Иван Головченко - Милицейские были

Горбунов перелистывал блокнот.

— Ротозеи помогли Мурлыкину совершить преступление, а по уголовному делу они не проходят, жаль. Их тоже надо бы судить…

— Давай их передадим на суд общественности. В газету написать обо всем этом, пусть все знают, что и ротозеям нет оправдания.

— А чего же, напиши и озаглавь фельетон: «Как Ася мужа себе выбирала», поучительно будет для некоторых девиц.

— Было бы поучительно, но просьба к нам от Аси поступила.

— Какая еще просьба?

— Не хочет она огласки. Просит, чтобы ее знакомый, Сергей, об этом не узнал…

— Ишь ты, какая хитрая. Рабочего парня, Сергея, хочет вокруг пальца обвести! Нет, пиши фельетон, обязательно пиши…

Начальник уголовного розыска Ефрем Цибуля после допроса задержанного преступника в райотделе милиции только во второй половине дня появился в своем кабинете. Еще не успел осмыслить полученные показания, как к нему начали сходиться сотрудники с поздравлениями. В этот день полковник Цибуля отмечал сразу два юбилея: пятидесятилетие со дня рождения и двадцатипятилетнюю годовщину работы в уголовном розыске. Не только розыскники, но и сотрудники других подразделений, отдавая дань уважения, крепко пожимали ему руку, желали здоровья и успехов в работе. Добрые слова поздравлений поднимали настроение. На лице заиграл румянец, на губах появилась улыбка.

…Дома Цибулю ожидала приятная неожиданность: из далекого села приехала мать. Худенькая, морщинистая, она сидела в кресле, на руках держала правнучку.

Раздевшись, Цибуля поцеловал мать, сказал:

— Задержали друзья по работе, как-никак пятьдесят стукнуло.

— И я поздравляю тебя, дедушка! — повисла на шее у Цибули внучка. — А ты уже знаешь, кто обидел девочку?

— Нет, не знаю, Наташа…

Семейный ужин проходил, как обычно, тепло. Но невзначай брошенное внучкой слово воскресило в памяти Цибули сегодняшний допрос.

Перед его глазами всплыл преступник. Заросшее потное лицо, бегающие настороженные глаза.

Ответы на вопросы следователя давал он путаные, невнятные, явно вымышленные.

— Вас задержали женщины на лестничной клетке с девочкой, которую вы заманивали на чердак. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Я… Я просто угостил девочку конфетой…

— А почему сначала побывали на чердаке, убедились, что он не заперт, а после этого заговорили с девочкой? Вас видела женщина, когда вы осматривали чердак.

— Я так… я ничего…

— Хорошее «ничего»! Живете в другом конце города, а в доме, где вас задержали, ни родственников, ни знакомых у вас нет. Почему здесь оказались, да еще и с девочкой?

— Ну, так просто зашел. Угостил девочку конфетой.

— На улице играли пятеро девочек. Почему вы не угостили их, а пошли во двор, где играла только одна? И наконец, почему вы не угостили ее во дворе, а завели по лестнице на четвертый этаж?

— Я ничего… я так…

— Еще уточняю. На четвертом этаже, когда девочка отказалась идти с вами выше, вы пытались взять ее на руки и унести на чердак. Девочка закричала, из квартиры выскочила мать, подняла крик. Выбежали другие женщины. Вы бросились убегать. Вас задержали уже во дворе пенсионеры, игравшие в домино. Значит, вы брали девочку на руки, пытались унести на чердак — все для того, чтобы угостить ее конфетой? Вы наконец будете давать правдивые показания?..

Цибуля смотрел на внучку. Она беспечно сидела на коленях у прабабушки и ела пирожок. Маленькая Наташа не могла знать, какие думы одолевают ее дедушку. А у Цибули сердце заходилось от волнения. В городе были случаи нападения на детей. И Цибуля чувствовал угрызение совести, что не смог сразу обезвредить преступника. Несмотря на все принимаемые оперативные меры, найти его не удавалось.

Не может быть, чтобы после всего предпринятого не напали на след преступника! Значит, он чрезмерно осторожен, умеет заметать следы. А возможно, больной человек, — думал тогда Цибуля. — В таком случае, надо прибегнуть к помощи населения.

Цибуля разослал своих работников по домоуправлениям и оповестил жителей о возможном появлении человека, который нападает на детей. И это скоро дало результаты. Подозрительный человек был задержан. Он изворачивался, врал, прикидывался другом детей. Но Цибуля уже догадывался, что это именно тот злоумышленник, который не давал ему покоя ни днем, ни ночью.

В памяти Цибули всплыл один октябрьский день давно минувшего года.

Пожелтевший каштан, что стоял у самого окна его кабинета, трепал порывистый ветерок. Большие лапчатые листья парили в воздухе и плавно опускались на землю. То и дело срывались уже спелые плоды и гулко падали на асфальт. Ими был усеян весь двор управления. Где-то в стороне слышался шорох метлы: дворник подметал листья. В это время позвонил телефон. Из райотдела милиции сообщили об очередном происшествии с девочкой. Цибуля сам тогда поехал по указанному адресу.

Все случилось рядом с магазином.

Продавщица припомнила, как однажды какая-то девочка покупала чернила, но у нее не хватало двух копеек. Тут объявился мужчина, «такой, с запавшими щеками, насупленными ершистыми бровями», он и доплатил за девочку. Был он вежливый, спокойный, а уже на улице с криком и кулаками набросился на девочку.

Запомнившиеся продавщице детали внешности мужчины совпадали с внешностью преступника, которого сегодня допрашивал Цибуля…

Сон Цибули был такой же тревожный, как и сама работа.

Проснулся. У кровати стоит внучка и теребит его за волосы:

— Деда, а деда, вставай птичку кормить, — в больших синих глазах, обрамленных черными ресницами, удивление. Как же дед проспал час кормления маленького голубенка, что сидит в ящике на балконе?

Жена Цибули выставила на балкон ящик, в котором когда-то хранился виноград. А вскоре отметила, что пропало платьице внучки. Повесила его сушить, а оно куда-то девалось. Уже смотрели и внизу во дворе, думали, может, унес ветер, искали по всей квартире, но его нигде не было. Когда снег растаял и пришло время уборки на балконе, в ящике обнаружилось голубиное гнездо с двумя яичками и под ними платьице… Гнездо разрушать не стали, наоборот, — рядом с ним каждое утро клали хлеб и крупу. Вскорости появились и голубята. С тех пор и прибавилось забот у Цибули.

— Ну пойдем же скорей, деда, птичка есть хочет!

Покормив с внучкой птиц, Цибуля выпил как обычно стоя чашку кофе без хлеба и ушел на работу. На прощанье внучка спросила:

— Деда, ты идешь разыскивать плохого дядю?

— Да, плохого. До свидания.

В кабинете его ждал заместитель начальника уголовного розыска Циба. Он прибыл, как всегда, на доклад к своему начальнику и удивился, что сегодня Цибули, который приходил на работу точно в восемь утра, еще нет. Уселся за приставной столик в ожидании. Худощавый, высокий, с длинной жилистой шеей, крупным носом на сухом лице, он чем-то напоминал Дон-Кихота. Собственно, все сотрудники его так и называли. Впервые это прозвище дал ему Цибуля. Как-то Циба докладывал на оперативном совещании в отделе о раскрытии одного преступления. И докладывал поверхностно, неглубоко. Цибуля сделал ему замечание: