Силуан Туманов - Вера. Детективная история, случившаяся в монастыре [litres]

– Внимательная была, это да. Конфликты старалась гасить. Иногда я даже думала про нее: вот живая святая… Фаина полностью нашла себя в Боге, это было заметно. Поменяла привычки. Курить бросила сразу, как пришла к нам, хотя нелегко ей было. Все время носила с собой леденцы. Знаете, карамельки такие? Наш старец благословляет такие паломникам, чтобы через их сладость отвыкать от дурной привычки. И да, заметно было, что последние два дня Фаина была явно чем-то обеспокоена. Скорее всего, из-за диагноза.

– Вы тоже про диагноз знаете?

– Так все уже знают, Вера Георгиевна, – мягко улыбнулась Ермия, немного удивленно посмотрев на Веру. – Уж весь поселок. Никитишна никого в неведении не оставит.

– Прямо какое-то местное информационное агентство… А почему вы ее святой назвали? Как и Фаину.

– О, нет-нет! Они совсем разные!.. Простите, это так, лишнее. Юмор такой у нас монастырский. Никитишна ни одной службы не пропустит, у старца постоянно исповедуется. Всё грехи юности замаливает. Посты соблюдает так, что никто в поселке не усомнится. Но на пользу ей почему-то не идет: язва та еще, прости меня, Господи!..

Опять эта тень на лице. Это Никитишна всех достала? Или что-то другое?

– То есть вы думаете, что эта… авария из-за диагноза могла случиться?

– Нет, что вы! Это же тяжкий грех – самоубийство! Нет! Да и если по-мирскому рассуждать, она еще и болей не чувствовала. И знаете… вообще не похоже на нее. Не та для нее причина, чтобы прощаться с жизнью. Думаю, отвлеклась на дороге. Грязь кругом, слякоть. А кстати, может, с машиной что не то?

– Нет. Экспертиза показала, что машина была исправна.

– Да? Тогда и не знаю, что подумать. Но не такой она была человек.

– А где вы были в то утро?

– Как обычно, вместе со всеми была на полунощнице, потом пошла на хоздвор проверить, поедет ли машина в Шумское. Потом ко входу в монастырь.

– Вы всегда так тщательно машины проверяете?

– Обычно да, мне же надо быть в курсе всего, что тут происходит. Смотреть надо еще, кто из детей садится в автобус. А то они иногда не приходят, особенно кто постарше, балбесничают в поселке. А родители на работе, сразу не узнают, а нас потом упрекают. Дескать, покрываем лоботрясов.

– Понятно, спасибо. Кстати, а враги у Фаины были?

– Враги? – Ермия приоткрыла дверь в библиотечный флигель, впервые посмотрела Вере прямо в глаза и как-то горько улыбнулась. – Какие у нее здесь могли быть враги? Впрочем, вы сами все увидите.

– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас! – громко произнесла благочинная, стуча в обшарпанную дверь с табличкой «Библиотека. Часы работы…».

– А так всегда надо? В смысле, этот текст читать? Просто постучаться нельзя? – тихонько спросила Вера.

– Так в монастырях принято. Входим с молитвой, выходим с молитвой. Чтобы вся жизнь с Богом была.

Жаль, дверь не скрипнула. Потому что открывшая ее монахиня очень напомнила Вере сказочную Бабу-ягу. Особенно взглядом.

– Аминь, аминь! Книги выдаем только по благословению матушки! – недовольно проворчала Авделая. – Уж вы, мать Ермия, могли бы это знать. И нечего сюда водить всех подряд!..

– Я – следователь из Нижнего Волочка, Вера Георгиевна Шульгина, капитан полиции, – суховато и с достоинством прервала Авделаю Вера. – Расследую несчастный случай с гражданкой Торниной. Монахини Фаины, по-вашему.

Благословение игуменьи у меня есть, – добавила она на всякий случай «пароль».

Остановленная на полном скаку библиотекарша обиженно притихла и заговорила мягче, пытаясь растянуть губы в подобии улыбки.

– А, ну если есть благословение, то тогда конечно, конечно… Хотя что уж тут расследовать, и не знаю. И так все понятно: гордыня и своеволие никого до добра не доведут. Не слушала никого Фаина эта, все с машиной своей возилась, суету создавала, лезла куда попало…

– Вы не ладили с Торниной?

– О! Много чести с ней ладить. Без году неделя в обители, а все туда же! Гордыня!.. Нет чтобы старших слушать да премудрости божественной поучаться, сама всех поучала да лезла не в свое дело! Это же просто ни в какие ворота! Возмутительно! И вот результат – впала в обольщение бесовское и от отчаяния разбилась. Так ей и надо!

– Да, но все-таки смерть примиряет…

– А что мне с ней примиряться? Я с ней не ругалась и напраслину на нее не возводила. Во грехе смертном она ушла, самовольно жизнь скончавши, погибель ей вечная, и точка. А мне, грешной, до нее никакого дела нет. Своих грехов хватает.

– Вы желали ей смерти?

– Я? Да я… Да что вы!.. Господи, прости! Нет, конечно! Но и молчать о правде не буду. Поделом ей.

– А вы сами давно в монастыре?

– Лет двадцать уже. В миру была бухгалтером на закрытом предприятии, офицер запаса, пришла к вере в конце восьмидесятых, стала духовной дочерью старца Аввакума в Лавре. Нас много таких у него было, птичек Божиих, желали жития постнического. Вот старец и благословил сюда ехать. Сначала послушницей пару лет была, потом и совсем осталась.

– А где вы были утром перед несчастным случаем?

– На полунощнице молилась, потом отнесла конфет детишкам перед школой. У меня внук погиб пять лет назад, Вера Георгиевна, поэтому стараюсь помогать местным деткам. За душу его подаю, может, смилуется Господь…

– Вредная какая старушка эта ваша Авделая! Чем ей так Торнина насолила?

– Фаина подметила как-то, что эта вредная старушка, как вы выразились, в библиотеке запирается и кагор потихоньку попивает. Обличила ее наедине, та в ответ громко нахамила. Мимо случайно проходила игуменья и обо всем догадалась, конечно. Скандал был. Авделае влетело при всех. Очень обиделась, до сих пор считает, что во всем Фаина виновата, хотя та, собственно, не ябедничала, не рассказывала никому…

– А вы об этом ее недуге знали?

– Как не знать? Знала, конечно. Видно же, когда человек под градусом. Но я ее не виню. Уж не я… Понять Авделаю можно: всем проповедует, всех наставляет, а у самой семья некрещеная, внук некрещеным в ДТП погиб. Ей очень больно… Еще сами какими будем, неизвестно. А потом знаете, старики одиноки и обидчивы. Иногда и опасны…

– Простите, можно личный вопрос?

– Да, пожалуйста.

– Не скучно вам так жить?

– Как «так»? – не останавливаясь, улыбнулась монахиня.

– Ну, вдалеке от городов, от людей. Все эти одежды, молитвы, жесткий распорядок дня. На себя времени, наверное, совсем не остается. Жизнь проходит мимо, нет счастья с детьми, в браке…

Вере показалось или по лицу Ермии промелькнула какая-то тень?

– А вы счастливы? – внезапно спросила Ермия по-прежнему спокойным голосом.

– Я?.. Слушайте, нуда… ну, не знаю, как прям вот так вот ответить…