Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

Энн колебалась, потому что знала: Лайонел будет горько разочарован. Ему станет стыдно за нее. И правильно. Что может послужить оправданием женщине под сорок, из хорошей семьи, вполне благополучной, живущей в большом красивом доме, которая вдруг набрасывается на несчастное создание, нашедшее у нее приют, и выгоняет его в ночь? Только потому, что у нее, видите ли, пропали серьги, которые взяла, а может быть, и не брала бедная девушка! Ничего себе оправдание…

Энн встала с кровати, насилу распрямив затекшие и покрытые ссадинами ноги, влезла в розовые парчовые домашние туфли, потянулась руками к потолку, потом, поморщившись, нагнулась и дотронулась пальцами до носков туфель.

Лайонел проспит еще некоторое время. Он вчера очень поздно вернулся. Энн решила сделать себе чаю, выпить его в библиотеке и подумать, что скажет мужу.

Она надевала халат, когда услышала, как открылась входная дверь и домработница окрикнула ее:

— Миссис Лоуренс? Привет! Прекрасный день.

Энн поспешно вышла на лестничную площадку. Силясь улыбнуться и сообщить голосу хоть немного тепла, она перегнулась через перила и ответила:

— Доброе утро, Хетти.

Эвадна Плит из коттеджа «Тутовник» возле деревенского луга только что закончила самое важное дело дня, а именно любовное отлаживание своих шести пекинесов и уход за ними. Чистка, купание, стрижка, кормление, выгул. И за каждым нужно проследить, чтобы принял средство от глистов, каждому измерить температуру, проверить исправность и чистоту каждого ошейника и, конечно, убедиться, что посторонние организмы не осмелились забраться в красивую кремовую шерстку.

Покончив с этой сложной процедурой, Эвадна позавтракала (как обычно, овсянкой и копченой пикшей), потом поставила горшок с белой кашмирской геранью на подоконник в кухне. Это служило сигналом, что хозяйка готова к приему гостей, и с сего момента ее день переполнялся событиями до такой степени, что она едва успевала перевести дух. Популярность ее объяснялась просто: Эвадна была чудесным слушателем.

Редко встретишь человека, интересующегося ближними больше, чем собой, и обитатели Ферн-Бассет быстро оценили талант Эвадны. У нее всегда находилось время внимательно выслушать гостя. Она не поглядывала украдкой на циферблат красивых напольных часов, а их нежный перезвон не отвлекал ее от чужого рассказа. О чем бы ни шла речь, она всегда была полна сочувствия и в высшей степени тактична.

Естественно, люди искали ее общества. Самый удобный стул в заставленной гостиной Эвадны был постоянно занят кем-нибудь расстроенным или обеспокоенным, кто облегчал исстрадавшуюся душу разговором и подкреплялся песочным печеньем и чаем «эрл грей». Или — после шести вечера — вермутом «нойли прат» и сырными шариками «эпикур».

Эвадна никогда не давала советов, чему собеседники, задумайся они хоть ненадолго, удивились бы, потому что все уходили от нее утешенными, а некоторые даже уверяли, будто теперь видят ситуацию очень ясно. Иногда люди, на которых они приходили пожаловаться, представали перед ними в совершенно другом свете.

В тот день, разумеется, говорили только о происшествии у реки. Отсутствие каких бы то ни было свидетельств не мешало изливаться потоку готически мрачных версий. Мы тут, конечно, ничего сказать не можем, как вы понимаете. Очень туманная история, моя дорогая. Своими ушами никто ничего не слышал . Но даже если так, нет дыма без огня. Ближе к ланчу Эвадна даже пожалела, что обделена писательским даром, потому что мелодраматических рассказов хватило бы на сериал длиною в десять лет.

Перед ланчем она убрала герань с подоконника и позвала Пирса, самого старшего и разумного из пекинесов. Хозяйка дала ему корзинку с запиской, деньгами в конверте и отправила в «Эмпориум Брайана» за своей «Таймс», собачьими галетами и разными замороженными вкусностями. Тоник у нее тоже кончился, но она посчитала неправильным заставлять собаку таскать тяжелые бутылки.

Когда Пирс вернулся (опять его обсчитали!), Эвадна затворила дверь на замок и стала готовить ланч. Мелко нарезав лук-шалот и сельдерей, она припустила их в сливочном масле, залила свежим куриным бульоном, бросила в кастрюльку лавровый лист и дала ей постоять некоторое время на медленном огне. Потом налила в маленький стакан домашнего вина из бузины и накрыла на стол. Красивое столовое серебро (подарок к выходу на пенсию от сотрудников библиотеки в Швейцарском коттедже), букетик оранжерейной мимозы, теплые цельнозерновые булочки.

Помешивая супчик и прихлебывая свой домашний бодрящий напиток, Эвадна не могла не думать о событии, так волновавшем всех ее утренних посетителей. Интересно, кто-то действительно упал в воду? И если да, то где сейчас утопленник? Всплыл за много миль отсюда? Или запутался в речных водорослях? А может, погрузился в илистое дно?

В общем, когда Эвадна сняла с полки ступку, пестик и вязала пакетик кардамона, руки у нее дрожали, а сердце сжималось от сострадания к этому, возможно, несуществующему бедолаге. Утонуть Эвадна всегда боялась. Когда-то в школе их заставляли читать из «Ричарда III», и ей досталась сцена смерти Кларенса, так она чуть не задохнулась от ужаса. Чувствуя, что сегодня не готова к экспериментам, и решив, что суп хорош и так, она убрала кардамон на полку.

Эвадна уже села за стол, даже поднесла ложку к губам, как вдруг ей припомнилось кое-что из вчерашнего вечера. Она была в своей спальне, у кровати под балдахином, и готовилась ко сну. Облачившись во фланелевую ночную рубашку и вымыв лицо дождевой водой с глицериновым мылом «пирс», как делала с детства, Эвадна прочитала молитвы. По обыкновению, она обратила внимание Господа на нескольких человек и даже предложила не совсем обычные способы устройства их судеб, разумеется оставив выбор за Ним. И забралась в постель.

Эвадна всегда спала на спине, со скрещенными на груди руками, напоминая скульптурное надгробие в старой деревенской церкви. Ей нравилось думать, что, если душа ее покинет свое пристанище во сне, обнаруженные останки будут выглядеть аккуратно и достойно. Обычно Эвадна сразу погружалась в спокойный сон без сновидений, но прошлой ночью ее, уже готовую отплыть из реальности, внезапно разбудил странный крик, громкий и страшный, можно сказать вопль. Тогда она подумала, что это, должно быть, лисица или какой-нибудь маленький зверек, попавший в лапы хищнику. Но сейчас, сидя на залитой солнцем кухне над быстро остывающим супом, Эвадна уже не была в этом уверена.

Она встряхнулась и твердо сказала себе, что даже если ночью ошиблась и кричал человек, то вовсе не обязательно, что это был угодивший в воду бедолага. Все говорят, что упавший в Мисбурн, кто бы он ни был, свалился в реку неподалеку от Свон-Миррен. А кричали ближе. И тем не менее…