Оксана Обухова - Плюшевый оракул

— На то, чтоб разработать план с фиктивным кейтерингом и выманить вас из дома вместе с сумкой, у него было не более двух часов. Кража драгоценностей была спонтанной — детишки пошалили, сейф открыли, и кто-то сумел незаметно подобрать «сильфиду» и дать сообщение подельнику. А этому подельнику за очень короткое время требовалось подыскать подходящий дом за городом, сочинить историю про «забывчивого папу», детский праздник и большой автобус — убедить вас заехать через ворота на территорию к пустующему дому, а не оставлять машину на улице за забором, где ее будет тяжело «распотрошить». Чуть позже, не обнаружив драгоценностей, он устроил разгром и постарался задержать вас в поселке, а сам поехал сюда и проник в квартиру, абсолютно филигранно вскрыв замок… — Окунев сделал паузу, задумчиво поиграл губами и бровями. Продолжил: — Убийство, думаю, тоже было спонтанным. Такие специалисты не мокрушничают направо и налево. Ведь если бы ему все удалось, если б вы взяли с собой ту же сумку, никто и не узнал бы, что именно с вашими орешками ценности выехали из дома Сальниковых. Специалист запросто изъял бы украшения и скрылся. Чисто, незаметно, без следов. Признаюсь, кабы не детские «шалости», я решил бы, что в доме Сальниковых работал отлично слаженный «оркестр». Причем вас тоже могли заранее вписать в «партитуру», как вариант форс-мажорного отхода… — Капитан снова замолчал, обвел задумчивым взглядом квадратную комнату с обоями сливочного цвета, гардинами, поблескивающими золотистыми полосками, и довольно симпатичной мебелью. — Но почему, не найдя драгоценностей в поселке, он тщательно не обыскал вашу квартиру? Столько сил потратил, столько выдумки… Замандражировал после убийства? — Окунев не отпускал взглядом семейное фото Полумятовых на стене. — Сложно поверить, да? У таких типов нервы крепче углеродного волокна. А здесь ему было достаточно пары секунд, чтобы оглядеться и понять, где хозяйка-аккуратистка может спрятать ценности… Вероника, вы уверены, что вашу квартиру не обыскивали? Очень-очень аккуратно.

Девушка задумалась.

— Пожалуй, все-таки уверена, — подтвердила в итоге. — Если бы хоть что-то на сантиметр сдвинулось, я бы заметила. Особенно на кухне это бросилось бы мне в глаза.

Капитан вздохнул:

— На кухне? Перфекционист не станет закапывать бриллианты в муку или сахарный песок. Так делают неопрятные старушки. А женщина с синдромом отличницы, скорее, спрячет ценности в каком-то чистом месте. Под стопками постельного белья, к примеру, или за книгами… Где пыли меньше.

Вероника словно заново оглядела знакомую гостиную, закусила губу. Любовь к порядку она считала достоинством, никак не комплексом.

Капитан, заметив, что девушка обиделась, извинился:

— Простите. Мысли вслух.

— Не понимаю, почему вы вообще ими делитесь, — фыркнула она.

— Почему? Потому что мне нужна ваша помощь, — примирительно сказал Окунев, поморщился и потер переносицу. Прикрыл глаза.

А Вероника внезапно поняла, что он дьявольски устал. Глаза в красных прожилках, появились резкие носогубные складки, которых Ника не заметила вчера. Окунев увел ее из квартиры тети Тани, чтобы побыстрее все закончить, а не торчать без толку над плечом следователя, пока тот заполняет множество бумажек. Капитану до ужаса не хотелось тратить время на обязательную волокиту!

— Хотите кофе? — предложила Ника.

— Хочу, — легко согласился Окунев. — Спасибо, я вторые сутки практически не сплю.

Вероника встала, направилась к кухне, куда даже не подумала пригласить и гостя. Этот знающий себе цену щеголь не стажер Давыдов, ему не требуется поддержка чужого родового очага, чтоб обрести уверенность.

Уже у порога комнаты уходящая девушка внезапно притормозила, развернулась к как будто собравшемуся вздремнуть капитану и выпалила:

— А синдром отличницы я вызвала у себя намеренно. Заставила себя стать педантичной и, честно говоря, не сразу получилось. Воспитывала себя — зверски.

Гордо поставив жирную точку в вопросе перфекционизма, она отправилась на свою вылизанную кухню. Заваривая кофе, подумала: «И что это было? На фига развыступалась?» Потом вспомнила, как сурово дрессировала себя на перфекционизм…

Но и повод был весьма жестким, скверным. Шесть лет назад, после окончания колледжа, Вероника устроилась на работу в миленькую кондитерскую. И однажды, выставляя за стекло высокой витрины свежие бисквиты, увидела, как посетительница — немолодая брюнетка в очках с золотистой оправой — вытягивает у себя изо рта волос . Как лицо ее покрывает гримаса бесконечной брезгливости, щеки и шея багровеют…

Нику тогда чуть саму не вырвало. Она ворвалась на кухню, обругала коллегу, готовившую этот десерт… Предупредила, что гостья наверняка вскоре пожалует сюда же. Скандалить. И поделом. Настроение у бедолаги испорчено, может быть, не на один час, а на весь день.

Но посетительница почему-то предпочла не связываться. Заплатила за едва надкушенную сладость и вышла. Наверное, чтобы быстрее выйти отсюда на свежий воздух и забыть мерзкое ощущение.

Бр-р-р-р… в самом деле гадость. В тот же день разозленная Вероника уволилась из кондитерской. Решила, что проще отвечать только за себя.

…Окунев, с видом знатока, принюхался к парку над чашкой, что держал перед собой. Сделал маленький глоток и уважительно приподнял брови:

— М-м-м… Это самый изумительный кофе, какой я пил в Москве. А вы не замужем. Вопрос: почему? Половина моих знакомых холостяков найдет такой кофе достаточной причиной, чтоб быть женатым.

Вероника рассмеялась. Отчего-то Окунев невероятно напоминал ей Лорхен. Та точно так же могла парой фраз растопить лед и исправить атмосферу, обаять незнакомца и показать высокий класс. Перед Лорхен не устояли даже «старые швейцарские деньги». Чего уж говорить о наших скороспелых богатеях.

Пока гость непритворно наслаждался кофе, Вероника позволила себе поинтересоваться:

— А почему ваш хитрый вор угнал мою машину? Сегодня.

— Интересный вопрос, — кивнул Игорь Станиславович и поставил чашечку на блюдце. — Но ответ на него покажется вам неприятным, Вероника. Мне кажется, что за угоном машины стоит демонстрация возможностей и угроза. Мол, отдай мои цацки, или я не оставлю тебя в покое, а дальше будет только хуже. Ведь вы, Вероника, по его мнению, крепкий орешек.

— Я? — чистосердечно поразилась Полумятова. Насколько она могла доверять своей памяти, подобное впечатление она еще ни на кого не производила. Крепкий орешек… Скорее, наоборот! Ее считали тихоней, овечкой в мягкой шкурке. После близкого знакомства это впечатление, правда, рассеивалось, родители, например, вообще считали свою дочь не овечкой, а ослицей. Вбила себе в голову, что хочет быть кондитером, добилась результатов. Упорством и трудом.