Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

— Пошел вон, старый хрыч! — громко и весело отвечает сестричка. — Мне Паша сделал предложение, в загсе уже лежит наше заявление! Со своими сексуальными комплексами ищи другую дурочку. Ферштейн?

— Поздравляю, Машуня, но не забывай, что я остаюсь твоим вечным поклонником. В семейном океане возможны бури и катаклизмы, а тихая, надежная, спокойная, материально обеспеченная гавань тебе не помешает.

— Это ты-то спокойная гавань, старый шалун? Или ты таким образом делаешь мне предложение? Хочешь меня отбить? Мне стоит над этим подумать?

— Возможно. Возьми, Машуня, эту кассету и приобщи к истории болезни. Да, напиши на ней сегодняшнюю дату и сделай пометку, что пациентка находилась в средней стадии гипнотического сна, а это записи ее воспоминаний. Этой милочке пришлось пережить в детстве и в недавнем прошлом нечто такое, за что сажают на длительный срок, а она предпочла потихоньку сходить с ума. Поняла, Машка-растеряшка? Тогда зови следующего невротика!

Забыв, о чем я хотела спросить врача, поспешно ухожу, чтобы не быть застигнутой за подслушиванием. На цыпочках и очень поспешно. На этот раз уже не бегу по коридору — человек ко всему привыкает.

Приехав в четыре часа дня домой, Антон прямиком двинул в кухню и произвел ревизию содержимого кастрюль. Суп с фрикадельками был еще теплым, а горка сочных, с хрустящей корочкой битков со взбитым со сметаной пышным картофельным пюре просто сводила с ума. Приходящая гувернантка, а точнее, мастерица на все руки Ильинична — маленькая, сухонькая старушка — постепенно, кроме заботы об их дочери, взяла на себя ведение домашнего хозяйства.

Вначале он был недоволен тем, что Галя наняла эту старушку, а не пышногрудую девицу с томными глазами, и строил Ильиничне всяческие козни, начиная с простых придирок. Однако старушка, сохраняя спокойствие и не подавая даже вида, что замечает несправедливость с его стороны, усердно работала с утра до вечера.

Поразмыслив, он сдался и взамен получил целый день свободы. Теперь в его домашние обязанности входила только закупка продуктов, да иногда нужно было час-другой уделить дочери, помочь ей с уроками. А Галина при любом удобном случае с гордостью сообщала, что дома у нее имеется гувернантка, словно хвасталась породистым домашним животным, сама особенно не вникая, какие у той профессиональные обязанности.

Старушка работала у них уже больше года, а они так и не смогли запомнить ее полное имя, звали просто Ильиничной. А вот старушка выучила привычки каждого и даже предугадывала, кто когда вернется домой, не давая застать себя врасплох, — обед у нее всегда поспевал вовремя. Единственное, что они о ней знали, — так это то, что с ней вместе живет взрослый, вечно нуждающийся в деньгах сын с семьей, и она исправно отдает ему свою зарплату.

Приятная сытость ввергла Антона в леность и потянула к телевизору. Он был очень рад, что Аня позвонила, но ее проблемы…

В глубине разомлевшей души нарастал протест и кто-то противным голосом вопрошал: «На кой черт тебе эти сложности? Что, ты не сможешь найти телку без проблем?» И правда, это по телику интересно смотреть, как герой попадает в рискованные ситуации и благополучно и с честью выходит из них, а иногда и не выходит… даже в кино. А тут в жизни такое, наяву! Неизвестно, чем это может закончиться для того, кто сунет туда свою голову. Он не герой — в спецназе, в «Альфе», десантуре не служил, обычный средний человек.

Его вдруг бросило в жар.

«Ты что, идиот, думаешь?! Какую чушь в голову допускаешь? Ведь это Анюта, твоя найденная половинка, и ты хочешь просто так, без боя, ее потерять?! Вспомни, как ты от душевной боли на стенку лез, когда она о себе весточек не подавала? Куда ни посмотришь — везде ее видел, вспомнил? Сколько раз в толпе тебе казалось — она, и ты очертя голову бросался ее догонять. Да ты узнал, что у тебя есть сердце, только когда она исчезла! Если забыл, вспомнишь, только это будет еще болезненнее, чем в прошлый раз!» — кротко закончил свинцовый голос.

Сон, желание смотреть телевизор улетучились, и Антон, удобно устроившись в кресле, стал напряженно думать, как помочь Анюте. Усиленное течение мыслей перешло в ничегонеделание, в тупое созерцание мертвого экрана телевизора.

По всему выходило, что Аню бандиты в покое не оставят, значит, надо обращаться в милицию. Но она уже была там. Что же предпринять? Силу можно побороть только силой, но где ее взять?

Тут он вспомнил о службе безопасности фирмы, где работает его жена. Из Галиных рассказов он знал, что в службе безопасности трудятся бывшие работники правоохранительных органов, и функции этой службы не ограничиваются охраной офиса. Ее сотрудники порой решали вопросы, где закон был слишком медлителен, в частности когда речь шла о взыскании долгов. Пожалуй, это была дельная мысль: подключить их к розыску пропавшего мужа Ани. Но как это сделать? Галя догадывается, что он не хранит ей верность, как, впрочем, и она ему, однако они избегали разговаривать на эту тему, пуская все на самотек и делая вид, что ничего такого друг о друге не знают.

«Если прямо ее попросить: ты не могла бы сказать своему любовнику, чтобы он защитил мою любовницу? Не исключено, что могут возникнуть осложнения. Женская душа — потемки, и вдруг жена от такой наглости перейдет к открытому конфликту, что не в моих интересах? Ведь я по-прежнему не работаю и живу в прямом смысле за ее счет. Лучше это сделать в завуалированной форме, и даже если Галя догадается, за кого я прошу, то приличия будут соблюдены и ее это не особенно заденет. Времени на раскачку нет, и этим надо заняться не позднее сегодняшнего вечера».

Галина пришла, по ее меркам, не поздно — еще не было и девяти часов вечера. Для исполнения своего замысла Антон изменил привычке не встречать ее, а сидеть в гостиной, уткнувшись в экран телевизора. Услышав шум отворяемых замков, он вышел в коридор и сам открыл последний замок. Когда он даже помог ей снять дубленку, она устремила на него вопрошающий взгляд: «Что тебе нужно на этот раз? Неужели дела совсем плохи?»

Антон мужественно выдержал ее взгляд и сразу не открылся, а попытался завязать нейтральный разговор о погоде, работе, домашних проблемах. Галина вежливо поддерживала беседу, но глаза ее смеялись: «Неужели тебе это и в самом деле интересно, а не „фиолетово“, как было до сих пор? Ну давай, колись, что тебе надо! Ты же не мог так измениться за один день?»

Когда он перешел к обсуждению школьных проблем дочки Надюшки, Галина оттаяла и почти поверила в его искренний интерес. Это подбодрило Антона, и он продолжал бить по найденному слабому месту противника. Стал фантазировать, как хорошо было бы на весенние каникулы съездить куда-нибудь с дочкой, а было бы еще чудеснее, если бы удалось им это сделать втроем. Вместо ожидаемой обычной отговорки Галины, что это не получится, так как много работы, она неожиданно сказала: