Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

— В отличной форме.

— То есть вы хорошо провели время?

— Прекрасно.

— Ясно. Кстати, когда я была в Каустоне…

— Хорошо проводили время, пока не явились эти чертовы полицейские.

— Ого! А что им понадобилось?

— А что им всегда надо? Травить его, задавать разные вопросы. В этой стране, если однажды поскользнулся, Лу, ты пропал. Не стоит даже пытаться встать на ноги. Я раньше в это не верил. Думал, это все сопли. А так оно и есть.

— Какое безобразие! В наше-то время… — Луиза чуть не подавилась словами, но все же как-то сумела выговорить их. — Именно здесь, вдали от тех, кто довел их до беды, они могут начать по-настоящему новую жизнь.

— Вот именно! — Валентин осушил полстакана ирландского виски одним глотком. — Меня мало интересует Лайонел, как тебе известно, но его идея убежища для попавших в беду детей прекрасна.

«Детей»?! Этот человек никогда не был ребенком. Его коварство старо как мир.

— Пожалуй, я тоже выпью. — Луиза повернулась налить себе виски. Она понимала, что было бы ошибкой показать брату, как она довольна подобным ходом беседы. И еще большей — постараться использовать это в своих целях. — У меня куропатка на вечер.

— Чудесно. — Вэл осушил стакан и прошелся по комнате. — Можешь освежить мой коктейль.

— Не было у тебя никакого коктейля, — засмеялась Луиза, чувствуя облегчение оттого, что первое препятствие преодолено.

— Ну, тогда кубики льда.

Она вновь наполнила его стакан, и Валентин с ногами улегся на огромный светлый диван. Он выглядел уже не таким усталым. Лицо разгладилось. Он вытянул ноги, согнул и разогнул пальцы, и Луиза почувствовала, что брат ожил. Неужели несколько ее насквозь лживых реплик произвели такой эффект? Настолько лживых, что он должен был это немедленно заметить, при его-то остром уме…

Похоже, что так. Ах, почему она несколько месяцев назад не догадалась, как трудно брату выносить ее страх и неприязнь к Жаксу? Даже у одержимых бывают просветления, и в один из таких моментов Вэл, вероятно, понял, что она лишила его своей любви и поддержки, именно сейчас, когда он так в них нуждался. Если бы только она вовремя сделала поправку на его состояние. Если бы слушала с бо́льшим сочувствием. Если бы умела выждать. Но поскольку между ними никогда раньше не было притворства, ей это просто не пришло в голову. А пришло только сейчас, когда уже слишком поздно.

— Прости, Вэл, что? — Она слышала, как брат что-то сказал, но слова пропустила мимо ушей.

— Я тебя перебил. Ты что-то говорила о том, что случилось в Каустоне?

— А, да! Ни за что не догадаешься, кого…

И тут зазвонил телефон. А после звонка было уже невозможно продолжать разговор. Ни этот, ни любой другой. От ужасной новости про Энн Лоуренс не только слова застыли на губах у Луизы, ей показалось, что застыло сердце.

— Как вы, Лайонел?

— Что?

— Как вы себя чувствуете? Только по-честному.

— Не знаю.

Хороший вопрос. Вопрос проницательного человека. А действительно, как он себя чувствует? Он знал, как должен себя чувствовать. И возможно, чувствовал бы, не обойдись с ним бы Энн так жестоко. Ужасно волновался бы, молил Господа об исцелении, боялся бы, что сердце его разобьется, если он потеряет любимую супругу.

А он ведь любил ее. Все эти годы он был хорошим, верным мужем. Беда в том, что, как показала вчерашняя безобразная сцена, она его не любила. Так что вряд ли его можно упрекнуть в несколько смазанной реакции на ужасную новость.

— Мне надо было туда поехать, да?

— Дело в том, Лайонел, что она даже не узнает, приехали вы или нет.

— Это правда.

— Вот если придет в себя, ну, тогда…

— Да, тогда конечно.

— Разумеется. И если вы не сочтете это неуместным, я бы хотел сказать, что глубоко сочувствую вам.

— Я знаю, Жакс. Для меня очень важно, что ты здесь.

— По какой-то неизвестной причине я никогда не нравился миссис Лоуренс.

— Она была… то есть она нервная.

— Но я не из обидчивых. Я только молюсь о том, чтобы Господь сейчас был на нашей стороне.

— Спасибо.

Час с небольшим тому назад, услышав от человека на другом конце провода, что случилось, Лайонел застыл как громом пораженный с телефонной трубкой, приклеившейся к уху, и долго в тупом недоумении смотрел на поблекшие обои.

Потом, когда прошел первый шок, он почувствовал себя совершенно опустошенным. Сел и стал ждать, что будет дальше. А дальше Лайонел понял, что должен с кем-то поделиться новостью. Любой намек, будто в этом есть что-то помимо нормального человеческого желания разделить с кем-то бремя горя, привел бы его в ярость. Лайонел точно знал, что остро нуждается в утешении и поддержке. Но кто его утешит и поддержит?

Единственная, о ком он подумал, была Вивьен из фонда «Каритас». Всегда simpatico [43] Милый, участливый ( исп. ). , когда ему требовалось облегчить душу, а такое случалось все чаще и чаще.

Лайонел набрал номер вполне твердой, что радовало, рукой. Но стоило ему заговорить, как Вивьен его оборвала. Она сейчас занята по работе и будет занята потом. Когда Лайонел промямлил, что, может, тогда перезвонит попозже, ответила, что позвонит ему сама. Может быть.

Весьма озадаченный, он повесил трубку. И так, кто еще у нас есть? Только через мину ту-другую он вспомнил о Жаксе, в основном потому, что в роли утешителя всегда выступал сам. Но попытка не пытка. Возможно, Жаксу как раз будет приятно отплатить за все добро, которое он видел от Лайонела.

Так и оказалось. Жакс вбежал через несколько минут, с бутылкой в руке. Лайонел был до того признателен, что не стал возражать, когда Жакс откупорил красное вино и настоял, чтобы благодетель выпил немного. И, «поскольку тут такой необычный повод», даже согласился составить Лайонелу компанию. Теперь бутылка была почти пуста.

— Просто чудесное. — Лайонел выпил третий бокал, не замечая, что Жакс и не притронулся к своему. — Оно, безусловно, притупляет боль.

— Мне его дал мистер Фейнлайт, — сказал Жакс, — я кое-что сделал для него…

Лайонел посмотрел на часы:

— Как ты думаешь…

— Нет, это не старое вино, ничего такого особенного…

— Наверно, мне нужно позвонить.

— Они же сказали, что свяжутся с вами, если что-нибудь изменится.

Лайонел этого не помнил. Он сидел и хмуро озирался. Жакс взял бокал и сел на диван рядом со своим благодетелем.

— Вижу, мне придется присмотреть за вами, Лайонел.

— О, Жакс.

— Пока миссис Лоуренс не станет лучше. — Джексон помедлил и добавил: — Возможно, мне стоит сегодня ночевать здесь.

— Ой, правда? Мне иногда бывает так одиноко.

— Я замечал это, Лайонел. И, поверьте, мне неоднократно хотелось предложить вам дружбу. Просто я боялся переступить границы.

— Даже не знаю, как благодарить тебя.