Тана Френч - Искатель [litres]

– Не собираюсь я никому ничего крутить, сынок, – говорит Кел, бросая телефон на прикроватный столик, тот попадет в пепельницу и поднимает унылое облачко пепла. – Но иногда жизнь складывается иначе. – Он встает и отрясает со штанов то, что налипло на них со стула. Такое ощущение, что ему потребуется обеззараживающий душ. – Можешь теперь доспать.

– Я тебя убью, – уведомляет его Дони.

Плоские глазки сообщают, что так он и сделает – если не облажается.

– Не, не убьешь, дубина, – говорит Кел. – Попробуй – и у тебя тут десяток следаков по всей округе набежит, допросят всех и каждого к едрене фене за любую муть, которая в этих местах творится. Как думаешь, что кореша твои дублинские с тобой сделают, если ты этот говносмерч обрушишь на их головы?

Дони, может, и туп как пробка почти во всем, но причудливые пути возникновения неприятностей отслеживает мастерски. Вперяет в Кела взгляд незамутненной лютой ненависти, какая возможна только в человеке, угрозы не представляющем.

– До скорого, – произносит Кел. Направляется к двери, пиная в сторону тарелку с окаменевшим кетчупом. – И прибрался бы ты, Христа ради. Мама твоя мирится с этим? Белье поменяй, козел.

По пути домой Кел долго и славно бродит по проселкам за полями Франси Ганнона, заинтересованно разглядывая обочины и проверяя, не следит ли кто за домом Дони. У него припасена история про потерянные солнечные очки, если кто-то решит выяснить, но попадается ему только Франси Ганнон – он дружелюбно машет Келу рукой и выкликает что-то невнятное, шагая куда-то с ведром, тяжелым на вид. Кел машет в ответ и продолжает искать, но не слишком целеустремленно, чтобы Франси не решил прийти на выручку.

Заключив, что вокруг все чисто – по крайней мере, сейчас, – Кел отправляется домой с нарастающей досадой – скорее на себя, чем на кого-то еще. В конце концов, он с самого начала прикидывал, что под Мартовой клоунадой мужлана-потешника таится много чего другого, однако так и не собрал все воедино, что для человека его ремесла непростительный уровень бестолковости. Надо полагать, за Мартову опеку стоит быть ему благодарным, даже если Март в основном стремился не дать Келу навлечь на округу еще больше бед, но Кел не шибко обожает, когда его выставляют дураком.

Утро задается расточительно красивым. Осеннее солнце придает зелени полей невозможную, мифическую яркость и превращает глухие проселки в залитые светом тропы, где за каждым поворотом среди дрока и куманики можно встретить тролля с его загадкой или прелестную деву с корзинкой. Чтобы все это оценить по достоинству, у Кела нет настроения. Кажется, именно эта особая красота и породила морок, что убаюкал Кела до отупения, превратил его в крестьянина, который таращится, разинув рот, на горсть золотых монет у себя в руках, пока золото не обернется мертвой листвой прямо у него на глазах. Случись что-то подобное где-нибудь среди унылых пригородных скоплений типовых домов и выверенных по линейке газонов, мозги б остались при Келе.

Надо потолковать с Остином. Тот, похоже, мужик прикольный. Правда, если он старшой, даже региональный, тут вероятность покрепче половины на половину, что он расчетливый подвид психопата, а не буйный бешеный. В таком случае, в отличие от многих других, Кел считает, что это плюс. Если удастся убедить Остина, что Трей угрозы не представляет, Остин, скорее всего, отставит свою кампанию по замалчиванию как излишне рискованную, а не дожмет чисто ради потехи. Есть даже некоторая вероятность, что Келу удастся уговорить Остина выдать Трей хоть какой-то ответ в обмен на гарантированную тишь да гладь. Впрочем, чтобы раскусить Остина как следует и выкрутить ему руки, Келу все же надо увидеться с ним лично. Придется позвонить и назначить встречу, стратегию выстраивать на лету в зависимости от того, что обнаружится, и надеяться, что встреча сложится лучше, чем у Брендана.

Дом и сад выглядят такими же, какими были, когда он уходил, грачи радостно занимаются своими делами, болтают и прочесывают траву в поисках жуков, невозмутимые. Кел отпирает входную дверь как можно тише, полагая, что малая, вероятнее всего, легла спать, и заглядывает в спальню. Постель пуста.

Кел разворачивается, в голове сразу битком полностью сложившихся сценариев похищения. Увидев, что дверь в уборную заперта, он переключается на другие картинки: малая лежит на полу, с кровотечением в потрохах. Уму непостижимо, как он не притащил ее вчера вечером в больницу.

– Малая, – говорит он под дверью уборной. – Все нормально?

Тошный миг спустя Трей тянет дверь на себя.

– Вы, нахер, пропали! – рявкает она.

Аж искрит от нервов. Кел тоже.

– Я поговорил с Дони. Ты хотела этого или нет?

– Что он сказал?

Вспышка ужаса у нее в глазах выжигает в Келе досаду.

– Ладно, – говорит он. – Дони сказал, что твой брат действительно спутался с пацанчиками из Дублина. Не торговал, тут ты была права, но намеревался варить для них мет. Да облажался – просрал их материалы. Хотел встретиться с ними и все исправить, а дальше Дони о нем не слышал.

Кел не уверен, не перебор ли что-то или все это для Трей, но не собирается больше ограждать ее, скрывая что бы то ни было, – вон как славно это получилось в прошлый раз. Малая имеет право, оплаченное и вколоченное в нее, услышать все честные ответы.

Сказанное она впитывает с сосредоточенностью, от какой перестает дергаться.

– Дони правда так и сказал? Сейчас без вранья?

– Без вранья. И я вполне уверен, что и он мне не загонял. Не знаю, все ли он сказал, но то, что сказал, – похоже, правда.

– Вы его побили?

– Ага. Но несильно.

– Надо было отмудохать, – постановляет Трей. – Сплясать на голове у него.

– Да понятно, – бережно говорит Кел. – Я б и рад бы. Но нам ответы нужны, а не канитель.

– Надо поговорить с ними, с ребятами из Дублина. Поговорили?

– Малая, – произносит Кел, – угомонись. Собираюсь. Но сперва прикинем, как это сделать лучше всего, чтоб ни ты, ни я не огребли пулю в башку.

Трей обдумывает сказанное, обкусывая заусенцы на большом пальце, морщится, зацепив губу. Наконец говорит:

– Марта Лавина видели?

– Нет. А что?

– Приходил сюда, вас искал.

Кел хмыкает и мысленно пинает себя. Ну конечно же, Март засек Ленину машину и потопал прямиком сюда, вынюхивая трюфели сплетен, в тот же миг, как возможность представилась.

– Видел тебя?

– Не. Я его засекла и спряталась в сортире. Обошел дом кругом, когда вы дверь не открыли. Я слышала. Проверял окна. Я видела его тень.

При этом воспоминании малая опять начинает подергиваться от адреналина.

– Что ж, – умиротворенно говорит Кел, – хорошо, что у меня в туалете шторка на окне. – Снимает куртку, вешает на крюк за дверью, двигается тихо-спокойно. – Знаешь, зачем я его закрыл вообще? Из-за тебя. Еще до того, как мы познакомились. Я знал, что за мной кто-то подглядывает, и повесил простыню, чтоб там, где надо, быть одному. Вот и тебе пригодилось. Прикольно как все поворачивается, а?