Оксана Обухова - Плюшевый оракул

— Этого добра навалом! — оживился остроносый. Просунул руку в черный пакет, висящий на спинке стула, и достал батон в нарезке. — Налетай, Димон! Спасибо, Вероника. Горячего хотелось — просто жуть!

Ника удивилась, что незнакомый полицейский назвал ее по имени. Потом, подумав, поняла, что эти парни ее видели через дверной глазок, когда она сегодня проходила по лестничной площадке туда-сюда. Можно сказать, познакомились. Заочно.

Вероника помогла ребятам, достала из тети-Таниных шкафчиков тарелки и нормальные столовые приборы.

— Посуду не мойте, — предупредила. — Просто поставьте в посудомоечную машину, я потом ее сама включу.

Остроносый, видимо наиболее голодный, уже уплетал чахохбили — одним махом стягивая обжигающе горячее мясо с косточки куриной ножки. Любуясь полной тарелкой, чавкнул:

— Класс… Такого, Дима, даже Гурген не приготовит! А уж он-то у нас… — Блондин не договорил, отправил в рот ложку риса с ост рой подливкой, сдобренной тертым грецким орехом.

Вероника с улыбкой приняла похвалу. Сказать по совести, она надеялась встретить здесь Ковалева. Не для того, чтоб поразить кулинарным талантом, а поблагодарить и, может быть, извиниться. За то, что он был вынужден караулить ее дверь, а не спать у себя дома. Вчера ей показалось, что Максим, мягко выражаясь, был очень этим недоволен, он так странно разглядывал вернувшихся в эту квартиру Полумятову и Окунева…

Хотя, если учитывать его обычный «рысий» взгляд, ничего странного за ним наверняка не крылось.

— Не буду вам мешать, — сказала Ника. — Приятного аппетита.

Она вышла в прихожую, но неожиданно вернулась.

— Дима… Вы ведь тот Дима, которого Игорь Станиславович вчера направил в больницу к Елизаровой, да?

Полицейский с бледной кожей кивнул. Добавил в тарелку еще один кусок куриной грудки.

— Окунев тогда как раз у меня был, — пояснила Вероника, — я слышала, что горничная умерла… Причина ее смерти уже известна?.. Елизарова скончалась от естественной причины?

Дмитрий, в отличие от своего голодного коллеги, не торопился обедать, дожидался, пока все чуть-чуть остынет. Наливал в стакан минеральную воду. Но сразу он не ответил, задумчиво поглядел на рис с курицей. Ника даже испугалась, что он примет ее яства за лукавую взятку, подношением за ответы на вопросы! Потом он, видимо, прикинул, что девушка, согласившаяся стать приманкой для убийцы, может рассчитывать на некоторую откровенность. Тем более что Окунев уже вел при ней служебные разговоры…

— У Жанны резко упало давление, — сказал. — Врачи ничего не смогли сделать, реанимация не помогла. Когда я пришел, они уже перевозили ее тело в морг.

— Бедняжка, — пробормотала Вероника. Воровка Жанна или нет, она была слишком молода, чтобы скончаться в больнице, на глазах врачей-реаниматологов. — Ее кто-нибудь навещал?

Дима пожал плечами, сел за стол.

— Муж ее приехал только сегодня. Но на тумбочке стояли какие-то соки-воды, яблоки лежали, персики… Все это увезли на экспертизу.

Значит, подумала Ника, Елизарову кто-то посещал, и версию отравления полицейские не исключают. Девушка распрощалась с оперативниками и направилась к себе.

Остаток дня прошел спокойно. Но это касалось лишь событий, а нервничала Вероника так, что едва не отшила одного из своих любимейших клиентов — Арнольда Зыкина, заместителя директора крупного банка и тайного сластену. Зыкин регулярно, несколько раз в месяц, заказывал десерты. Когда он позвонил Веронике впервые, то так детально и со знанием интересовался используемыми кондитером ингредиентами, что Ника, нисколько не раздражаясь, моментально увидела в нем тонкого ценителя — родственную душу. Чуть позже так прониклась к Зыкину, что не жалела времени и сил для исполнения самых причудливых и трудоемких десертов для него. И даже начала нешуточно сочувствовать конспирирующемуся сладкоежке. Однажды поздним-поздним вечером он приехал к Нике за заказанным тортом, глянул на «произведение» и смущенно выговорил:

— Вы не могли бы дать мне вилку, Вероника. Не довезу до дому, честное слово, — признался, не отрывая взгляда от яркой, праздничной глазури торта, украшенного фруктами. — Начну его кусать прямо в машине. Простите.

Любому повару польстит подобная просьба-комплимент от завзятого гурмана. Невзирая на позднее время, Вероника пригласила Зыкина в гостиную, сама поскакала на кухню за десертной вилкой, тарелкой и ножом. Смущенный Арнольд громогласно выдавал пояснения из комнаты:

— Сегодня такие долгие переговоры были, Вероника… А у меня низкий сахар… Я уже думал, совсем отключусь, не приведи господи…

Полумятова принесла приборы, протянула нож гостю, предлагая ему самостоятельно решить, какой кусок осилит.

— А почему вы не попросили у секретаря хотя бы сладкий-сладкий кофе? — поинтересовалась.

Нарезавший торт Зыкин на мгновение отвлекся от процесса и трагически взглянул на Веронику:

— А я просил. Причем дважды. Но потом шеф потребовал коньяк, а кофе почему-то нет.

Красочная реконструкция. «Нормальные» мужики за деловыми терками попивают коньячок, сластена Зыкин вынужден мириться с принятыми установками. Вероника догадалась, что импозантный мускулистый Зыкин кошмарно стыдится своей «детской» слабости к пирожным.

Арнольд положил в рот первый кусок торта. Прикрыл глаза и замычал:

— М-м-м… Точно не довез был. Точно. Измазался б напропалую, руль заляпал, но половину съел бы прям в машине. — Прожевав уже и второй кусок, банкир вздохнул: — Меня, понимаете ли, Вероника, как назло, окружают сплошные зожники и мясоеды. А мои маленькие слабости… — Зыкин покрутил в воздухе рукой и трагически вздохнул, смакуя очередной кусочек.

Да, договаривать необходимости не было. Брутальный мужик, обожающий тортики, — это моветон, по меньшей мере. Такому полагается следить за попаданием в организм глютена и лактозы, знать уровень сахара в своей крови и разделять углеводы на полезные и вредные. Ну или трескать килограммами шашлык и стейки под коньяк и пиво. К этому окружающие тоже с пониманием. А у бедняги Арнольда совершенно «порочная» тяга к корму для детсадовцев и беспечных юных нимф.

Смешно. Наверное. Но только не Арнольду, широкоплечему, как и его заокеанский тезка. Настолько чуткому и деликатному, что впору удивляться: и как он крутится среди воротил-акул-банкиров? Едва услышав сегодняшний снулый голос Вероники, Зыкин мгновенно догадался, что его просьба не вызывает творческого рвения у собеседницы, и бросился умолять:

— Ника, дорогая, мне по случаю доставили совершенно изумительную малину… Жалко, потечет, ведь нежная ягода! Но вы, как я понял, чрезвычайно заняты, да? — не дождавшись подтверждения, выпалил: — Самый простейший десерт! На ваш выбор. Можно даже киш. Уверен, из ваших рук он выйдет потрясающим!