Евгений Волков - Тайна древнего кургана

Они обменялись визитками, и на следующий день Свиридов позвонил и пригласил Горецкого к себе в гости в дачный загородный поселок. Кроме Виктора Антоновича, Гошу встретила в коттедже Оксана Лопатина, с которой он учился ранее в одной группе. Вечер прошел в интересной беседе, вспоминали студенческие годы, поездки на раскопки, выступления команды КВН. Перед прощанием Свиридов предложил Гоше продолжить научную работу.

— Я постараюсь решить вопрос о вашем восстановлении в университете, окончите какой-нибудь из гуманитарных факультетов заочно, — пообещал он.

Наутро Горецкий рассказал Лонскому о поездке на профессорскую дачу. Тот выслушал внимательно, а потом спросил небрежно:

— Говорят, у Свиридова большая коллекция картин?

— Да, в коттедже я видел пейзажи Левитана, пару полотен Айвазовского. Судя по всему, это подлинники, — кивнул Гоша.

Аркадий Евгеньевич усмехнулся:

— Разумеется, подлинники, Свиридов других не держит. Надеюсь, он оборудовал коттедж сигнализацией от взлома, ведь такие произведения искусства требуют тщательной охраны?

— Я не заметил никаких технических устройств в доме, профессор сообщил между делом, что все вопросы безопасности обеспечивает администрация дачного поселка, — ответил Горецкий.

В тот же день он забыл об этом разговоре. Восстанавливаться в alma mater он не собирался, хорошие деньги удавалось зарабатывать и с неоконченным высшим образованием, а Виктор Антонович интересовал Гошу как потенциальный покупатель картин мастеров XIX века, не более того. Но спустя десять дней профессора убили при попытке ограбления коттеджа, и тут Горецкий вспомнил с ужасом, какие вопросы задавал ему Лонской. А затем последовало исчезновение Оксаны, то есть второго участника вечерней встречи. И это было похоже на устранение опасного свидетеля…

Гоша наскоро съел яичницу с колбасой и выпил чашку растворимого кофе. Съемная малогабаритная квартира обходилась ему в двенадцать тысяч в месяц, Горецкий копил средства на первичную ипотеку и экономил на еде. Потом в переполненном автобусе он полчаса добирался до бизнес-центра, а войдя в салон, сразу же направился в кабинет Лонского. Поздоровавшись с хозяином торгового заведения, Гоша сказал многозначительно, что хотел бы переговорить.

— Садись, — коротко бросил Лонской, — вижу, в последнее время ходишь как в воду опущенный, что у тебя стряслось?

Хозяин давно перешел с работником на «ты», отношения их стали скорее приятельскими, чем строго официальными. Но Горецкий чувствовал, что директор салона многое от него скрывает. Он вздохнул и спросил осторожно:

— Вы местные новости по ящику смотрите?

Аркадий Евгеньевич недоуменно посмотрел на Гошу:

— Глубоко копаешь, я этого не люблю, говори конкретно — что случилось?

— За две недели убит Свиридов, исчезла, скорее всего, похищена его аспирантка и моя университетская знакомая Оксана Лопатина. Я незадолго до этого встречался с ними, помните? Вы еще интересовались коллекцией картин профессора и сигнализацией в его коттедже.

Лонской нахмурился и процедил угрожающе:

— Ты вот что, мальчик, меня в свои делишки грязные не впутывай, а то можешь досрочно отправиться на Новое кладбище. А что касается профессора Свиридова… Тебя что, в полицию вызывали?

— Пока нет. Но могут — я ведь предъявил охране на въезде в поселок паспорт и сообщил, к кому приехал.

— И что с того? Профессор что, жил там как отшельник и никого не принимал?

— Да нет, он был человек общительный, часто встречался с коллегами и студентами.

— Вот и ладно. Вызовут — так и говори, мол, пригласил меня бывший мой учитель, звал снова на раскопки, посидели, выпили, ну и разошлись. А со мной у тебя по этому поводу никаких разговоров не было, усек?

— Все понял, — виновато кивнул Гоша.

— Надеюсь, что понял. Ладно, иди работай и не огорчай меня впредь.

Лонской перевел взгляд на экран ноутбука, а Горецкий вышел из его кабинета, находясь еще в больших сомнениях и страхе, чем когда входил. Ему совсем не хотелось вновь сталкиваться с правоохранительными органами, даже в качестве свидетеля. Если бы знать, как все получится, Гоша никогда не поехал бы в коттеджный поселок. Но теперь поздно об этом думать.

Горецкий с тревогой ожидал вызова в полицию. Конечно, ведь он уже был осужден ранее, провел несколько лет в колонии, а значит, будет являться, по логике следователя, первым подозреваемым. Размеренная и относительно благополучная новая жизнь могла теперь разом закончиться. А тут еще Лонской с его намеками и угрозами. Но, может быть, антиквар прав и волноваться не стоит, ведь доказательств вины Горецкого у полицейских нет и быть не может, он в данном случае ни в чем не виноват. Кроме того, что рассказал Лонскому о встрече с ныне покойным профессором. Если налет и убийство осуществлены по наводке Аркадия Евгеньевича, то доказать свою непричастность будет очень сложно…

Гоша много раз обдумывал сложившуюся ситуацию и пришел к выводу, что во время предстоящего допроса нужно будет отрицать все, кроме факта посещения им коттеджа. Если у следствия есть подозрения относительно его скромной персоны, пусть предъявят доказательства. С Лонским они разговаривали один на один, без свидетелей. Так что авось и обойдется, Аркадий Евгеньевич опытный и хитрый, сумеет вывернуться. Да и, может быть, он действительно никак не причастен к этим преступлениям.

На встречу с Татьяной Рощиной Сошников на подержанной «Ладе-Приоре» приехал ровно в полдень, как и договаривались. От своего дома на западной окраине города он добирался больше часа, — перед мостом над глубоким оврагом образовалась огромная пробка, машины сигналили, водители ругались, но это ничего не меняло, двигались легковушки, автобусы и фуры очень медленно, а жаркая погода превращала автомобильный салон в парную. Мост был границей между старой, начавшей строиться почти три столетия назад частью Южнограда, и новыми послевоенными районами. Отличались они сильно — купеческие особняки мало походили на хрущевские пятиэтажки и панельные здания брежневских времен. Зато в них получили собственные отдельные квартиры десятки тысяч горожан. Западный район Южнограда расширялся год от года, здесь появлялись школы, поликлиники, больницы, кинотеатры, универмаги и гастрономы. В девяностые годы пришла пора строительства супермаркетов и торговых центров. Все здесь менялось, развивалось, росло вверх и вширь. Впрочем, и в центре полным ходом шла точечная застройка — и вместо кирпичного дома, помнившего первую русскую революцию, к небу поднималась башня в двадцать и более этажей из бетона, железа и стекла. Краеведы сетовали, что скоро помпезных зданий с элементами различных архитектурных стилей, включая модерн, барокко и ампир, совсем не останется. Им возражали, напоминая об отсутствии во многих строениях столетней и более давности канализации, водоснабжения и централизованного отопления, а также о деревянных перекрытиях и аварийной электропроводке, грозящих пожарами. Сошников как владелец автомобиля твердо знал одно: увеличение количества жителей, а в новомодных высотках их становилось в разы больше, чем в прежних малоэтажных домах, требовало прокладки дополнительных транспортных магистралей, в старом городе найти им место представлялось просто невозможным. Так что основное строительство велось на окраинах, захватывая все новые пустыри и выровненные овраги.