Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

— Боюсь, что нет.

«Интересно, — подумал Барнаби, — не потому ли миссис Лоуренс так всполошил наш приход? Пожалуй, чересчур всполошил. Молодые люди, даже вполне благополучные, склонны время от времени исчезать. Ночевать у подруги после ссоры дома. Чего лучше… Пока обезумевшие родители обзванивают знакомых и бегают по улицам, выкрикивая твое имя». Кстати, Барнаби заметил, что миссис Лоуренс успокоилась.

— Садитесь, будьте любезны. — Энн Лоуренс указала на оливковый диванчик в стиле ноул [9] Подобные диваны, названные в честь замка Ноул-касл в Кенте, вместо подлокотников имеют откидные боковые стенки одной высоты со спинкой, к которой они подвязываются прочной тесьмой. , сама села напротив.

Теперь, когда на нее упал целый сноп солнечных лучей, Барнаби разглядел, что волосы у хозяйки дома вовсе не седые, как ему сначала подумалось, а нежного пепельного оттенка. На ней была плохо скроенная зеленая твидовая юбка и ручной вязки джемпер. Старший инспектор был приятно удивлен, заметив, что у миссис Лоуренс прелестные ножки и даже грубые шерстяные колготки табачного цвета не могут их испортить. Теперь, когда она перестала нервничать, кожа ее разгладилась и морщины почти не проступали. Возможно, ей не было еще и сорока.

— Думаю, вы уже знаете, что Чарли Лезерса нашли мертвым.

— Да, — Энн Лоуренс поежилась, — это ужасно.

— Ты виделась с Хетти? — спросил Лайонел.

— Конечно, — довольно резко ответила Энн. — Приехала ее дочь. Они дадут мне знать, если понадобится моя помощь.

— Того, кто это сделал, надо обязательно найти, — изрек Лайонел. Свою жесткую инструкцию он адресовал непосредственно Барнаби. — Этот человек остро нуждается в помощи.

Сержант Трой так и застыл с открытым ртом, таращась на высокого пожилого субъекта. Тот нервно ходил по комнате, заставляя развеваться длинные, до плеч, пряди цвета соли с перцем. Костлявые лодыжки, выглянув из коротковатых помятых твидовых брюк, прятались в штиблеты с резиновыми вставками по бокам. Длинные журавлиные ноги складывались и раздвигались, как ножницы. Он то потирал руки, то стискивал их в мучительной нерешительности.

— Что я могу поделать? — воскликнул он, резко остановившись около украшенного инкрустациями секретера. — Должно же быть что-то…

— Все, что пока от вас требуется, это ответить на наши вопросы, — сухо заметил Барнаби. Он вовсе не собирался поощрять подобное поведение. — Я так понимаю, что мистер Лезерс работал у вас?

— Да. Помогал содержать сад в порядке. И делал еще кое-что по мелочи.

— Давно?

— Вероятно, больше тридцати лет.

— Что он был за человек?

— Боже праведный! Откуда мне знать? Я совсем с ним не сталкивался. Может, Энн… — Он вопросительно посмотрел на жену.

— Мы нечасто разговаривали. Только о работе.

— Так вы ничего не знали о его личной жизни?

— Боюсь, нет. — Энн вовсе не собиралась злоупотребить доверием Хетти, пересказывая ее жалобы.

— Но ведь вы бы знали, если бы он оказался в беде, правда, сэр? — Сержант Трой и сам слышал в своих словах агрессивные нотки, но не мог остановиться. На шефа он предпочел не смотреть. — Я хочу сказать, вы бы это почувствовали. И он бы сам захотел побеседовать с вами. Ведь все знают, что вы помогаете людям.

— Думаю, да. — Лайонел не заметил иронии, даже такой железобетонной. Он кивнул, сложив тонкие губы в довольную улыбку.

— А не было ли у него денежных затруднений? — спросил Барнаби. — Не просил ли он когда-нибудь о прибавке? Не брал ли взаймы?

— Он получал прибавку каждый год, — сообщила Энн. — И Хетти тоже. Нет, он никогда не говорил о денежных затруднениях.

— Никто не заходил к вам, не справлялся о нем? Или, может быть, звонили?

— Нет, не заходили и не звонили. — Лайонел Лоуренс начинал раздражаться. — Послушайте, все эти вопросы совершенно бесполезны и только время отнимают. На Лезерса явно напал какой-то несчастный, отчаявшаяся душа. Он может и еще набезобразничать, если вы не найдете его.

После этих слов, возможно почувствовав, как в полицейских закипает гнев, миссис Лоуренс поднялась и неловко, боком стала продвигаться к двери, легким движением тонкой руки призывая незваных гостей следовать за ней. Через минуту Барнаби и Трой оказались на крыльце, увитом девичьим виноградом.

— «Набезобразничать»! — передразнил Трой. — Боже! Он еще будет говорить… A-а! Больно же!

Его предплечье будто попало в стальной капкан.

— Послушайте, сержант! Больше никогда так не делайте.

— Благодетели чертовы! Меня чуть не стошнило.

— Наши чувства, когда мы опрашиваем людей, не имеют значения. Настроишь человека против себя — и вся информация засохнет на корню, помни это.

— Следовало бы показать ему фотографии трупа, — Трой с трудом высвободил руку, — или пару раз сводить в морг.

Он мог представить себе, как точку зрения экс-преподобного воспримут в участке. Очень многие там выступали за смертную казнь, и эта тема частенько обсуждалась в столовой. В предвкушении возврата старой доброй практики парни развлекались, составляя список убойной пятерки. На прошлой неделе один шутник включил в число смертников лорда Лонгфорда [10] Речь идет о Фрэнке Пэкенхэме, шестом графе Лонгфорде (1905–2001), британском политике-лейбористе, который выступал за реформу пенитенциарной системы и участвовал в создании программы условно-досрочного освобождения в 1960-е гг., после отмены смертной казни. — Примеч. пер. , и они вычеркнули эту кандидатуру только после долгих и серьезных споров.

Барнаби уже почти вышел за ворота, предоставив хмурому Трою следовать в арьергарде, когда заметил движение около гаража. Какой-то малый мыл старый «хамбер». Старшему инспектору не пришло в голову поинтересоваться у Лоуренсов, держат ли они еще прислугу. И, что интересно, они тоже не подумали сообщить ему об этом.

— Шофер, — скривился Трой. — Ух ты! А я-то думал, что духовенство ведет скромную, простую жизнь.

— Я уже говорил, что Лоуренс больше не является духовным лицом. Давно отказался от сана.

— Ловко, — пробормотал Трой. — Думаете, у миссис Эль много денег?

— Если судить по состоянию дома, навряд ли.

Машина представляла собой настоящий музейный экспонат. «Хамбер-хоук» с номером из четырех цифр и трех букв. Лет сорока от роду, не меньше, старая, громоздкая, траурно-черная. Сиденья из потертой каштановой кожи обшиты коричневым кантом. Именно на такой машине пожилой деревенский священник должен трястись по проселкам, и, подумав об этом, Барнаби не смог сдержать улыбки. Тут были даже две серебристые вазочки для цветов, в форме рожков от мороженого.

Хотя парень не мог не заметить приближения полицейских, головы он не поднимал. Продолжал ровными круговыми движениями полировать тряпкой капот, время от времени брызгая из баллончика аэрозолем. Одетый в обтягивающую белую майку и еще плотнее облегающие джинсы, похоже блеклые изначально, а не вываренные по моде, он демонстрировал отличную физическую форму и был очень хорош собой. Сержант, и без того злой, обжег его ненавидящим взглядом.