Иван Головченко - Милицейские были

Параллельно шла проверка всех возможных каналов реализации украденных вещей. С рынков всей страны, комиссионных магазинов беспрерывно шла информация об обнаружении вещей, сходных с разосланными приметами. Но дочь погибшей не опознавала их. И наконец в одно пасмурное утро по телефону из городского автомата Луценко позвонили:

— Встретили женщину в туфлях, весьма схожих с теми, что похищены…

— На улице? — удивился Цибуля.

— Да, туфли импортные, в городе таких не продавали.

— Проследите за женщиной, а дочь убитой пусть из окошка машины посмотрит на эти туфли, — распорядился Луценко.

Женщина в импортных туфлях, ничего не подозревая, зашла в магазин, купила хлеб, в другом магазине — банку консервов и пол-литра водки. А когда вышла на улицу снова, дочь убитой прижалась к смотровому стеклу машины и затряслась от волнения:

— Мои туфли, мои… Муж из Индии привез!

Оказалось, что эта женщина живет в одной квартире с Сивильским и приходится ему родной сестрой. Прямо из тюрьмы он приехал к ней и остался у нее жить. Оперативный работник Холодов, докладывавший результаты проверки, сказал Луценко:

— Ну что, и этого мало, чтобы задержать подозреваемого?

Серые глаза, острые и недовольные, так и впились в Луценко. Весь вид Холодова говорил: «Хватит с ним хороводиться, надо брать». Это было его излюбленное выражение. Он принадлежал к тем работникам, которые считали, что истину можно установить сразу при допросе подозреваемого, незачем его так долго изучать. Луценко, понимая душевное состояние Холодова, не стал ему разъяснять недопустимость спешки, он знал: Холодов обидчив и любые замечания воспринимает с оговорками. Поэтому ответил уклончиво:

— Да, конечно, подозрения серьезны, но давайте еще посоветуемся…

— Что же, мы сами не можем принять решение?

— И все же надо доложить…

В кабинете Цибули Холодов сидел с предчувствием, что начальник отругает Луценко за проявленную медлительность с арестом Сивильского. Но Цибуля выслушал подробный доклад Луценко о собранных данных в отношении Сивильского, не спеша поднялся с кресла, прошелся по комнате, а потом сказал:

— Прекрасно! Кажется, мы на правильном пути. Как вы думаете, Холодов?

Не успел Холодов и рта раскрыть, как Цибуля снова:

— Вот ответ на наш запрос из Зеленогорска. Работники ГАИ при осмотре автомашины «Москвич» случайно обнаружили мотор со спиленным рашпилем номером. Две последние цифры удалось прочесть. Они совпали с двумя последними цифрами мотора «Москвича», который был похищен полгода назад, а его водитель убит.

— Да, у нас два убийства водителей «Москвичей» не раскрыты, и машины пока не найдены, — сказал Луценко.

— Правильно. Вот один из тех похищенных «Москвичей», кажется, и нашелся. И что самое интересное: продал этот мотор человек по фамилии Сивильский!

— Что? — поднялся Холодов.

— Да, я не шибся, Сивильский! Только не тот, за которым вы наблюдаете, а его брат, проживающий в Зеленогорске!

— Так это же… Надо немедленно брать вашего Сивильского…

Арестованы были сразу оба Сивильских. У них при обыске были изъяты вещественные доказательства убийства старухи и двух водителей автомобилей. Один водитель служебного автомобиля решил подзаработать на подвозе пассажиров, к нему подсели эти Сивильские, попросили повезти за город. В лесу убили его, а автомобиль угнали и по частям продали. Другой «частник», тоже любитель легких заработков, взялся прокатить двух подвыпивших парней, — а это были братья Сивильские, — и стал жертвой своего легкомыслия…

…Водитель хорошо понимал душевное состояние Цибули. Он временами косился на него и думал, с чего бы начать разговор, чтобы развеселить начальника. «Анекдот, наверное, сейчас не к месту».

Посещение тюрьмы нарушило душевное равновесие Цибули. «И дернул же меня черт беседовать с преступником на краю его могилы».

Мрачное настроение сразу развеялось, как только он приехал в управление. Дежурный сержант у входа доложил:

— Товарищ полковник, мальчик нашелся! — голос сержанта бодрый и уверенный.

О том, что из детского садика уведен мальчик, знали все в управлении и искренне переживали за его судьбу. Поэтому, хотя в обязанность вахтера и не входило докладывать начальнику, он не мог удержаться, чтобы не сообщить такую радостную для всех весть.

— Когда нашли? Где же он?

— Только что повели к вам в кабинет.

В кожаном кресле, старом и потертом, чудом сохранившемся еще с дореволюционных времен и теперь стоявшем у письменного стола Цибули, сидел кудрявый мальчуган. Он уверенно орудовал красным карандашом.

Жирные красные линии ложились по машинописному тексту. Кто-то из сотрудников спохватился.

— Это же проект приказа!

— Оставьте, пусть рисует, все равно этот приказ требует «дорисовки», — сказал Цибуля, входя в кабинет. — Где нашли?

— В аэропорту, — доложил лейтенант, — вот записка, обнаруженная в кармане у мальчика!

«Извините. Мальчик был в хороших руках, ухожен и обласкан. Узнала, что разыскиваете, возвращаю. Боюсь отвечать. А мальчонку мне уже жалко. Хотела иметь сына».

— Так и знал, что стерва… Рожать не хочет, а на чужих детей охотится. Найти ее обязательно! — Цибуля выругался. И спохватился, посмотрев на мальчика. Но тот продолжал сосредоточенно рисовать на проекте приказа.

— А матери сообщили? — спросил Цибуля.

— Послали машину, скоро приедет.

Мать не вошла, а влетела, бросилась к мальчику, схватила его на руки, целовала, плакала и все приговаривала: «Счастье мое, радость моя, жизнь моя».

Бессоница уже давно мучила Цибулю. С наступлением этой весны он особенно ощущал ее. Еще когда внучка жила с ними, каждое утро она поднимала деда с постели и находила ему свою детскую работу, которая отвлекала от «рабочих» размышлений. Теперь сын со своей семьей переселился в другую квартиру, и Цибуля почувствовал гнетущее одиночество. По утрам жена крепко спала, а он не находил себе места. На этот раз он решил выйти на воздух. Утро выдалось на диво погожим. Кратковременный ночной дождь смыл с крыш и тротуаров дневную пыль. Прохладный воздух, напоенный ароматом зелени и цветов, отличался какой-то особенной свежестью. Благоухали каштаны. На их могучих, раскидистых кронах стояли, как свечи на новогодней елке, бело-розовые, бело-оранжевые и снежно-белые соцветия. Временами нежные лепестки срывались и, плавно паря в воздухе, опускались неторопливо на асфальт. Пожалуй, нет на свете деревьев, которые могли бы сравниться по красоте с каштанами в пору их цветения!.. На улицах — ни души. Город еще спал. Лишь кое-где спешили к реке на утренний клев рыбаки.

Цибуля медленно шагал по улице, всей грудью вдыхая свежую прохладу. Минуя несколько домов, он заглянул в сквер, где с длинным шлангом в руках суетилась пожилая работница. Газоны полыхающих канн были уже политы.