Марина Алант - Границы достоинств

– Это моя песня, – Русалка почувствовала искренность и тепло в словах незнакомки, и её чёрные глаза будто посветлели.

– Ваша? Ах, как красиво! Вы такая способная!

– Меня зовут Ольга, – Русалка доверчиво улыбнулась. – Послушай, а твой парень, он…

– Он не мой парень. Я с ним едва знакома. Пару раз даже вспоминала, как его зовут.

И они рассмеялись. А через несколько минут Ольга пела на сцене, а Оксана одна сидела за столиком и раздумывала:

“Он ушёл… Обиделся, вероятно… Но что я такого сделала? Ну и пусть. Всё равно, он чужой. А кто родной? Мой Мастер. Он так много хорошего делает для других, что заслуживает быть счастливым. Я сделаю всё для него. Да, всё. Я должна это сделать”.

А потом вернулся Роман с букетом цветов и торжественно положил к ногам Русалки.

Оксана только улыбнулась про себя и принялась что-то писать на салфетках. В перерыве подбежала Ольга, с интересом вгляделась в записи.

– Вот, – Оксана перевернула салфетку и положила перед Русалкой.

– Что это?

– Твоя песня. Вернее, новые стихи к песне. Почитай. Как тебе?

– Что это? – снова спросила Ольга, удивляясь ещё больше.

– Тебе нравится? – робко поинтересовалась юная поэтесса.

– Да, очень. А при чём здесь моя песня?

– Понимаешь, я просто в восторге от неё, вернее, от музыки, аранжировки. Словом, всё это удачно и талантливо. Но слова…

– Я знаю. Музыка мне легко даётся, а вот стихи… Их я писать не умею. С трудом…

– Ну и вот, – обрадовалась Оксана, – Я дарю тебе свои стихи. Вместо тех неудачных.

– Потрясно!

– Правда?

– Да, правда, здорово.

Волна радости окатила обеих.

– Угадай, что я сделаю сейчас! – кокетливо спросила Русалка. Оксана готова была броситься ей на шею и расцеловать. Она всё поняла.

Ольга торжественно направилась к сцене, что-то бойко говорила музыкантам, и те косились в Оксанину сторону. А потом сердце Оксаны то вздрагивало в такт заманивающего ритма, то ожидающе замирало и снова восторженно билось после каждого отзвучавшего куплета.

Это была первая самостоятельная победа Оксаны в её новой жизни. Она нашла подругу.

Оборвался последний звук, отозвавшись эффектным эхом, и музыканты помахали Оксане рукой.

“Вот оно какое-счастье!” – заключила девушка.

Дружба зародилась с этого дня.

– Что же подарить Учителю? – вслух размышляла Оксана. – А ты как думаешь, Платоныч?

Тот взглянул на неё в зеркало заднего вида, улыбнулся и пожал плечами.

– Я посоветуюсь с Олей. Вместе мы что-нибудь придумаем. Но мне хотелось бы что-то необычное и, может быть, даже нематериальное.

– Его радует твоё здоровье и весёлое настроение, Оксаночка. А всё материальное у него есть, – отозвался водитель.

– Да, это так. Его порадовала бы ещё одна моя победа, мой успех. Мне очень, очень хочется доказать, что я хорошая ученица и сильный, такой же как он, человек. Что же, что же, что же?..

Несколько минут Платоныч ехал молча и вдруг притормозил у обочины, открыл свою дверцу.

– Садись.

– Что?

– Садись за руль, дочка.

– А я смогу?

– А как же?

Короткие минуты Оксаниного восторга улетучились, как только она поняла, что из трудной задумка превращается в неосуществимую. Ноги давили на педали либо не вовремя, либо глубоко и никак не хотели чувствовать нужную точку. Она вымоталась, так и не проехав даже десятка метров. Ноги упрямо не слушались, ладони взмокли. Наконец, не выдержав испытания, Оксана покинула водительское кресло и, едва скрывая слёзы, перебралась назад.

– Ничего, – добродушно сказал пожилой мужчина, – ничего, одолеем.

С каким трепетом вспомнит Оксана тот осенний день. Но какой болью он отзовётся в сердце Мастера, все последующие годы желавшего о нём забыть…

В то утро он вышел на улицу и удивился, что водитель ещё не приготовил машину. Позёвывая и поглядывая на часы, застегнул пальто на все пуговицы. Откуда-то вынырнул Платоныч. Был он почему-то пеший.

– Я не понял, дружище, с машиной что-то не так?

– Нет, с машиной порядок, – старик, не спеша, приблизился, – я решил себе сегодня взять выходной.

– Что? Как это ты решил? Дружище, ты не заболел часом?

Не успел тот ответить, как по брусчатке зашелестели колёса, и подкатил белый свежевымытый автомобиль.

– Я не верю своим глазам! – воскликнул Мастер, слегка опомнившись от удивления. – Оксана! Не может быть!

– Меня ругай, меня. Взял грех на седую голову.

Оксана победоносно выпрыгнула из автомобиля, смеялась и хлопала в ладоши. Мастер подошёл и сжал её в объятьях.

– Ай да Платоныч, ай да молодец! Я никогда докторам не верил!

Платоныч невольно отвёл взгляд. Объятья босса, в которых он сжимал хрупкую девушку, показались ему не только дружескими.

– Это мой подарок вам в день рождения, – провозгласила Оксана. – Садитесь, Мастер, Маргарита сама отвезёт вас куда скажете.

Последние нотки её голоса вдруг дрогнули от волнения, и Мастер понял, что ради неё отдаст всё… И понял, что пропал…

Он больше не захотел сегодня вспоминать о своих делах, даже таких, о которых радел, упиваясь предвкушением смелой победы. Немедленно скинул пальто и пиджак в руки Платоныча, и тот без лишних слов поспешно унёс одежду в дом, вернувшись с курткой Мастера. От какой женщины утаилась бы его мужская притягательная стать, умные серые глаза, тонкие и одновременно мужественные черты лица и эта соблазнительная родинка на щеке? Сейчас без верхней одежды он был так хорош и притягателен! Белая рубашка, освобождённая от галстука, обнимала, почти просвечивая, его крепкое тело, открывая каждый мускул прохладному потоку осеннего ветра. Не ускользнула эта природная и выхоленная мужская красота и от девственного взгляда Оксаны. Словно зачарованная, любовалась она прекрасными формами мужчины, волнуясь и смущаясь незнакомых чувств. Мастер расположился на пассажирском сиденье, и автомобиль тронулся. Платоныч, оставленный в одиночестве ещё несколько секунд наблюдал, как ровно и уверенно девушка вела машину, высунув кончик языка от напряженного внимания. А потом, счастливая, она смеялась без умолку, пустив свою лошадь далеко вперед. Не обращая внимание на обеспокоенные крики Мастера, своим смехом звала ее догнать.

Где-то рядом громыхнуло, проблески молнии скользнули в серых облаках. Последняя гроза… На поляну в кольце золотого леса тяжело опустилась предливневая сумеречная пелена. Гром прозвучал ещё пару раз, лениво и глухо, будто каясь в своём опоздании. У лета шансов не осталось…

Всадники оказались слишком далеко от конюшен. Развернув лошадей, они поскакали обратно, подгоняемые колкими ледяными каплями. Волосы наездницы намокли, сапожки безжалостно отбивали чечётку на боках животного. Мужчина подхватил маленькую наездницу на руки, не дав ей соскочить на затопленную землю, и бросился в конюшню. Там они плюхнулись на душистую стопку сена.