Константин Фарниев - Следы остаются

Но Таболов настоял на своем, и Дзилихова привезли в больницу. Сложнейшая операция длилась до десяти утра. Рука была спасена.

В это время сотрудники милиции взяли Зубра.

В один короткий очерк не «втиснешь» и сотую долю тех операций, которые провел Таболов за десятки лет работы в милиции. Его беспокойная, полная опасностей жизнь, просится на страницы большой повести, а может быть и романа. Родина наградила К. Х. Таболова орденами Ленина, Боевого Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, Знаком Почета. Всего на груди ветерана милиции тринадцать наград.

Полковник милиции в отставке К. Х. Таболов сейчас на заслуженном отдыхе.

Шел 1944 год. Пламя войны все дальше отступало на запад. По воспоминаниям бывших работников милиции, боровшихся с бандитизмом, на территории Северной Осетии в то время было свыше 350 бандитских групп, численностью от двух до 150 человек. Большинство этих групп осталось здесь после изгнания фашистов. Остальные были заброшены из-за линии фронта.

Как правило, эти группы комплектовались из бывших кулацких сынков или дезертиров и уголовников, ставших при фашистах бургомистрами, полицаями. Некоторые из них обучались в заграничных краткосрочных разведывательных школах и направлялись на родину для ведения шпионажа и диверсионных актов. Среди завербованных попадались и такие, которые шли на это с тайной надеждой попасть любыми путями на родину. Часто такие «завербованные» сдавались органам госбезопасности и оказывали им большую помощь в поимке остальных членов групп.

Однажды стало известно от одного из таких перебежчиков, что в конце июля того же года ожидается прибытие на Северный Кавказ большой диверсионной группы из Аушевской школы, расположенной в Румынии.

— На Северный Кавказ… но куда именно? — уже в который раз нетерпеливо спрашивал перебежчика молодой следователь.

— Этого я не могу сказать, — отвечал тот устало.

— Как они будут заброшены?

— Не знаю…

— А что вы знаете, в конце концов? — вскипел следователь. — Откуда вам известно, что вообще будет организована диверсионная группа?

— Я уже говорил… В той группе оказался мой однополчанин. Тоже завербовался, чтобы как-нибудь попасть к своим. Мы с ним заранее договорились об этом. Вот он мне и шепнул перед отправкой сюда, что увидимся в конце июля здесь, где-то в этом районе, а где именно он и сам еще не знал.

Пришла, наконец, и последняя декада месяца, указанного перебежчиком. В какой-то из ближайших дней должны пожаловать «гости». Но в какой именно и куда?

Уже которые сутки не спят работники госбезопасности и милиции. Не спят их коллеги в Грозном и Нальчике, в Дагестане и Ставропольском крае. Оперативные группы находятся в боевой готовности, ждут сигнала. И все-таки этот сигнал показался многим неожиданным.

Далеко за полночь была получена зашифрованная телефонограмма:

«Из Румынского города Констанца поднялся самолет без опознавательных знаков. Прошел над Черным морем и в районе Новороссийска взял курс на юго-восток. Будьте внимательны. По всем данным это начало операции «Терек». Продолжайте наблюдение, держите связь».

Такие же предупреждения получили чекисты соседних республик. Неизвестный самолет переходил от одних наблюдателей к другим. Вскоре позвонили из Нальчика:

«Зафиксирован шум немецкого самолета. Идет на большой высоте. Судя по всему, следует во Владикавказ или Грозный».

Вслед за этим поступило сообщение из райцентра Чикола, в котором говорилось, что со стороны Нальчика появился неизвестный самолет, сделал несколько кругов над селом, потом проследовал дальше, сделал такие же круги над селением Дигора и вдруг резко повернул на север.

Было ясно, что маневры над Чиколой и Дигорой были сделаны только для того, чтобы отвлечь внимание наблюдателей, а цель полета где-то в другом месте. Но где? Напряжение людей росло с каждой минутой.

Наконец раздался звонок из Эльхотово. Докладывал начальник районного отдела милиции Дахцико Бдтаев:

— Только что недалеко от села сброшен десант, — говорил он взволнованной скороговоркой, — принимаю меры, жду помощи.

…Шоссейная дорога была полуразрушена. Местами зияли огромные ямы, образовавшиеся от разрывов бомб и снарядов. Они напоминали о кровопролитных боях, проходивших здесь в октябре 1942 года.

Майор госбезопасности Аккалаев, сидевший рядом с водителем, буквально прильнул к лобовому стеклу. Со стороны казалось, что он хочет разглядеть в предрассветных сумерках все, что мелькает впереди и по сторонам дороги.

Сколько их? Почему они выбрали именно этот район? Впрочем, понятно почему: огромное хозяйство нескольких республик, отдающих все для фронта, железные дороги, по которым идут важнейшие перевозки — оружие, горючее, продовольствие, войска… Терек, мосты… Конечно, взорвать, вывести из строя, хотя бы временно такую дорогу… Понятно, что бы это означало. И потом леса, горы — удобное место для убежища и для организации банд и диверсионных групп.

«Ошиблись вы, господа! — подумал майор спокойно. — Вы не учли, что за годы Советской власти горцы научились понимать, где для них восходит солнце. Их теперь на мякине не проведешь. Они никогда не забудут потоки братской крови, пролитой у эльхотовских ворот. Около 500 человек сложили свои головы за то, чтобы не пропустить вас через эти ворота, а вы снова лезете туда же! Сволочи! — последнее слово вырвалось у него из груди, и тогда он продолжал уже вслух:

— Так мы вам еще раз покажем, что такое горцы, если вам мало полученных здесь уроков. А ну, давай, нажми, сержант, нажми, дорогой! — попросил он водителя. Тот прибавил газу, мотор взревел, как раненый зверь. «Виллис» мчался на бешеной скорости, делая немыслимо резкие повороты вправо и влево, чтобы обойти наполненные водой воронки. Иногда казалось, что машина вот-вот перевернется, но водитель ловко выравнивал ее, и она снова устремлялась вперед. А навстречу медленно ползли кочковатые хмурые облака.

— А ну, давай туда, — сказал майор, указав на грунтовую дорогу, которая тянулась вдоль шоссе. «Виллис» нырнул носом в кювет, выскочил на левую сторону шоссе и сразу же увяз в размытой колее.

— Пошли, ребята, — сказал майор и первым выскочил из машины. Через несколько минут они снова вернулись на грейдер.

Вслед за машиной майора, не отставая, следовало несколько машин разных марок, в которых ехали оперативные работники милиции и солдаты войск НКВД.

В одной из машин молча сидел рядовой второго городского отдела милиции города Федор Иосифович Хурумов. Уже немолодой и не совсем здоровый, он добровольно вызвался на эту ответственную и опасную операцию. И ему пришлось приложить немало усилий, чтобы его просьба была удовлетворена. Некоторые из его попутчиков даже подтрунивали над ним, дескать, зачем тебе, старик, свою голову под пулю подставлять? Отдежурил бы себе спокойно на перекрестке улиц и айда на печку отогревать кости. Федор на шутки не отвечал. Закрыв глаза и плотно сжав зубы, он думал о своем.