Оксана Обухова - Плюшевый оракул

— Ну, — нахмурился Давыдов. — Если брать с момента кражи, с территории выехала только одна машина — твоя. Только в твою машину или сумку вор мог спрятать «сильфиду» и еще какие-то пропавшие цацки, а потом его подельник мог попросту забрать это уже в поселке…

Вероника вновь не дала договорить:

— Не мог! Не мог он — попросту! На фиктивный выезд в поселок я поехала с другой сумкой ! — И резко поднялась из кресла. — Пойдем.

Недоумевающий стажер встал и вышел вслед за Вероникой на лестничную площадку. Ника отперла замок квартиры напротив, первой вошла в просторную темную прихожую, а далее к ванной комнате. Включила там свет, и Сергей увидел на полу под раковиной большую клетчатую сумку .

Вероника подняла «челночницу» и осторожно вытряхнула ее содержимое в лоханку ванны. Принялась молчаливо и неторопливо ворошить предметы и припасы. Подержала на весу тяжеленький матерчатый мешочек, развязала его тесемку. Запустила руку внутрь… пошарила… и вытянула наружу сверкающий бриллиантами платиновый браслет.

Стажер громко сглотнул.

— Ну ни фига себе… «Сильфида» тоже там?

Девушка молча вышла из ванной и направилась к кухне, где высыпала содержимое мешочка на стол.

На затрапезной кухне пенсионерки тети Тани, обставленной реликтовой мебелью, не исключено, еще добрежневских времен, среди высыпавшихся орешков и цукатов инопланетными пришельцами засверкали сапфиры, изумруды, бриллианты, золото и платина. Им совершенно не мешали полыхать ореховые крошки, на самый большой розовый камень налип желтый дынный кубик.

Давыдов осторожно выудил колье за усыпанный бриллиантами «поводок», отлепил дыню и присвистнул:

— Пипец… «сильфида», чтоб тебя… — воскликнул: — Реальная «сильфида», Ника! У нас получилось! Точнее, у тебя! Надо Окуневу звонить, изымем с понятыми!

Вероника полностью разделяла восторг стажера. Как будто часть тяжести с души упала. Если сегодняшнее гадание и найденные драгоценности помогут разыскать убийцу Светы, жизнь, уже можно сказать, прожита не зря. Есть такая громадная вешка, что впору самой собой гордиться.

Ника пальчиком отделяла украшения от орехов и цукатов, Давыдов вопил по телефону:

— Игорь Станиславович, мы нашли «сильфиду»!.. Да, я и Вероника Полумятова!.. Нет, не у нее дома, в квартире напротив, где она сумку оставила! Приезжайте оформлять изъятие!.. Что? Как я тут оказался?.. — Градус экзальтации понизился, стажер принялся блеять и оправдываться. — Да я тут как бы решил, а почему бы нет… Джейн Диксон там… а чем мы хуже… Слушаюсь! Есть охранять!

Давыдов повернулся к Нике, и та улыбнулась — из стажера радость во все стороны кипятком брызгала. Он запустил пальцы в волосы, взлохматил рыжеватый чуть отросший ежик.

— Ну ва-а-аще… — сказал. — Первое дело… и тут — «сильфида»… Ребята не поверят, что это я ее нашел! Точнее, ты. Но мы — вместе. Ведь если бы я не пришел и не сказал о сумке… А кстати. Почему ты не сказала, что поехала на фиктивный выезд с другой сумкой?

Вероника повела плечом:

— А кто меня об этом спрашивал? Из слов Окунева я поняла, что когда пропали побрякушки, меня в доме Сальниковых уже и близко не было.

— Неправильно ты поняла. У тебя не было возможности совершить кражу. Но на тот момент дети уже изъяли из сейфа… мгм… побрякушки.

— Так надо было и сказать все по чесноку!

Давыдов скуксился:

— Ага. Скажешь тут. Махновский как собака на сене сидел. Станиславович хотел тебя на завтра пригласить… Но повезло, — стажер снова заулыбался, — я первый успел.

