вонзилась булавка. Он одернул куцый пиджак, в глазах потерявшегося спаниеля угадывался животный страх перед могущественной начальницей. Он поперхнулся, схватил пустой стакан, поднес его к губам, словно там по волшебству должна была возникнуть влага. Мария холодно смотрела на коммерческого директора, тучная женщина тихонько всхлипнула. Алекс поймал удивленный взгляд Рюмина и весело подмигнул. Мол, держись, братишка, сейчас шоу начнется!

— Вы нас задерживаете, Владимир Абрамович!

— Сию минуту!

Перепуганный Гуревич метал листы из портфеля, как цыганка гадальные карты. В зале воцарилась зловещая тишина. Наконец коммерческий директор нашел нужный лист.

— Вот! — провозгласил он таким тоном, будто выиграл в лотерею. — Сведения по доходной части и поставкам за минувший месяц. По мере заключения сделок на внешнем рынке сырьевой баланс фирмы возрос на девять процентов. Затратная часть сравнительно невысока, она составила… — Он запнулся и полез искать очередную бумажку.

Павел увлекся изучением сотрудников «Ковчега». Тучной женщине с внешностью заботливой мамаши было лет сорок пять. Рядом с ней расположился крепкий мужчина. Прямая осанка, коротко остриженные под ежик волосы и колкий взгляд серых глаз заставляли предположить офицера в отставке. Костюм в тонкую синюю полосу сидел на нем, как военная форма. Он не сводил преданных глаз с госпожи Браун, а коммерческого директора слушал вполуха. Павел обозвал его полковником. Соседнее место занимал молодой парень — ровесник Рюмина. Он беспрестанно перебирал карандаши и ручки на столе. Он единственный из сотрудников, кто носил бородку — рыжую, клочковатую. Если бы не браслет дорогих часов на запястье и пиджак стоимостью в несколько сотен баксов, парень смахивал на типичного бродягу-растамана. Завершив манипуляции с карандашами, он принялся за собственные пальцы. Мял их, хрустел суставами. Упражняющийся в описании психологических портретов сотрудников «Ковчега», Павел Рюмин наградил молодчика эпитетом — наркоман.