Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

— Что это, Эвадна?

— А-а… — Она, оказывается, пробормотала последние слова вслух. — Это строчка из поэмы, которая очень точно описывает наше нынешнее положение.

Хетти глубоко вздохнула, а потом решилась:

— Есть кое-что, о чем я вам не говорила.

— Что же это, Хетти?

— Полин-то в курсе, но полиция, кажется, это не обнародовала, так что…

— Вы же знаете, я никогда ничего никому не передаю.

— Чарли явно пытался кого-то шантажировать.

— О-о! — Эвадна сильно побледнела. — И что, они думают, поэтому его и…

— Да.

— Так это был кто-то, кого он знал?

— Не только он, Эвадна… — Хетти вся тряслась от макушки до стоптанных тапочек, Кэнди тоже дрожала, сопереживая хозяйке. — Разве вы не понимаете? Это должен быть тот, кого мы все знаем!

Фейнлайты с великими предосторожностями обходили друг друга, чтобы избежать ссоры, и тут грянула весть о несчастье с Энн Лоуренс.

За час до этого Валентин вернулся от Джексона и ушел к себе в комнату работать. Луиза нервничала, ждала, когда выйдет брат. Она поклялась себе поддерживать Вэла во всем, быть с ним доброй и любящей и ни в коем случае не критиковать. Она будет вести себя именно так до самого своего отъезда. И после тоже. Никому не удастся поссорить их. Этому точно не удастся.

И, в конце концов, все проходит. Луиза то терзала, то успокаивала себя, пользуясь универсальным утешением о мимолетности всего сущего, представляя себе, как именно когда-нибудь да распадется злосчастный союз.

Может быть, Жаксу просто наскучит Вэл. Хотя нет, она была совершенно уверена, что такие понятия, как интерес или скука, просто неприменимы к подобным отношениям. Жаксу может быть сколь угодно скучно, но пока эта связь ему выгодна, она будет длиться. Валентин, конечно, надеется, что он для Жакса особенный, но Луиза была уверена, что у наглого молодчика вместо сердца холодная, бесплодная пустыня. Единственный особенный человек в жизни Жакса — это он сам.

Мысли, что заскучает Валентин, она тоже не допускала. Человек не устает от одержимости, пока та не выгорит дотла сама собой или не сожжет его. По той же причине она не могла себе представить, что Вэл влюбится в кого-то другого.

Пронеслись мимолетные воспоминания о том, как счастлив был ее брат, когда жил с Бруно Магелланом. После его смерти Вэл едва не потерял рассудок, бесконечно вспоминая их совместные радости и скатываясь все глубже в депрессию. Она уже не надеялась, что у него когда-нибудь хватит сил и смелости вступить в новые отношения. И вот после месяцев борьбы с мраком, медленного возвращения к свету — дать себя захватить безрассудной и бесплодной страсти, водовороту, который теперь увлекает его обратно в пучину отчаяния.

Кажется, Вэл спускается? Луиза, сидевшая у окна, резко повернулась к лестнице. Она вдруг подумала, что неделями не делала ничего другого: либо следила за передвижениями брата, либо прислушивалась к нему.

Прислушивалась, не идет ли Вэл, когда он отсутствовал, и не собирается ли он уходить, когда был дома. Прислушивалась, когда он говорил по телефону, и силилась угадать, кто звонит. Вслушивалась в его голос, когда он беседовал с ней, пытаясь предугадать перепады настроения, прежде чем они обнаружат себя и обернутся против нее. К стыду своему, она даже просматривала его почту — так и обнаружила чек из магазина Симпсона на Пиккадилли, чек за кожаную куртку стоимостью восемьсот пятьдесят фунтов.

Сейчас Луиза впервые задумалась о том, каким ее поведение должно было показаться Вэлу. Она-то думала, что, ослепленный своей горячечной страстью, он просто не замечал неотступной слежки. А если замечал? Что должен был чувствовать? Что его обложили со всех сторон, что за ним шпионят? Что ему никуда не спрятаться, как заключенному в камере с глазком в двери? Тюремщик может наблюдать за ним, когда пожелает. Луизу ослепила догадка: неудивительно, что он в нетерпении ждет ее отъезда.

А она не могла сделать над собой усилие и больше не следить за ним, потому что ее не оставляла тревога за брата. Потому что это значило бы разлюбить. Я перестану его любить, поклялась она себе, когда лягу в гроб.

Она заметила какое-то движение на дороге. Синий автомобиль свернул на подъездную дорожку к старому дому викария и остановился у главного входа. Она узнала двух мужчин, которые вышли из машины. Это были те самые полицейские, что приходили побеседовать с ней и Вэлом. «Интересно, что им нужно?» — подумала Луиза. Она заметила, что копы не стали звонить в дверь дома, а сразу направились к гаражу.

Луиза придала лицу нужное выражение, быстренько отрепетировала несколько вступительных реплик и мысленно настроила свой голос на тональность повседневного дружелюбия. Она услышала шаги Вэла, брат медленно спускался по лестнице. Еще недавно он шагал через ступеньку.

Когда показалась его склоненная голова, Луиза произнесла:

— Привет.

— На посту?

Она проигнорировала насмешку.

— Я как раз собиралась заварить чай. Хочешь?

— Я бы предпочел чего-нибудь покрепче.

— Ладно.

— «Ладно»?! — Вэл заметил ее осторожность и ответил точным выпадом: — Это что, повеяло чем-то вроде «солнце еще не поднялось над нок-реей»?

— Нет. Отчего же… Можешь плеснуть виски в кукурузные хлопья, чтобы тебя вывернуло прямо на Ричарда и Джуди [42] Намек на ведущих дневной телепередачи, супружескую чету Ричарда Мэдли и Джуди Финнеган. — Примеч. пер. , мне все равно.

— Вот это уже ближе к истине. А то я подумал, куда это отлучилась настоящая Луиза.

— Итак, — она подошла к столику с напитками, — что ты будешь?

— Мне все равно. Чего-нибудь покрепче.

— «Джеймсон»?

— Самое то.

Он наблюдал, как сестра берет кусочки льда из ведерка. Рассматривал опущенное лицо, небольшую припухлость под подбородком, впалые щеки, складки усталости, круги под глазами, которых прежде не замечал. Бедная Лу. Ей-то за что все это?

— Итак, раз мы играем в домашний очаг, расскажите мне, как вы провели сегодняшний день, миссис Форбс.

— Ну-у, — Луиза глубоко вдохнула, как послушный ребенок, который готовится прочитать стишок по просьбе взрослых, — я возилась в саду. Потом сделала несколько телефонных звонков — прощупывала почву для работы. Днем ездила в Каустон, мне подровняли концы.

— Что-то мне не нравится, как звучит эта фраза.

— Зато после этого меня угостили кофе.

— А мне бы анестезия потребовалась до этого.

— Ну а ты?

— Я не возился в саду. Не звонил по телефону. И концы мои в ужасном состоянии.

— Да ладно, Вэл. Что-то же ты делал.

— Просмотрел корректуру «Хопскотч кидс». Запутался в ней. Около трех позвонил Жакс, и я пошел к нему.

— Угу. — Луиза сделала глубокий вдох. — Ну и как он, Жакс?