Марина Алант - Границы достоинств

– Знаешь, на кого ты похожа? – с улыбкой спросил Мастер, ещё не отдышавшись, – на русалку. На очень красивую русалку.

Он ожидал услышать: “Вы снова хвалите меня”. Но услышал лишь её учащенное неровное дыхание.

“Господи, какие глаза!” – подумал мужчина. Искорки пробежали вдоль его тела. Он нехотя отвёл взгляд и принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Оксана также сняла куртку и намокший жакет, оставшись в коротком топе. Не удержавшись, Мастер снова скользнул взглядом по маленькой, но невероятно притягательной девственной груди. Девушка его взгляда не заметила, занятая освобождением влажных волос от заколок. Ливень бродил по крыше, накрывая двоих шумовой завесой, точно шатром. Они были словно оторваны от мира и делили уют, укрывший их от стихии. Оксана сказала:

– Я не умела бегать и прыгать. В детстве сидела на скамейке и тихо завидовала другим детям. А теперь свободу движения и скорость мне дарят лошади и автомобили. Это окрыляет меня. Если бы не вы, я никогда не получила бы таких ощущений.

– Ты заслуживаешь большего, – он отвёл взгляд не сразу, слегка передержав паузу. Оксана опустила глаза, смущённая интимной откровенностью их уединения, и замолчала.

– Отчего ты загрустила?

– Вы так смотрите на меня…

– Я не буду лгать тебе, девочка. Сейчас я смотрю на тебя как мужчина, и ты почувствовала этот взгляд. Ты слишком хороша, чтобы не увидеть этого.

Она посмотрела на него пристально, словно перечитывая сказанное.

– А я ничего не могу с собой поделать. Я вижу в вас красивого мужчину…

И она вздрогнула, поражённая внезапной решимостью.

Мужчина медленно протянул руку и легонько толкнул нимфетку, уронив её на стожок. Волосы её рассыпались вокруг головы, смешавшись с сухими травинками.

Ещё секунды раздумий…

Она лежала перед ним хрупкая и до умопомрачения женственная, среди всех его прежних женщин как росистый бутон среди увядающих цветов. Как тайна волнующего, скрытого от всего, сна, который может закончиться в любое мгновенье. И он задрожал большой и сильный при мысли, что она когда-нибудь его покинет, что юность запросит своё, и её увлечёт молодой дерзкий парень. А ему останется лишь с грустью вспоминать это утро и сожалеть о его невозвратимости. Нет, она не достанется никому, кроме него. Она подарена ему судьбой.

Мужчина наклонился к девушке, безумно возбуждаясь её дыханием и, покрывая поцелуями её красивое лицо, достиг горячих закрытых губ. Он коснулся их нежно, сдержанно, точно играл со страстью или оставлял себе путь к отступлению. Чуть помедлив, аккуратно приподнял топик и с воздушной нежностью начал ласкать ещё не знавших мужских прикосновений грудь и бархатный животик. Измученный сдержанностью, всё же приказал себе остановиться и, дождавшись сладкого стона, страстно и крепко поцеловал нимфетку снова. С предельной осторожностью сантиметр за сантиметром опускал он кожаные брючки, сшитые специально для верховой езды, без устали целуя гладкие как шёлк ножки одну за другой.

Оксана открыла глаза. Под ресницами пробежала тень.

– Ты боишься меня, моя Маргарита?

Она покачала головой, томно улыбаясь в ответ.

Мастер принялся расстёгивать свою рубашку. Пуговицы отказывались нырять в мокрые петли, и он одним рывком их уничтожил, обнажая зрелое тело. И вдруг поднял возлюбленную и сжал в объятьях. Он обнимал так крепко и страстно, словно её хотели у него отнять. Целовал плечи и рыжую макушку, и девочка тихо стонала. И он целовал её снова и снова, шаг за шагом покупая её доверие, лаская и успокаивая одновременно. Когда-то он разбудил её, вырвав из тёмной вечности. И теперь только ему принадлежит право разбудить в ней женщину.

***

На следующее утро память стремительно выплеснула яркое впечатление вчерашнего дня, и блаженный огонь разлился в теле Оксаны. Она коснулась своей груди, опустилась ниже, и счастливое неверие произошедшему нахлынуло на неё. Она выбралась из-под одеяла, подошла непричёсанная к зеркалу, скинула ночную сорочку, но через мгновение смутилась, стыдливо накинула халатик. Всё утро её заботила мысль, что теперь она не сможет вести себя с Мастером как обычно. Над ними в воздухе будет витать тайна, самая великая из всех, какие она до вчерашнего дня знала. Оксана и желала, и боялась повторить случившееся оттого, что не могла понять, всё ли в их отношениях правильно.

Она любила Мастера как учителя, как покровителя, как единственного чужого человека, пожелавшего стать для неё родным. Но чувства влюблённости, романтичной, покоряющейся, которую просит сама природа юной души, к этому человеку она не испытывала. Ей почему-то очень захотелось окунуться в письма, написанные для Вадима, оценить их с высоты своего нового состояния.

Она достала их из шкатулки, перечитала одно за другим – неотправленные письма далёкому любимому человеку, где она делилась своими впечатлениями о новой жизни, рассказывала о своём учителе, восхищалась его достоинствами. Она знала, что никогда не отправит эти письма, но так необходимо было поговорить с Вадимом, излить душу, пусть он и не услышит этого. Затем Оксана сложила письма в ровную стопку и убрала в самый одинокий шкафчик, словно расставаясь с ними. Прощай, Вадим…

Девушка долго расчёсывала волосы, пока они не сделались блестящими. Подбирать их заколками как обычно она не стала, рассыпала по плечам. Задумалась над тем, что ей выбрать из одежды. Сегодня собственный внешний вид волновал её больше, чем всегда. Наконец, она надела облегающие брючки и почти прозрачную блузку, приподняла над животиком и связала в узел её концы. Встала на каблуки, осмотрела себя с удовольствием. Что-то в ней было новым и очень привлекательным. Может быть глаза? Или губы, алые от прилива воспоминаний? Однако настроение быстро испортилось за завтраком, время которого она провела в одиночестве. Ни в этот день, ни на следующий Мастер не появился, не позвонил и даже не ночевал в своём роскошном доме. Оксана бродила как тень, скучала и не могла предаваться никаким занятиям, пока её сердце выстукивало вопрос за вопросом. Оно разорвалось бы на части, узнай Оксана, что её мужчина находится в объятьях другой.

Впервые в жизни Мастер испугался. Панически искал ответ на вопрос: правильным ли был его поступок. А когда Мастер заходил за черту устоявшегося понимания жизни и себя в ней, он морально слабел. А когда слабел, бросался в объятья какой-нибудь близко знакомой женщины, словно жаждал, чтобы его по-матерински приголубили. Понемногу он успокаивался и мирился с совершенным.

Оксана тоже успокаивала своё волнение общением. Созвониться с подругой днём она не могла. В крохотной квартирке, которую Ольга снимала вместе со стрип-танцовщицей Лизой, телефона не было. Да и многих других удобных вещей тоже не было. Девушек, казалось, не смущала их неустроенность. Они верили в счастливое будущее, в настоящую московскую любовь, которая придёт в один прекрасный миг и сделает их жизнь ещё радостней. Унывать не приходило им в голову. Ведь они достаточно зарабатывают для того, чтобы оплачивать квартиру, покупать продукты и раз в пару месяцев приобретать обновки.