— Тебе и лавры, — согласилась Ника.

— Слушай, а зачем тебе две сумки?

— Считаешь, много? А я б еще и третий выездной набор хотела, — усмехнулась Ника. — Перед Новым годом знаешь какая кутерьма бывает! По три выезда на день случается! Кручусь как белка, нет времени домой заехать и переодеться. Все с собой вожу, поспеть везде по новогодним пробкам не рискую. Вот у Сальниковых, например, дети топинг перепутали…

— Что-что?

Вероника вздохнула:

— У вас дома куличи пекли?

— Нет.

— Но хотя бы в магазине ты их видел. Помнишь разноцветную присыпку на глазури кулича? Это и есть топинг. Так вот, получив похожий вызов, я не стала орешки и цукаты перебирать, быстро добавила пару пакетиков в чистые мешочки, рванула вторую сумку и на выход. А эту у тети Тани оставила, у нее посудомоечная машина есть, а на моей кухне… только раковина помещается.

— И неужели даже не мелькнуло, что преступник охотился за этой сумкой?!

— Нет. — Вероника оперлась задом о кухонную тумбу и скрестила руки перед грудью. — Я кондитер, Сережа, а не сыщик. Каждому свое. Это только в книжках и кино шустрые дилетанты могут следователя обштопать. Хотя… — в памяти всплыл майор Махновский, с радостью зачисливший сантехника в убийцы. Но все же, нет, пусть дилетант — не равнодушный, не закостенелый тип, и ему правду узнать важнее, чем пофигисту-следователю, он прежде всего профан. — Я чувствовала свою вину, Сергей, — решительно созналась Ника. — А ведь это очень тяжело — все время думать, что из-за тебя мог кто-то погибнуть. Я старалась вообще об этом… — Вероника не договорила и отвернулась к окну. — В любом случае все выяснилось бы довольно быстро, да? Я бы поговорила с Окуневым, узнала, почему меня в поселок заманили…

— Надо рассказать Игорю Станиславовичу о том, что ты нагадала о Елизаровой, — тихо, но твердо попросил стажер.

— Вот ты и расскажи, — не оборачиваясь, предложила Вероника.

— У меня так не получится.

Ника не ответила, и Сергей спросил о другом: — А почему ты занимаешься готовкой, а не картами? У тебя же получается.

— Почему? — повернув к нему лицо, переспросила Полумятова. — А это страшно. Когда получается. Ты можешь себе представить, как к тебе приходит расстроенный человек, а ты должен его добивать, рассказывая правду? — Вероника зло прищурилась. — Я же не имею права врать, подслащивать… А правда бывает очень страшной . У меня такое уже случалось.

— И после этого ты решила отказаться от таланта, — сочувственно сказал стажер.

— Таланта! — Вероника фыркнула. — Этим надо жить, мой дорогой! Серьезно заниматься, изучать. А я не хочу погружаться в дебри «непознанного» и чужие беды. Не хо-чу, — произнесла Ника раздельно. — Мне нравится радовать людей пирожными, а не доносить до них страшилки вероятного. Разумное желание, не находишь?

— Разумное, — подумав, согласился будущий полицейский.

— Я потому и о вашем расследовании старалась не думать. Терпеть не могу непрофессионализма. Или ты занимаешься своим делом хорошо и отдаешь ему всю душу, или — извини-подвинься. Кому-то пирожки печь, кому-то искать преступников, каждый занимается тем, в чем лучше понимает. А то у нас каждый разбирается в футболе и политике, а грамотно асфальт положить некому. — Вероника неожиданно фыркнула: — Тоже мне профессор Преображенский… Надо будет оставить пометку в памяти: философствующий кулинар из той же оперы. Мне досадно, Сергей. Я понимаю, что могла хотя бы попытаться сложить два и два! Другую сумку, кражу драгоценностей, убийство Светы… — Девушка опустила взгляд. — Наверное, поленилась. Так не хочется называть себя бездушной тварью.