Шарлотта Брандиш - Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд [litres самиздат]

– Ну что ты там копаешься?! – прошипела она. – Уоттс сейчас вернётся! Пусти-ка!

Пробежав пальцами по ключам, она выдернула из общей связки один – с затейливой бородкой и овальным кольцом, – и сунула его в карман. Секунду поколебавшись, она взяла ещё один, и Филипп понял, что не так уж она уверена, что всё делает правильно.

Выйти из каморки они не успели – миссис Уоттс вернулась в тот момент, когда близнецы оказались на пороге. На лице экономки застыли негодование и растерянность, аккуратно уложенные в узел волосы растрепались.

– Вот глупая девчонка! – выдохнула она и упала на заботливо придвинутый Филиппом стул. – Увидела мышь в кладовой и подняла визг до небес. Я думала, у меня голова лопнет от её криков.

Заплаканная Дорис маячила в коридоре, бормоча извинения, и когда близнецы удалились на достаточное расстояние, Филипп подозрительно, но и с некоторым уважением спросил сестру:

– И где, скажи на милость, ты раздобыла мышь?

– Нигде, – улыбнулась Оливия. – Не было никакой мыши. Просто иногда достаточно намекнуть, что она есть, и впечатлительная горничная её непременно увидит. Не спеши меня осуждать – заодно я узнала кое-что любопытное: маленький народец в Гриффин-холле не только бьёт стёкла и ворует у прислуги разные мелочи. Оказывается, продырявленные скатерти тоже пропали, и Дорис клянётся, что она здесь ни при чём.

Старая оранжерея, обращённая Матиасом Крэббсом в художественную мастерскую, всё это время простояла закрытой. Горничные наотрез отказывались заходить в помещение, где произошло убийство, и на всех предметах лежал слой пыли. Запах масляных красок и старого дерева напомнил близнецам тот трагический вечер. Разбитое стекло так и не заменили, и ветер шевелил тонкие, полупрозрачные листы раскрытого альбома с набросками.

Они вошли и аккуратно притворили за собой дверь. Двигаясь на цыпочках, обошли стену, увешанную картинами. Стол, за которым в тот вечер сидел Матиас Крэббс с молодой невестой, был пуст, только на деревянной столешнице стояла спиртовка.

– Всего несколько дней прошло, – тихо сказала Оливия, – а Айрис и Майкл мертвы, и Грейс в полицейском участке. Не того мы с тобой ждали от этой поездки. Может, и правду говорят, что не стоит возвращаться в то место, где ты был когда-то счастлив?

– Может, и так, – покладисто согласился Филипп, задумчиво прохаживаясь возле панорамного окна. – Рамы совсем рассохлись. Не удивительно, что стёкла вылетают при малейшем порыве ветра. Миссис Уоттс стоило бы пригласить стекольщика из деревни, а не обвинять мелкий народец в проказах. Чепмен явно не справляется с этой работой.

Он наклонился ниже, а потом и вовсе встал на колени, разглядывая что-то, лежавшее на полу. Оливия медленно прошлась вдоль стены, где висели картины Матиаса Крэббса. Подавляющее большинство полотен изображало Айрис Белфорт – на фоне заросшей плющом стены, лежавшей на кушетке с книгой в руках, в яркой шляпе с огромными полями, с букетом садовых роз, – и на каждом девушка смотрела прямо в глаза зрителю, пытливо и без улыбки.

От обилия её изображений Оливии начало казаться, что Айрис – всюду, что дух её так и не покинул мастерскую, превратившуюся для несчастной девушки в стеклянную западню. Глубоко посаженные глаза под широкими бровями и тонкие складки у рта придавали её лицу неприятный, подозрительный вид, будто она заранее знала о своей участи и требовала отмщения. Коротко остриженные тёмные волосы облегали маленькую голову как шлем, отчего шея выглядела чересчур длинной.

– А знаешь, художник Айрис совсем не льстил, – заметила она, сравнив все изображения. – Ну или она правда была дурнушкой. Ты помнишь её? Честно говоря, если я думаю о ней, то ничего не могу с собой поделать – перед глазами стоит только тот момент, когда она уже умирала.

Из угла мастерской донеслось неразборчивое бормотание. Заглянув туда, Оливия обнаружила Филиппа, ползающего на коленях и внимательно что-то рассматривающего.

–Ты сейчас похож на ищейку, которая вынюхивает след, – развеселилась она. – Видел бы тебя инспектор! Чем ты там занимаешься, позволь спросить?

– Я кое-что нашёл. Только не знаю, важно ли это.

С этими словами он встал и, даже не отряхнув брюк, приблизился к Оливии и высыпал ей на ладонь несколько пружинок из тонкой проволоки.

– Вот, посмотри. Как думаешь, для чего они?

– Понятия не имею, – протянула Оливия, пожав плечами. – Наверное, Чемпен с их помощью стеклит окна. Почему тебя это так заинтересовало?

– Сам не знаю, – махнул рукой Филипп и, собрав пружинки, выкинул их в сад. – Мне начинает казаться, что инспектор прав. Мы как дети – крадём ключи у экономки, пытаемся обнаружить важные улики, которые просмотрела полиция. Матиас устроил игру в поиск сокровищ, а мы – в убийство. Если бы не арест Грейс…

Он засунул обе руки в карманы брюк, задрал голову кверху и долго так стоял, покачиваясь с пятки на носок, насвистывая грустный мотив и наблюдая, как по стеклянной крыше с тихим шелестом сползают капли дождя.

За письмом, пришедшим на имя Майкла Хоггарта, инспектор Оливер приехал лично. На этот раз с ним не было сержанта Киркби, и Оливия с трудом скрыла разочарование.

В своём расследовании она делала большую ставку на то, что, прибегая к различного рода ухищрениям, могла получить свежую информацию об обстоятельствах дела из первых рук. Разумеется, сержант Киркби не должен был делиться с ней подробностями, но Оливия, ничуть не терзаясь муками совести, так аккуратно и изящно умудрялась выпытать у него интересующие её подробности, что это даже и разглашением назвать было сложно. Скорее, доверительной беседой двух симпатизирующих друг другу людей.

Как ни странно, но Оливия и правда чувствовала к полицейскому искреннюю симпатию. Его невыразительная внешность помехой этому вовсе не была, наоборот, сдержанные и учтивые манеры сержанта заставляли девушку, обычно державшую себя насторожённо по отношению к незнакомцам, чувствовать спокойствие и уверенность. Ещё в самую первую их встречу, когда Киркби, такой нелепый в своих попытках выглядеть солидно, допрашивал её, Оливия поймала себя на мысли, что, хотя сержанта и не назвать красавцем, он, несомненно, вполне достойный молодой человек. Признаться даже самой себе, что ей льстят и невероятно приятны его тщательно скрываемые восхищённые взгляды, она не желала.

Оливер сразу по приезде прошёл в библиотеку, где его ожидал хмурый хозяин дома. Оливия не знала, о чём они говорили, но вышел инспектор быстро и в дурном расположении духа.

– Простите, сэр, – остановила она его, – но могу ли я увидеть миссис Хоггарт? Она собиралась в такой спешке, что позабыла кое-что из вещей, которые могут ей понадобиться. Я ведь правильно понимаю, что сегодня она не вернётся в Гриффин-холл?