Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

Но ничего такого не случилось.

Барнаби много чего не любил в своей работе, хотя, к счастью, любимого в ней было больше. Но чего он особенно не выносил, что иногда просто сводило его с ума, так это ожидание. Ждать ответов на запрос и отчетов. Заключений криминалистов и патологоанатома. Встречи с людьми, которые знают или не знают что-то по делу, но свободны будут, видите ли, после дождичка в четверг. Факсов в ответ на собственные факсы. Снимков из проявки и печати. Выползающей из принтера бумаги. Ждать, когда какой-нибудь жалкий проходимец по ту сторону пластиковой столешницы в допросной откроет наконец свой рот, хотя бы для того, чтобы сказать: «Отвали».

Сейчас Барнаби ждал, пока отпечатки пальцев из квартиры Карлотты в Степни сличат с «пальчиками», добытыми на чердаке в доме викария. Вероятнее всего, они будут идентичными, но надо знать точно. Имелись еще два образца отпечатков, предположительно Энн и Лайонела, поскольку Хетти Лезерс клялась, что ноги ее не было наверху, с тех пор как приехала Карлотта. Лоуренс, ворча, согласился как-нибудь зайти в участок и оставить свои отпечатки, дабы его исключили из числа подозреваемых. (Опять ожидание!) Уже имеющиеся отпечатки Джексона не совпадали с теми, что сняли на чердаке.

Увеличенные кадры видео лежали на столе у Барнаби и словно издевались над ним. Мужчина в черном садится на велосипед, который потом пропал без следа. Так где же он спрятан? Книгу легче всего спрятать в библиотеке. А велосипед? В Ферн-Бассет нет филиала «Хэлфордса», чтобы спрятать велик среди десятков других. И что еще важнее, одежда. Если бы только найти те шорты из лайкры, удостовериться, что ниточка в багажнике «хамбера» — от них, доказать, что они принадлежат Джексону. Но если не получится, а похоже (и чем дальше, тем больше), что нет, придется искать другой путь.

Пока Барнаби пытался этот другой путь нащупать, его преследовало ощущение, что достаточно просто сформулировать некий ключевой вопрос. Стоит задать его нужному человеку и получить правдивый ответ, как удастся ухватить конец ниточки и распутать обширную паутину, в которой они увязли. Он, Барнаби, потянет за кончик и постепенно распустит сеть. Может быть, он уже задал судьбоносный вопрос, только не тому человеку. Но, скорее всего, пока не понял, что это за вопрос такой.

Насколько все было бы яснее, если бы он знал, что можно выбросить за борт. Опыт подсказывал, что существенна лишь часть хлынувшей на него информации. Однако только малую ее толику можно было спокойно отбросить. В конце концов, с божьей помощью, он узнает правду и поймет, что всего-то и нужен был вот этот скромный факт, обнаруженный криминалистами, вот эта оговорка при опросе или намеренно уводящий в сторону (и наконец понятно, от чего уводящий) разговор.

Но пока он мог только ждать. Активно ждать, конечно, потому что бездействие было бы непереносимо. Он решил заново изучить всю информацию по делу, перечитать досье. До сих пор на это не находилось времени, и пока поступают все новые и новые сведения, невозможно составить целостное впечатление. Он будет читать медленно, тщательно, все подмечая. Он посмотрел на календарь: четверг, двадцать седьмое августа. Больше десяти дней прошло с исчезновения Карлотты. Восемь дней назад убили Чарли Лезерса. Может быть, сегодня ему повезет?

Сержанту Алеку Беннету было скучно. Вернее, он совсем заскучал. Просто скучно ему сделалось, едва он заступил на пост, потому что нет ничего скучнее, чем сидеть в машине час за часом и таращиться на дом в тщетной надежде, что подозреваемый вдруг выскочит и рванет в какое-нибудь гламурное местечко, где начнет совершать множество увлекательных противозаконных действий.

В девяноста девяти случаях из ста объект либо вообще не выходил, а если выходил, то в магазин за углом — купить пачку сигарет, упаковку пива и пригоршню пакетиков чего-нибудь растворимого, после чего возвращался обратно.

Беннету не нравилось, что дом викария так неудобно расположен. Сержант мог видеть двор паба «Красный лев» в левое боковое зеркало и дорого бы дал, если бы мог наблюдать за домом, устроившись у окна питейного заведения с «завтраком пахаря» [56] Это дежурное блюдо британских пабов состоит из хлеба с маслом, маринованного лука и ломтиков сыра. Иногда их дополняют ветчина, зеленый салат, сваренное вкрутую яйцо. и легким пивом. Но не получалось.

Желудок между тем напомнил ему, что уже час дня. Он развернул домашний сэндвич с солониной и маринованными огурчиками, отложил завернутый отдельно в кусок вощеной бумаги турновер с джемом, а на колени постелил хорошенькую бумажную салфетку с цветочками. Джули весьма изысканно выполняла все обязанности жены, ну, почти все.

Отвинчивая крышку термоса, но не переставая при этом наблюдать за домом, полицейский вдруг испытал неприятное чувство, что за ним самим наблюдают. Странно покалывало кожу лица и рук. Ладони вспотели. Он не стал поднимать голову или осматриваться. Просто пил чай и ел сэндвич.

Потом он заметил на стене, окружающей дом викария, два пляшущих солнечных зайчика. Бинокль! Он вышел из машины, специально для наблюдателя проделал несколько упражнений, разминая руки и ноги, и стал удаляться, как будто собирался обогнуть деревенскую лужайку.

Наблюдатель обосновался на верхнем этаже странного здания, в котором не людям бы жить, а тропическим растениям. Наблюдатель не двигался, его взгляд был приклеен к дому викария. «Итак, — подумал Беннет, неспешно возвращаясь назад и садясь в машину, — нас двое». Он прикинул, следует ли поставить в известность начальство, но так как тот, второй, парень был далеко и, следовательно, Беннету не угрожала смертельная опасность, он решил не заморачиваться.

Вот что он сделает: отъедет к дальнему концу лужайки. Оттуда ему будут видны ворота дома викария и великолепный серебристый автомобиль перед стеклянным домом, а вот парень из стеклянного дома уже не сможет в четыре глаза следить за ним. Однако только он надел на клетчатый термос пластмассовый стаканчик, большая черная очень старая машина быстро выехала из ворот, повернула налево и поехала по дороге на Каустон.

Сержант Беннет одной рукой смахнул салфетку, турновер и термос на пол, а другой включил зажигание. Его проинструктировали, что, если появится машина, это наверняка будет тот самый человек, поскольку больше в доме никто водить не умеет. Следя за дорогой, сержант сначала не заметил, что буквально через секунду после того, как он тронулся с места, в хвост ему пристроился сияющий «элвис».

Барнаби просидел уже больше часа, закопавшись в материалы дела, перечитывая протоколы опросов и глядя в стену, когда дверь приоткрылась и Трой просунул голову в образовавшуюся щель.